Падшая Грейс - Ивахненко Антонина (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

Миссис Биман посмотрела на трагически-прекрасное лицо Грейс («Словно у ангела над могилой», — призналась она позже Блоссом) и смягчилась.

— Хорошо, но только на десять минут, — заявила она, отходя в сторону, чтобы дать Грейс пройти.

Грейс не очень удивилась, когда ее провели в ледяную кухню вместо комнаты для прислуги, где можно было бы найти горничную в воскресный день. Лили чистила ножи, яростно терла их лезвия наждачной бумагой и порошком — она уже дважды оттирала их, и оба раза миссис Биман не приняла ее работу.

Увидев Грейс, Лили подбежала к ней, обхватила руками за шею и так отчаянно разрыдалась, что Грейс испугалась, что десять минут пройдут, а им так и не удастся обменяться хотя бы словом.

— Ш-ш… Ш-ш… Неужели все настолько плохо? — спросила Грейс, смахивая с плеч наждачный порошок. — Пожалуйста, скажи мне, что у тебя все хорошо.

Лили еще пару раз горько всхлипнула и засопела.

— Все хорошо. — Она тяжело вздохнула. — Но я так по тебе скучаю!

— Как тебе здесь живется? Тебя учат?

Лили кивнула.

— Мне разрешают чистить обувь и ножи. Хотя миссис Биман говорит, что я не справляюсь.

Грейс посмотрела на руки сестры — они покраснели и были растерты до крови. Грейс просто получила подтверждение тому, что на самом деле, в глубине души, давно знала: Лили — не та девушка, из которой выйдет личная горничная, и мистер Победоноссон просто обманывал, когда говорил, что даст ей эту должность, лишь бы сестры согласились остаться у него. Как странно устроен мир! Подумать только: мистер Победоноссон — такой прижимистый, равнодушный и бесчувственный человек — оказался настолько добр, что не только взял Лили на работу, но и тщательно продумал, как это правильно обставить.

Грейс спросила:

— Как к тебе относятся?

— Кормят меня, в общем, неплохо, — ответила Лили, вытирая лицо рукавом. — Мясо каждый день дают.

— А остальные слуги как тебя приняли? — продолжала ее сестра, поскольку этот вопрос весьма ее беспокоил: она боялась, что Лили может стать изгоем. — Они позволяют тебе участвовать в их разговорах и тому подобное?

— Нет, не позволяют! — призналась Лили. — Блоссом и Лиззи слишком гордые и важные. Но со мной иногда разговаривает Элла. И молодая хозяйка дома тоже очень добра ко мне.

— Мисс Шарлотта? — переспросила Грейс, не веря своим ушам. С этой юной дамой она не встречалась, но до нее дошли слухи, что Шарлотта — эгоистичная, избалованная, ветреная особа.

— Да, мисс Шарлотта. Вот ей я понравилась, — с некоторой гордостью заявила Лили. Она ахнула: — Ты ведь еще не видела гостиную и приемную! У них есть кувшин с синими птицами!

— Неужели? — изобразила удивление Грейс, гладя натруженные руки Лили. — Но когда это мисс Шарлотта находит время на беседы с тобой?

— О, она иногда выходит в сад, когда я там гуляю одна, или говорит со мной на кухне, когда остальные поднимаются в господскую часть дома.

— Да ты что? — искренне изумилась Грейс. Все удивительнее и удивительнее… — И о чем же вы говорите?

— Ой, о разных забавных вещах. Иногда она придумывает сказки — вот как ты раньше.

— Придумывает? Как это мило с ее стороны. — Возможно, слухи, которые ходят о мисс Шарлотте, не так уж и правдивы. — И что это за сказки?

— Ну, о маме и тому подобном, — неопределенно ответила Лили. — О всяком разном. Мисс Шарлотта очень мною интересуется.

Грейс подумала: как это благородно со стороны мисс Шарлотты — снисходить до разговора с ничтожнейшей из своих служанок.

— Значит, она настоящая леди, — произнесла Грейс.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

— Я уверен: вам нужно все самое лучшее, поэтому предлагаю выбрать никак не меньше, чем лебяжий пух высшего качества для матраса в гробу вашей покойной матушки, — сказал Джордж Победоноссон.

— Но, — возразила дочь покойной, — мы думали обойтись шерстяным одеялом на вате.

— Ни в коем случае! — воскликнул мистер Победоноссон.

Грейс, молитвенно сложив руки, как и подобало наемной скорбящей, и опустив глаза долу, ни единым жестом не дала понять, что расслышала хоть слово — или даже что она живой, дышащий человек. Прошла неделя с тех пор, как она ходила в Кенсингтон навестить Лили, и сейчас ее вызвали в красную комнату в качестве образца наемного участника похорон, который предлагался для процессии по высшему разряду.

