Танец марионетки (СИ) - Кравченко Елена Евгеньевна (прочитать книгу TXT) 📗
Цветок смотрел прямо на нее и стоял так близко, что Анжелике казалось, будто за ней наблюдают. Все еще пребывая во власти сна, Анжелика постепенно просыпалась, но рядом с розой пробуждение не казалось ей таким мучительным. Она потянулась, чтобы вдохнуть её аромат и вздрогнула, осознав, что обнажена, и ее тело прикрывают лишь тонкие кружевные простыни. Мышцы побаливали, как после тяжелой работы. Почему она оказалась раздетой? Почему так ломит всё тело? Юная девушка пыталась воскресить в памяти все, что ей довелось пережить за минувший шумный день и молчаливую ночь. И со стоном откинулась обратно на постель.
Она вспомнила. Она вспомнила все. Ну или почти все, потому что в её памяти всплывали только какие-то затуманенные образы и обрывки того, что происходило. Почему-то чётче всего она помнила, как держала своего мужа за плечи и боялась упасть. Куда упасть?! Потом, когда он её наконец-то выпустил из своих рук она сама… Сама потянулась к нему, чтобы он вновь обнял её! Этого не может быть! Это неправда! Это просто наваждение! Значит, он в самом деле колдун и может заставить других делать то, чего он хочет!
Она попыталась припомнить, что происходило дальше. Но все остальное было размыто. Отчетливо она освежила в памяти только пронзившую её боль, которая почти сразу исчезла. Или может это тоже было наваждением? Потому что она не закричала, не вскрикнула, не возмутилась… А потом… Что же было потом? Потом она плыла куда-то по волнам, точнее не плыла, а лежала на волнах и вроде бы они её укачивали… Затем почему-то разразилась буря и она взметнулась к звездам. Все её тело устремилось ввысь, содрогаясь и рассыпаясь на мириады таких же звезд. Это дало ей умиротворение и чувство неги. Кажется, она подумала: «Я — это звёзды», а кто-то печально прошептал — «спите спокойно, мой потерявшийся ангел». Но она была не совсем уверена в том, что это действительно было, как и в своих ощущениях.
Ей показалось, что она стала другой, и это впечатление было мучительным. Мучительным из-за того, что она еще не решила: хорошо или плохо то, что она стала другой.
Нет, это точно колдовство и наваждение. Анжелика вскочила и, путаясь в кружевах, метнулась к зеркалу. С облегчением увидела свое отражение — она не изменилась, она прежняя! И тут же закрыла лицо руками. Она все поняла. Все вспомнила! Только не могла осознать. Граф выполнил условия договора… сделал её своей женой. Но почему она не чувствовала отвращения? И даже… даже… Ей хотелось, чтобы к ней прикасались, чтобы её целовали.
Анжелика стояла около зеркала, как во сне… Отчего-то она сама себе казалась безнравственной. Она недостойно себя вела. Анжелика вспомнила сеновал в Монтелу в день свадьбы, вспомнила Николя… Значит и тогда она недостойно себя вела? Да, недостойно, но не безнравственно, сказала она себе. Тогда все было по-другому, единственным её стремлением являлось, чтобы все побыстрей закончилось. Она даже порывалась оттолкнуть Николя, объятого безумной страстью. Её единственной мыслью было… не достаться графу де Пейраку. Кому угодно, пусть Николя, но только не графу. А этой ночью… Она отдавалась ему.
Анжелика совсем запуталась в своих рассуждениях, в своих мыслях. Почему отдаться своему слуге Николя, пусть он и был её другом детства — это плохо, но не безнравственно? Почему, если она желала побыстрей покончить со своей девственностью, ей хотелось оттолкнуть Николя? А провести первую брачную ночь со своим законным супругом — это непристойно? Она пыталась ответить сама себе на эти вопросы, но у нее ничего не получалось.
Но ведь она сама вчера решила, что выполнит условия договора! — вспомнила вдруг Анжелика.
Да, но она не собиралась осуществлять это так… так… Она никак не могла подобрать слово… С исступлением. Она просто хотела, чтобы граф выполнил свой супружеский долг. И все. А она… она…
Теперь Анжелика испугалась еще больше. Как она об этом не подумала раньше! Ведь граф имеет право приходить к ней хоть каждый день, вернее, каждую ночь. Потому что он её муж. И потому что она уже один раз позволила ему это. И она теперь каждый раз будет… так… отдаваться ему? Но она совсем не этого хотела! Нет! Он ей отвратителен. Ей омерзителен его вид! Его шрамы! Его походка! То, что он говорит всегда так, будто насмехается над ней! То, что он стар!
