Невеста оборотня - Билл Альфред (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗

На мгновение я почувствовал острое желание попробовать оказать воздействие на дядю, проявляющего такую «заботу» о своей племяннице, и рассказать ему о том откровенном саморазоблачении мосье де Сен-Лаупа, случившемся сегодняшним днем. Впрочем, ход этот был куда менее разумен, чем интуитивное предчувствие, удержавшее меня от совершения этого бесполезного поступка. Тяжелой поступью я шел вперед, с каждым шагом мой рассудок становился чище и светлее, и в конечном счете я пришел к выводу, что поступил правильно. Сейчас мысли моего дяди не могли быть переключены на какие-либо явления, не имеющие прямого отношения к его хитрой игре. Он проявлял интерес лишь к тем вещам, которые могли быть чем-то полезными ему и критически относился к тем человеческим страстям, которые не находили удовлетворения в законном супружестве, а потому представлялись ему таким же бесполезным делом, как непонимание его пристрастия к законно приобретенному и оплаченному обеду.

Что же касается истории с полоской человеческой кожи, то ее таинственное заморское происхождение скрыло бы от дядиного понимания всю ее важность и значение. Если бы вместо этого он столкнулся с чем-нибудь вроде поддельного банковского чека или сфабрикованного счета, то уж этим-то бумагам он устроил бы самую ревностную и тщательнейшую экспертизу. Но Сенегал, паши, гаремы и прекрасная черкешенка — вещи, о которых он мог думать лишь как о восточной сказочной мишуре — свели бы в его глазах мой рассказ лишь к каким-нибудь приключениям Синдбада-морехода или похождениям Али-Бабы и Сорока разбойников из сказок «Тысячи и одной ночи».

Я мог, конечно, откровенно рассказать дяде о чувствах Фелиции и о подлинных мотивах ее поступков. Но я представил себе то выражение возмущения на его лице, с каким он станет выслушивать меня, его демонстративное высокомерное нежелание поверить в то, что какая-то женщина, а менее всего его родственница, способна торговать собой ради получения каких-то выгод. Я представил, как он будет копаться в подробностях, задавать девушке, но не в моем присутствии, тягостные вопросы, и в конце концов уступит ее уму, твердости и ловкости и своему желанию не верить в то, во что ему не хочется верить. Мне нетрудно было представить себе, каким окажется результат такого разговора. После него и дядя, и Фелиция станут считать меня всего лишь ревнивым глупцом и назойливым, вмешивающимся во все дела скандалистом, после чего я буду лишен всякой возможности находиться вблизи от Фелиции и быть ей полезным.

Но, увы, одной возможности, способной разрешить все трудности, возникшие на нашем пути, я не уделил должного внимания. С затянувшимся отсутствием эсквайра Киллиана мне стало казаться, что мои надежды на завещание старого Пита и спрятанные им сокровища, появившиеся у меня на прошлой неделе, безвозвратно погибли. Не вдохнула в меня надежду и записка от эсквайра, которую я нашел у себя и в которой адвокат сообщал мне о своем возвращении и просил меня потерпеть еще некоторое время. Но кое-что более важное привело меня в себя. Это были мои отвага, храбрость и мужество, которые, казалось, каким-то удивительным образом покинули меня в тот вечер, когда волк искалечил мое плечо Они возникли и заполнили мою душу вкупе с яростью и бешенством, когда Де Рецу удалось спастись бегством от моего клинка. Возможно, называя эти чувства отвагой, храбростью и мужеством, я даю им слишком возвышенные имена, ибо они так и не принесли вместе с собой надежды. Это были только преследующие меня по пятам желания бороться и отстаивать свои права до того мгновения, пока силы рока не сокрушат меня.

Я сгорал от стыда и позора при мысли о том, что до сих пор я лишь отступал и тушевался перед стоящими предо мной трудностями. Свою искалеченную правую руку я совершенно не упражнял — не считая нескольких обескураживающих попыток взять в руки перо, а тренировал лишь свою левую руку. Моя неудачная попытка нападения на собаку в саду была смешна и нелепа в своем диком и необузданном бессилии. Я скрежетал зубами от досады, думая, что будь я в состоянии нанести точный удар, Де Рец сегодня был бы уже мертв. Если бы я только мог знать, сколько мерзости было бы уничтожено вместе с ним, верю, горькое чувство глубочайшего огорчения смогло бы погубить меня.

