Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" (книги .txt) 📗
— В большей степени мне жаль даже не вас, а вашего будущего ребенка, — продолжил Морилье, снова обходя стол и усаживаясь на стул. — Возможно, так вам будет проще смириться с фактом моей жалости, если она кажется вам унижающей, когда направлена вас. Я, конечно, хотел чтобы вы поняли, что в этом чувстве нет ничего, что оскорбляло бы или умоляло ваше достоинство, но…
— Довольно о жалости! — выкрикнула Ида, резко выпрямляясь и сверкая глазами с широко распахнутыми, которые сейчас были похожи на два темных омута. — Если вы ещё раз произнесете это слово, я выйду из этой комнаты и покину ваш дом немедленно!
— Как пожелаете, — спокойно пожал плечами Морилье. — Мне не хотелось бы, что бы вы пренебрегали своим благополучием из-за того, что некоторые обороты моей речи доставляют вам крайнее неудовольствие.
— А вы сами? — внезапно спросила виконтесса Воле, снова откидываясь на спинку кресла. — Вы же не собираетесь умереть завтра, чтобы осчастливить меня таким состоянием?
— Я знал, что вы рано или поздно спросите это, — улыбнулся Морилье и, переведя взгляд в окно, продолжил: — Под Рождество я намереваюсь подписать дарственную на все своё имущество и уехать отсюда навсегда. Если Бог будет милостив ко мне, я смогу увидеть берега Южной Америки и закончить свою жизнь так, как подобает эксцентричному старику. Это будет чудесный подарок на этот светлый праздник для всех участников истории.
Ида отвернулась к окну и закрыла глаза рукой. Ей не хотелось думать, что Морилье лжет, тем более, что ему смысла лгать не было. Из-за этого она испытывала почти безотчетное чувство стыда. Подумать только, насколько грубо она вела себя с человеком, который в столь непростое для нее время проявил хоть какую-то заботу и участие к ней. Хотелось думать, что за последние месяцы она так привыкла видеть в свой адрес, лишь презрение и насмешки, что не могла даже помыслить о том, что кто-то, кроме самых близких для неё людей, может отнестись к ней с добротой. Она мало верила в людскую искренность и до собственного падения, а теперь разуверилась в ней вовсе. И теперь из-за своего неверия она оскорбила человека, который желал ей помочь.
— Я не сержусь на вас за вашу резкость, виконтесса, — словно угадав её мысли произнес Морилье. — Вы не могли вести себя иначе в тех обстоятельствах, в которых были.
— И все же простите меня, — негромко проговорила виконтесса Воле, всё ещё не поднимая гловы. — Я не должна была вести себя так, не узнав мотивы ваших поступков.
Морилье вновь слабо улыбнулся.
— Вы озлоблены на весь мир и на себя. Вас можно понять. Я видел достаточно подобных вам женщин, чтобы научится понимать их.
Ида слабо качнула головой и, вздохнув, собралась сказать то, ради чего она ждала этого разговора. Это решение уже давно оформилось в её мыслях, пожалуй, сразу де после первого визите Рошеро. Она не делилась этим ни с кем: ни с Жюли, ни с Жаком, даже не смотря на то, что ни сестра, ни верный дворецкий не стали бы осуждать её. Возможно, отчасти потому, что ей хотелось в последний раз продемонстрировать свое благородство во всем его блеске, сделать этот жест доброты, как можно более красивым, чтобы все помнили её так, а не как недостойную сожаления падшую женщину.
— Я… — начала было виконтесса Воле, но тут же осеклась, почувствовав, что её голос дрогнул. — Я отказываюсь принять ваше состояние.
— Ну и кому же мне оставлять всё это? — Морилье с усмешкой обвел широким жестом комнату.
— Оставьте моему двоюродному брату, Клоду Лезьё, — спокойно ответила Ида. — Он влюблен в девушку, но слишком беден для того, чтобы жениться на ней. Так ваши деньги сделают счастливыми сразу двоих.
— И вы спокойно отдадите ему такое великолепие? — усмехнулся Морилье.
— Да, — все так же спокойно кивнула Ида. — Он этого заслуживает куда больше, чем я. Я смогу отказаться от многого ради счастья своего ребенка, а для Клода это состояние является залогом счастья всей жизни.
— Ах, госпожа виконтесса, до чего же вы наивны! Неужели вы и вправду полагаете… — начал, было, Морилье, но виконтесса Воле взмахнула рукой, останавливая его.