Она бросилась на постель и свернулась в комочек, как когда-то в детстве, когда ей было страшно и хотелось сделаться незаметной. Но почему? Почему? Что с ней не так? Вернее, что не так с её телом? Она помнила, как однажды поняла какое желание вызывает её красота у мужчин, как смотрел на нее Николя. И если бы в его взгляде не проглядывала какая-то нетерпимость, пожалуй ей было бы приятно, когда он прикасался к ней тогда… в сарае… Анжелика почувствовала, как волна стыда залила румянцем её лицо, потому что… Её телу все-таки нравились его объятия. Да, нравились, хотя они и казались ей грубыми. Но она не теряла из-за них головы. Она думала о его ласках и о том, что ей они приятны, как-то отстранено, просто хотела досадить графу.
Выходит, её тело всегда будет так реагировать на прикосновения к ней? Она вновь, уже который раз за утро, испытала потрясение от очередного открытия и стыда за свое поведение.
И еще Анжелика поняла, что оказалась мышкой, попавшей в мышеловку. А самое ужасное это то, что она сама же эту мышеловку поставила и даже собственноручно положила в нее кусочек сыра для приманивания. Теперь она боялась и мужа… и себя! К тому же, на данный момент, не совсем ясно представляла, как ей себя вести, когда она увидится с графом.
Анжелика некоторое время обдумывала свое положение. Она вновь вспомнила все, что произошло. Все о чем она думала… И внезапно поняла, что все мысли, выводы, которые она делала… Так могла думать только маленькая девочка, а никак не взрослая девушка. Все её прошлые рассуждения — это только эмоции, а не оценка того, что произошло с ней, и не поиск возможного решения проблем. И все её поведение до сих пор: желание мести, досады кому-либо, чьего-то унижения — это тоже ребячество. Страх: боязнь мужа, неприятие насильственного брака, нежелание отдать ему право первой ночи… отвращение к его внешности — не решат проблемы. А её поведение в Монтелу — было действительно непристойным, отвратительным, недостойным. Неожиданно для самой себя она почувствовала благодарность к тетке Жанне, и осознала гнев и презрение к ней Гийома. И её в очередной раз за это утро, она уже устала считать — который, охватило чувство стыда, и её лицо, и шея и даже руки покрылись румянцем. И на этот раз это чувство было на самом деле обоснованным.
Теперь Анжелика готова была поверить в то, что за эту ночь, а вернее за утро, она изменилась. И не надо даже бежать к зеркалу, чтобы проверить это. Но признавать в себе, измененной, женщину, она по-прежнему не хотела. Вопреки всем доводам рассудка и фактам. А её тело, его реакция сегодня ночью, и что делать в последующие ночи… это надо еще обдумать.
— Сейчас я к этому не готова. Я не чувствую себя женщиной, потому что не люблю и никогда еще никого не любила. И мне страшно думать о том, что будет, когда я полюблю, ведь я теперь замужняя… дама. — закончила она свою мысль. Слово «дама», а не «женщина», показалось ей более подходящим, хотя она и понимала абсурдность этого вывода.
— Теперь осталось решить только две проблемы. Как выбраться из мышеловки и… Я не хочу и не буду марионеткой! Я хочу сама решать, что мне делать и какой мне быть! Ну, а сегодня, я буду держаться с достоинством положенным графине. Анжелика вздохнула, потому что не была до конца уверена в своем благоразумии. И постараюсь находиться от моего мужа на расстоянии, ведь Отель такой большой. А дальше… Я буду решать и действовать по обстоятельствам. И с этой мыслью она снова заснула.
Глава 4
Танцы бабочек
Граф Жоффрей де Пейрак стоял на освещенной террасе, где были поданы фрукты и шербет, разговаривая с тулузскими жеманницами*, каждая из которых пыталась привлечь его внимание. Он улыбался им, отвечал на вопросы, делал комплименты, смеялся вместе с ними, а сам старался не терять из виду свою хрупкую очаровательную жену.
