Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" (книги .txt) 📗

— Да, Морилье и в самом деле предложил мне стать его наследницей, — проговорила виконтесса Воле, оборачиваясь к сестре — Он предложил мне все это, все свое состояние. Единственно из-за сентиментальной жалости, конечно, но это не столь важно.

— Он поставил условия? — нахмурилась Жюли и Ида вдруг внезапно рассмеялась. Жюли вздрогнула и отступила на шаг. В последние время её сильно пугали переходы настроения сестры от истерического смеха до истерических слез, но старшая Воле не знала, что следует с этим делать и списывала все, для своего же успокоения, на положение Иды.

— Условия? О нет, — виконтесса Воле опустилась на кровать и её лицо сделалось серьезным. — Я отказалась от его денег, попросив его завещать их Клоду.

Несколько мгновений в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом листьев за окном, а затем Жюли, дрогнувшим голосом спросила:

— Но… Но как же мы? Как же Диана? Как же твой ребенок?

Ида лишь меланхолично пожала плечами.

— Я посчитала, что Клод заслуживает возможность быть счастливым.

— Разумеется, — кивнула маркиза Лондор, — я не спорю с этим. Но что же будет с нами? Мы не заслуживаем возможности быть счастливыми? На что мы будем жить? На годовой доход?

— Даже если и на него, — Ида резко взмахнула рукой, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Ни ты, ни Диана.

— Где было твое благородство раньше? — в отчаянье воскликнула Жюли и в её голосе на этот раз отчетливо проступили слезы. Ида непонимающе взглянула на сестру, требуя объяснений. Но Жюли, уже поняв, что чуть было не сказала то, что поклялась не говорить никогда в жизни, поспешно закрыла рот ладонью. Осуждать Иду она не имела права хотя бы потому, что сама для их благополучия не сделала ничего, и если теперь её сестра приняла такое решение, она должна принять его. Все в их семье так или иначе заслуживали счастья и раз Ида решила, что Клод достоин его чуть больше, чем они сами, то она не будет с этим спорить.

— Прости, — негромко проговорила Жюли, усаживаясь рядом, беря горячие ладони сестры в свои и устраивая голову на её плече. — Я совсем забыла о других в своем эгоизме.

— В этом нет ничего постыдного, Жюли, — спокойно ответила Ида, прижимаясь щекой к мягким волосам Жюли. — Ты, как и любая мать, думаешь о благе своего ребенка.

Некоторое время они сидели молча, прижавшись друг к другу. Наконец, Жюли негромко спросила:

— Теперь мы уедем в Марсель?

— Да, — кивнула виконтесса Воле, — нам здесь больше нечего делать. А что делать со своими деньгами, Морилье решит и без нашего участия.

— Давай уедем завтра же? — попросила маркиза Лондор, поднимая голову и глядя в глаза сестры.

— Скучаешь по лавандовым полям? — усмехнулась Ида, которая ненавидела эти самые поля почти всей душой.

— Куда меньше, чем по розам, — так же с усмешкой ответила Жюли. Ида глубоко вздохнула. Им всем не хватало роз.

***

Задерживаться и злоупотреблять гостеприимством господина Морилье сестры не стали. Люси и Жак, которым Аквитания отчего-то пришлась не по душе, были только обрадованы распоряжением Иды собирать вещи и готовиться к обратной дороге и уже после завтрака сестры были совершенно готовы к отъезду. Морилье любезно предоставил им свой экипаж, который доставил бы их вместе с багажом в Ажен, где они должны были пересесть на поезд, который казался маркизе Лондор более безопасным средством передвижения, но проводить гостий, которых так ожидал еще две недели назад, не вышел. Эта обязанность хозяина была вновь возложена на плечи Рошеро.

Виктор был как всегда учтив и вежлив, ни на секунду не преставая улыбаться своей раздражающей улыбкой. Иде оставалось лишь надеяться, что это очередная эксцентричная выходка старика, а не знак того, что он оставляет её просьбу без внимания. Одно дело: отказаться от денег в пользу горячо любимого брата, который, несомненно, заслужили право обладать ими, и совсем другое отказаться фактически просто так. Но Рошеро ни словом, ни жестом не выдавал намерений своего хозяина, хотя, Ида не сомневалась в этом, был осведомлен о них. Разумеется, она не рассчитывала на то, что верный секретарь посвятит её в планы господина Морилье, но надежда на случайно брошенное слово не покидала её.

Но Рошеро лишь сопроводил их до экипажа и в самых изысканных выражениях высказал надежду на скорую новую встречу, сопроводив слова поклоном. Виконтесса Воле и маркиза Лондор, решив не изменять своим привычкам, простились с ним не менее изысканно, но весьма холодно.