Я сразу же поставил свое воодушевление себе на службу. За ужином я обошелся без помощи моей доброй домоправительницы, для которой стало обыкновением прислуживать мне за столом. Кроме того, я объявил ей, что впредь буду самостоятельно вставать с постели, бриться и одеваться к завтраку, несмотря на то, что, вероятно, моя неловкость и будет задерживать принятие пищи до полудня. Затем, приведя ее в смущение сообщением, что она не должна поднимать тревогу из-за некоторых необычных звуков, которые станут долетать до ее слуха, я взял две свечи и дуэльные пистолеты отца и провел вечер в подвале, упражняясь в стрельбе по мишеням.

Это было медленное занятие, заряжать и перезаряжать оружие одной рукой, зажимая в то же время коленями торчащие стволами вверх пистолеты. Сначала моя стрельба была отвратительной и улучшалась с каждым выстрелом крайне медленно. Но тем не менее моя левая рука постепенно обучалась и нажимать на спусковой крючок, и искусными деликатными движениями прочищать ствол и закладывать в него свежие заряды. Лучшее из того, что я начал ощущать после этого, были вновь вернувшиеся ко мне чувства нормального мужчины, мужчины, способного быть равным среди себе подобных.

Мой мозг был занят напряженной работой над различными проектами и замыслами. Я обязательно должен был уделять свое внимание занятиям письмом. Мне непременно нужна была спокойная оседланная лошадь, которую на первых порах мальчик-конюх из таверны водил бы под уздцы по кругу. Если Фелиция никогда не сможет быть моею, то, по меньшей мере, говорил я себе, я не хочу и впредь оставаться таким же бедным и ничтожным созданием, для которого никогда не найдется девушки, захотевшей выйти за него замуж. Я воскресил в памяти строчку или две одной замечательной старой пьесы, забыл чьей, которые звучали приблизительно так:

Не каждому человеку дано в жизни добиться успеха;

Но мы добьемся большего, Горацио: мы заслужим его.

Может показаться странным, но, упражняясь в стрельбе, я всерьез не думал о возможности дуэли с мосье де Сен-Лаупом. Но мой здравый смысл подсказывал мне, что бросивший ему свой вызов поставит на карту свою жизнь. Тем не менее, когда легкая мушка пистолетного прицела колыхалась во все стороны, не задерживаясь лишь на мишени, ничто не делало мою руку такой твердой, а глаз таким острым, как вызванный из пустоты моим воображением образ пухлого цветущего лица Сен-Лаупа. И еще я вполне мог представить себе, какую опасность принесет с собой неожиданное столкновение с французом.

На следующее утро, непреклонный в принятом накануне решении, я уже совсем было собрался выставить из своей комнаты старую Джуди, принесшую для меня кувшин с горячей водой, если бы не избыток переполнявших ее новостей. Волк снова начал свирепствовать в нашей округе. В то время, пока я в вечерних сумерках шел к своему дому, зверь растерзал дворняжку Аджи Ван Зайл. Само несчастное дитя, до смерти перепуганное ужасным нападением хищника, несколькими часами позднее скончалось в страшных конвульсиях. По крайней мере, другого объяснения этой странной смерти не было. Свидетелей этой трагедии не оказалось, а сама Аджи уже никогда не сможет сказать об этом ни слова.

Я все еще размышлял над этими новостями, в то время как лицо мое испытывало жгучую боль от явно не единичного пореза бритвой на щеках и подбородке, когда примерно через час я вновь услышал на лестнице голос своей домоправительницы Ее характерные интонации, соединенные с тяжелым придыханием, вновь возвестили о ее появлении, так как она всегда начинала произносить то, что должна была сообщить, еще на нижней ступеньке лестничного пролета и продолжала повторять до тех пор, пока не оказывалась в моей комнате. Но на этот раз она вела свой разговор с персоной, коей оказался отнюдь не я.