— Конечно, лебяжий пух недешев, но он того стоит, — вступила в разговор миссис Победоноссон, — и кроме того, для своего уважаемого родителя любой человек захочет только самое лучшее, не так ли?

Посетительница вздохнула.

— Ну, если вы считаете, что без этого не обойтись…

— Так значит, лебяжий пух, — решительно кивнул мистер Победоноссон.

Они подошли к Грейс и остановились.

— А вы думали о том, чтобы нанять нескольких участников процессии? — поинтересовалась миссис Победоноссон.

— Ну, вообще-то нет…

— Это Грейс, одна из наших самых почтительных и неподвижных участниц похорон. Ее можно нанять за почасовую оплату, и она будет стоять (с весьма скорбным видом) у дверей или у могилы.

— Но ведь это, конечно, вовсе не…

— Грейс особенно удачно подходит для бдения у могилы пожилой дамы, — не отступала миссис Победоноссон. — Все поймут, что вы чрезвычайно почтительная дочь.

— Ну…

— А помимо участия Грейс, ваша мать, без сомнения, высоко оценит ваше решение держать на ее могиле горящую лампаду — в течение целого месяца, — добавил мистер Победоноссон.

— Но кому и какая от этого польза?

— Это несомненная польза для ее памяти, — мягко укорил мистер Победоноссон. — Не следует забывать, что пожилые люди не любят темноты.

И разговор тек в этом ключе, пока (после того как были выбраны участники процессии, памятники и цветы) Грейс наконец не позволили вернуться в крохотную швейную мастерскую. Там она сняла шляпку с вуалью и пододвинула табурет к слабо горящему камину.

«Как быстро человек ко всему привыкает», — подумала она, глядя на вышивку, над которой работала, пока ее не вызвали. Как быстро она приспособилась к жизни без Лили, к соседству в комнате чужого человека, к сидению в четырех стенах и к измерению времени сшитыми саванами, посещенными похоронами и законченными вышивками. Однако странно: хотя Грейс вела такой образ жизни и даже постепенно привыкала к нему, ей казалось, что она живет жизнью другого человека, чью личность по ошибке присвоила. Что же с ней будет дальше? Когда начнется ее настоящая жизнь — та, которую она себе пообещала, когда ехала на поезде в Бруквуд?

Грейс взяла в руки шитье. Она вышивала крохотную картинку, используя человеческие волосы и работая такой тонкой иглой, что понимала: если она положит иглу на стол, то найти ее уже не сможет. На картинке должен быть изображен могильный камень под плакучей ивой; потом вышивку поместят в золотую рамку и ее можно будет носить как брошку. Заказчица хотела, чтобы на камне было вышито полное имя ее покойного супруга, но миссис Победоноссон объяснила ей, что это невозможно: мужчину звали Вильям Вилкинс-Буайе-Хейг, и даже если мастерице удалось бы его вышить, буквы были бы такими маленькими, что ничего нельзя было бы прочитать.

Прежде чем приступить к работе, Грейс оглянулась, снова невольно восхищаясь размерами империи Победоноссонов. Через стеклянную дверь она видела вход в мастерскую, где изготавливали гробы и где плотники работали, сгрудившись вокруг резчика по металлу, наносившего текст и виньетки на медные или (последнее настоятельно рекомендовалось для особо разборчивых клиентов) серебряные таблички. Справа находилась новая мастерская с длинной скамьей, где миссис Победоноссон, выяснившая, какой доход можно получить от «вечных» цветов, учила нескольких девушек делать украшения из бессмертника. Со двора доносился грохот молотков каменотесов, придающих нужную форму надгробиям, а за их мастерской размещалась кузница, где работали кузнец со своими подручными. Совсем рядом, справа от того места, где сидела Грейс, была лестница, ведущая вниз, к огороженной прохладной территории, известной как «приемная Господа Бога», где — хотя чаще всего умерший оставался дома, среди родных и близких, — всегда лежали одно-два тела, ожидая похорон. В первую неделю работы Грейс на Победоноссонов две белошвейки, завидуя ее внешности и решив, что благодаря красоте Грейс отобьет у них всех ухажеров из числа мужской прислуги, заперли ее в комнате с покойниками на всю ночь, надеясь, что с ней случится истерика. Однако Грейс присмотрелась к трупам и выяснила, что ей совершенно нечего бояться двух старушек, почивших тихой смертью, после чего просто легла на пол и уснула. Кроме того, конюхи и помощники кузнеца не увлеклись ею, потому что она не принимала участия в их забавах и предпочитала держаться обособленно. Грейс всегда помнила о том, что она — падшая женщина.