Ида уже садилась в экипаж, когда Виктор внезапно окликнул её:

— Госпожа виконтесса.

Ида замерла и переглянулась с Жаком, который тяжело вздохнул, как бы говоря о том, что дурные вести, как всегда, приберегли на потом.

— Я слушаю вас, Рошеро, — наконец произнесла она оборачиваясь. Секретарь смело шагнул к ней почти вплотную и, не говоря больше ни слова, вложил в е тонкие, затянутые в кожу перчатки, пальцы небольшой конверт.

— Что это? — спросила Ида, вопросительно приподнимая брови и вертя конверт в руках.

— Письмо, госпожа виконтесса, — ответил Рошеро. — Откроете, когда пересядете на поезд в Ажене.

— Вы знаете, что там, — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила Ида, поднимая голову и глядя точно в глаза Виктора. Губы Рошеро на миг тронула простая улыбка и он ответил, слегка кивнув:

— Разумеется.

— Глупо надеяться, что вы избавите меня от лишних волнений, которые мне столь нежелательны, — усмехнулась Ида и Рошеро снова кивнул, подавая ей руку, чтобы помочь сесть в экипаж. Виконтесса Воле, впрочем, проигнорировала этот жест, предпочитая руку собственного дворецкого. Рошеро лишь усмехнулся на эту последнюю выходку виконтессы и коротко приказал кучеру отправляться.

— Будешь ждать до Ажена? — спросила Жюли, кивая на конверт, который Ида все ещё вертела в пальцах как только карета тронулась.

— Это единственное условие и выполнить его в моих силах, — отозвалась Ида, по привычке откидываясь назад и кладя руку на живот. — Ажен не так уж далеко.

Тридцать миль до Ажена они и в правду преодолели быстро. Но в этот раз уютный городок не произвел на Иду никакого впечатления. Путешествие железной дорогой и сама городская станция до безумия напоминали такую же, но находившуюся за сотни миль, в Вильводе. Натыкаясь на это сходство, неумолимая память тянулась дальше, к родному и, как оказалось, любимому Вилье-сен-Дени. Вместе с «Виллой Роз» и образом герцога де Дюрана вспоминалось все то, что произошло за последние месяцы. Поездка в Аквитанию и переживания, связанные с предложением Морилье, немного притупили тоску по родным краям. Разумеется, Ида не забывала ни о чем ни на минуту, но последние две недели она думала лишь о том, что совершенно внезапно вся её жизнь могла наладится в одночасье. Теперь же, с каждым шагом, который приближал её к Провансу, она вспоминала о тех вещах, которые единственно должны были занимать её мысли.

О маленьком конверте, который она все ещё сжимала в пальцах, Ида вспомнила лишь тогда, когда багаж был погружен, Жюли, Люси с малышкой Дианой на руках и Жак, расположились в купе, а за окном медленно поплыла железнодорожная станция Ажена. Сорвав красную сургучную печать, виконтесса Воле вынула из конверта два листка бумаги. Первый листок был письмом, которое было написано таким аккуратным и ничего не выражающим почерком, что Ида не сомневалась ни мгновения в том, что он принадлежит Рошеро.

— Что там? — спросила Жюли, подаваясь вперед и заглядывая в листок.

— Из уважения к вашему благородству, я поступаю так, как вы просили, — почти не задумываясь прочитала Ида. — Но и вашу доброту я не могу оставить без награды, тем более, что даже Рошеро считает, что вы её заслуживаете. То меньшее, что я могу и хотел бы для вас сделать.

Вторым листком, вложенным в конверт, оказался чек на сумму в десять тысяч франков, на котором красовалась витиеватая подпись Морилье.

***

Ида надеялась, что возвращение в Марсель и письмо Морилье, в котором он обещал ей проявить участие к судьбе Клода, принесут ей спокойствие. Но этого не произошло. Чувство тревоги по-прежнему не оставляло её. Снова было близко ненавистное море, из-за которого поочередно приходили то дурные, то хорошие вести, а в нос бил запах лаванды, который доводил до тошноты. Ида, впрочем, мало интересовалась военной хроникой, хотя несколько раз находила в доме статьи о положении дел в армии. Она знала, что смерть на войне — это дело случая, но верить в то, что Эдмон нашел то, что искал на не хотела. Она была готова к тому, что рано или поздно он покинет её и поэтому смириться с этим было относительно просто, но с тем, что отныне ир будет существовать без герцога Дюрана и не канет в небытие, она не хотела мириться. Одно дело было любить того, кто находится где-то за сотни или даже тысячи миль и совсем другое — любить мертвеца, человека, про которого точно знаешь, что больше никогда, даже случайно, не встретишь ни на улице большого города, ни в провинциальной глуши. Виконтесса Воле не желала этого ни для себя, ни для своего ребенка.