Шипы и розы (СИ) - Бэйн Екатерина (читать книги без .txt) 📗
Обдумав это, она так и не поняла, каким образом сможет помочь племяннице. Как отвлечь внимание Мэйворинга от Клариссы и переключить его на Дэзи. Это казалось ей почти невыполнимой задачей, но все же она решила попытаться. Для начала неплохо было бы узнать, что об этом думает сам Мэйворинг. Леди Пейджет решила, что понаблюдает за ним и попытается понять его намерения. До сих пор она не могла сказать ничего определенного. Да, он был благодарен Дэзи за спасение, но это еще не решение проблемы. Можно быть благодарным, но при этом любить совершенно другую женщину. Тем более, что этой женщиной была Кларисса Эштон.
Спустя несколько дней, туалеты для Дэзи были готовы. Портниха, известная на весь Лондон, знала свое дело и сшила для девушки именно то, что было необходимо. Все платья как на подбор подчеркивали ее достоинства и скрывали недостатки.
Услышав о театре, Дэзи воспротивилась.
— Нет, тетя, — решительно заявила она, — я не хочу. Как я могу веселиться, когда… когда…
Ее голос дрогнул.
— Ну вот, — огорченно произнесла леди Пейджет, — дорогая моя, о каком веселье ты говоришь? У тебя глаза постоянно на мокром месте. И я очень сомневаюсь, что ты будешь веселиться. Но отвлечься от мрачных дум тебе следует, и не спорь со мной. Ты пойдешь в театр.
— Но тетя, вы должны понять, что я…
— Я все понимаю. Именно поэтому мы все же идем в театр. Вот так-то. Выше нос, Дэзи. Еще не все потеряно. И не вздумай думать, что жизнь загублена безвозвратно.
— Откуда вы…, - Дэзи осеклась.
Леди Пейджет рассмеялась:
— Знаю я вас, Рэйли. Вы сами — театр в чистом виде, ирландская кровь сказывается.
— Зачем вы наговариваете на ирландцев?
— Затем, что уже насмотрелась на них всласть. Очень любят громкие слова: трагедия, несоизмеримое горе, погубленная жизнь, прощай, любовь, конец всему.
Женщина отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
— Я никогда так не говорила, — обиделась Дэзи и перестала всхлипывать.
— Говорила, — усмехнулась та, — а думала еще чаще. Ну ладно, перестань плакать. Мы не будем очень уж веселиться. Все будет чинно и благопристойно, даю тебе слово.
Поразмыслив, Дэзи решила, что огорчать тетю ни к чему. Все-таки она заботится о ней, принимает живейшее участие в ее судьбе. Нельзя игнорировать ее старания.
Но все же, в театр Дэзи надела платье самых темных тонов. Она не забыла и о траурной повязке, но этому леди Пейджет решительно воспротивилась.
— Никаких повязок, — заявила она, одним движением срывая ее с рукава племянницы, — люди не ходят в театр в таком виде. Это не принято. Если уж так хочешь, надень ее после. Но я считаю, что горе следует переживать в душе, а другим знать о нем ни к чему.
Дэзи очень неохотно рассталась с повязкой и надулась на весь мир, а на тетю в первую очередь. Сидя в карете, она отвернулась к окну и почти не подавала признаков жизни. Насмешливо на нее посмотрев, женщина заметила:
— Дорогая, все и так видят, что у нас горе. Посмотри лучше, какой восхитительный пейзаж за окном.
— Тетя, как вы можете думать о таких вещах! — воскликнула девушка.
— Детка моя, я могу думать о самых различных вещах — и все это одновременно. В данный момент я очень надеюсь, что ты все же сможешь отвлечься и немного полюбуешься хоть на что-то, пусть даже это будет недостойный пейзаж.
Дэзи кинула взгляд в окно, но как ни старалась, ничего восхитительного не заметила. Однако, она решила, что ни к чему лишать тетю удовольствия. Все же, она права, им нужно отвлечься. Пусть хоть тетя отвлечется и почувствует себя счастливой. Лично она уже никогда не будет счастлива. Никогда! Жизнь пуста и беспросветна. Все ужасно и отвратительно. Лучше бы она умерла в Дувре. Есть куда более достойные люди, которым стоило выжить.
Здание, где располагался Королевский театр, показалось девушке слишком маленьким и приземистым для того, чтобы обращать на него особенное внимание. Она равнодушно скользнула по нему взглядом и отвернулась. Но леди Пейджет с гордостью спросила:
— Тебе нравится?