— Этот человек многое сделал для меня и готов был сделать ещё больше, даже в ущерб собственным принципам и благополучию, — произнесла она, глядя на своего собеседника с некоторым вызовом. — Я хочу отблагодарить его хоть как-то.
Морилье понимающе кивнул:
— Что ж, я подумаю над вашим предложением.
— Даже если вы оставили бы всё мне, я бы все равно отказалась от этих денег в его пользу. В любом случае, вы вольны оставить свое состояние тому, кому пожелаете, — ответила Ида, улыбнувшись впервые за все время разговора. Поднявшись, она присела в легком реверансе и тихо, еле слышно, произнесла: — Доброй ночи, господин Морилье.
***
Выйдя из кабинета, виконтесса Воле сразу же столкнулась лицом к лицу со стоявшим в коридоре Виктором Рошеро. По нему трудно было прочесть что-либо, но и без этого было понятно, что он слышал все от первого до последнего слова.
— Поступок весьма достойный, — негромко сказал он, пропуская виконтессу вперед. — Позвольте узнать, давно ли вы решились на такой шаг?
— Как только увидела вас и подумала о том, что вы перейдете ко мне вместе со всем остальным наследством господина Морилье.
То, что Рошеро усмехнулся Ида могла с уверенностью сказать, хоть и не видела его лица.
— Жаль, что те, кто способен ради близких на подобные поступки вынуждены оканчивать жизнь так, как вы, — произнес он и средняя Воле едва удержалась от того, чтобы резко повернуться и одарить этого вечно вежливого секретаря пощечиной, в который раз за этот вечер услышав о жалости.
— Полагаю, — продолжал Рошеро уже совершенно деловым тоном, — вы не станете задерживаться здесь, раз все ваши дела с господином Морилье оказались так скоро решенными и отправитесь в Марсель завтра же?
— Ваше гостеприимство иссякло после того, как я отказалась от денег вашего хозяина? — излишне резко, изрядной долей иронии осведомилась Ида.
— Нет, господин Морилье будет только рад, если вы здесь задержитесь, — качнул головой Виктор и Ида в который раз хотела сказать ему о том, что она спрашивает о его личном отношении, а не о том, как относится к ней эксцентричный родственник. — Но мне казалось, вы сами не желали надолго покидать дом.
— Мой дом — «Вилла Роз» и его я покинула, не взирая на свои желания. Все остальное лишь временные пристанища.
— Что ж, если для вас это не столь принципиально, как я думал, то можете повременить с отъездом, — почти равнодушно пожал плечами секретарь. — Аквитания чудесна в это время года.
— Как и Прованс, — не менее равнодушно кивнула головой виконтесса и, остановившись у перехода, который вел в ту часть дома, где располагались её апартаменты, коротко произнесла: — Благодарю вас, Рошеро, дальше я дойду сама. Доброй ночи.
— Доброй ночи, госпожа виконтесса, — поклонился Виктор с привычной учтивой церемониальностью. Впрочем, его пристальный взгляд Ида чувствовала на себе до тех пор, пока не поднялась по лестнице и не скрылась в коридоре второго этажа.
***
Впрочем, побыть в одиночестве и обдумать все, что она услышала от Морилье и от Рошеро и все, что сказала им сама, Ида не смогла. В её спальне, кутаясь в шаль, сидела Жюли, которая вскочила, как только Ида переступила порог.
— Боже, Ида, ну что же? — тут же спросила она, хватая сестру за руки и заглядывая в её глаза. Ида молча замерла, не зная, что ей стоит сказать в первую очередь: то, что она отказалась от наследства, настоятельно прося отдать его Клоду, то, что Морилье хватило нескольких фраз, чтобы заставить ей столь глупо расчувствоваться или то, что ей стыдно за свою резкость.
— Ида? — обеспокоенно проговорила маркиза, выпуская руки сестры и Ида медленно прошла мимо, старательно отводя взгляд. Конечно, Жюли тоже желала только добра своему кузену, на долю которого в последнее время и так выпало много потрясений, но ведь с другой стороны она могла обвинить сестру в том, что та жертвует, возможно, последним шансом на безбедное существование. И Иде было бы трудно ей возразить: Жюли закономерно желала дать своей дочери все самое лучшее, для матери это было вполне нормальное желание, но теперь она, Ида, сама лишала их детей будущего, ради того чтобы вознаградить другого человека.