— Что? — с удивлением осведомилась Дэзи, — ах, да, конечно. Я в полном восторге.
Зачем портить тете настроение своим пессимистичным взглядом на жизнь?
— Никогда не видела ничего подобного, — прибавила девушка поспешно, чтобы тетя не догадалась о ее мыслях.
Но женщина, всегда такая проницательная, приняла ее слова за чистую монету.
— Вот видишь, тебе понравилось! — непосредственно воскликнула она, — внутри еще лучше. Я никогда не бывала в Париже, но полагаю, наш театр не уступает французскому.
— Да, вы правы, тетя, — согласно кивнула Дэзи.
Впрочем, убранство внутри было куда лучше, чем снаружи, и она не стала его критиковать.
Они прошли в ложу и устроились в мягких креслах. Леди Пейджет тщательно расправила складки платья, а потом начала оглядываться по сторонам. Склонившись к племяннице, она зашептала:
— Очень надеюсь, что королевская ложа сегодня не будет пустовать. Ты наверняка никогда не видела короля.
— Нет, не видела, — кивнула Дэзи.
— А вон там, смотри, это граф Руквуд, наверное, ты слышала о нем. Это леди Уинстон.
— А кто та женщина в столь открытом платье? — неожиданно поинтересовалась девушка.
— Рыжая? — с неудовольствием уточнила леди Пейджет, — не обращай на нее внимания. Это ужасная женщина, просто ужасная. А платье на ней отвратительно.
— Почему? Оно ей идет. Правда, оно очень открытое…
— … так, что наружу вываливаются все ее прелести, — закончила женщина непередаваемо язвительным тоном.
Дэзи посмотрела на нее вытаращенными глазами, а потом рассмеялась.
— Тетя, как вы можете…, - сквозь смех выдавила она.
Леди Пейджет тоже улыбнулась, но главным образом тому, что ее племянница наконец соизволила развеселиться.
— Поверь, она другого и не заслуживает. Никогда не видела более вульгарной особы. Сейчас некоторые женщины совсем распустились, забыли, что такое стыд. Не смотри на нее. Кстати, — тут женщина взяла ее за локоть, — вон там, чуть левее. Видишь женщину?
— Где?
— Белокурая, в голубом платье.
— Да, вижу. Красивая.
— Это миссис Эштон.
С лица Дэзи слетела улыбка. Она слегка сощурила глаза и пристально осмотрела вышеуказанную взглядом, не упускающим ни единой мелочи. Именно таким взглядом обычно смеривают друг друга закоренелые соперницы.
— Хм, — выразила она свое мнение о миссис Эштон, — у нее слишком длинный нос и это производит странное впечатление. А в целом, ничего.
Леди Пейджет снова спрятала улыбку.
— Да, нос слегка длинноват, — подтвердила она сдавленным от смеха голосом, — но это ее не портит. Зато у тебя нос в полном порядке.
— Мы сейчас не обсуждаем мой нос, — отрезала Дэзи и отвернулась в сторону.
Это вышло довольно резко, и тетя приподняла брови. А ее племянница, оказывается, крепкий орешек! Нет, никогда нельзя судить по первому впечатлению.
— А вон и Мэйворинг, — сказала она между тем, — садится с Клариссой.
— Разумеется, — подтвердила Дэзи, — где же ему сидеть?
Леди Пейджет погладила ее по руке:
— Это еще ничего не значит.
— Конечно. Просто шел мимо, вот и решил зайти. Так, просто.
— Какая прелесть! Ты язвить научилась! Это тебе идет. Впрочем, тебе не нужно учиться, это у тебя в крови.
— Что-то в моей крови слишком много всего.
Тут послышался вежливый стук, и леди Пейджет обернулась вместо того, чтобы подивиться на новую остроту своей племянницы.
— Входите, входите. А, это вы, Брэнстоун. Давненько вас не было видно.
— Добрый день, сударыня, — вошедший молодой человек поклонился, — это вас не было видно. Я заметил вас в ложе и не поверил собственным глазам.
— Неужели? — улыбнулась леди Пейджет, — кстати, познакомьтесь, моя племянница, мисс Дэзи Вайз. Дэзи, это мистер Колин Брэнстоун, самый блестящий молодой человек в Лондоне и его окрестностях.
— Не вгоняйте меня в краску, — засмеялся он, — добрый день, мисс Вайз. Рад познакомиться.
