Танец марионетки (СИ) - Кравченко Елена Евгеньевна (прочитать книгу TXT) 📗
Жоффрей сидел в кресле в своей комнате и читал книгу. Перелистывая время от времени страницы, он не обращал внимание на то, что держит её вверх ногами.
— Как я сегодня сплоховал, когда позволил себе не прислушиваться к разговору, а наблюдать за своей маленькой госпожой. Я рассматривал Анжелику так, как будто впервые увидел. Лицезреть её было наслаждением. Она как мотылек… Нет, мотыльками были все эти женщины, хотя легкими, красивыми, но… серенькими и прозрачными, которых видишь насквозь. Можно угадать каждое их желание и предугадать каждое движение. Анжелика была бабочкой, прекрасной и разноцветной, меняющей оттенки в разных обстоятельствах. И из-за этого нельзя было разобрать её настоящий рисунок. Она порхала по зале, как над клумбой: приглядываясь, принюхиваясь, оценивая, заманивая своим невероятно легким танцем. Взмахнув своими очаровательными маленькими крылышками, меняла направление и летела дальше.
— Но эта восхитительная бабочка все время летала подальше от меня. Она боялась, что ужасный колдун схватит её, и лишит возможности танцевать и веселиться. Она и не подозревала, что ужасный колдун с самозабвением наблюдает за ее танцем, и сожалеет о том, что не может к ней присоединится.
Де Пейрак вздохнул и перевернул страницу.
— Она меня по-прежнему боится. Не отшатывается, не вздрагивает, а… застывает. И меня это… задевает. А я боюсь, даже намекнуть ей на ту ночь, боюсь увидеть её лицо, выражение ужаса и отвращения на нем. Но как она была спокойна и возвышенна утром… Так, будто ничего и не было, ничего не произошло. Спокойно шутила с Андижосом, улыбалась кривляке Пегилену и юному Сербало. Я бы понял такое поведение у взрослой женщины, которая многое познала. Но у этого маленького ангела, потерявшегося на пыльной дороге… Не понимаю. Хотел бы я увидеть хоть одну, пусть и робкую улыбку, но подаренную именно мне.
А как затрепетали её пальчики, когда я их поцеловал. Как крылышки у бабочки, попавшей в сачок и старающейся выбраться из него. И это меня тоже… задевает. И я начинаю ей неоправданно язвить.
Жоффрей с возмущением на самого себя посмотрел в книгу. Заметил, что он при всем желании не смог бы прочитать ни строчки, держа книгу вверх ногами, с раздражением захлопнул и отшвырнул. Книга с шелестящим протестом скользнула по столу, и, в отместку за такое обращение с ней, разметала листы бумаги со стола по полу.
Глава 5
Сломанная кукла
Анжелика медленно ходила по грабовой аллее. Она забралась в самый глухой её уголок, в который редко кто забредал. Чтобы подумать. Молодая женщина была в смятении и не знала, что ей делать. Ей казалось, что она допустила какую-то оплошность, проявила невероятную бестактность, но не могла уже ничего изменить. Ей надо придти в себя и немного успокоиться. Надо подумать, как ей быть дальше. Хорошо, что Альфонсо прекрасно справится со всем и без нее. Скоро начнут съезжаться гости, а хозяйки нет. Ну и пусть. Она ведь хозяйка, графиня, никому не должна давать отчёта — где она и что делает. А ведь день начинался хорошо и даже интересно.
* * *
Вчера был большой бал у сенешаля.
— И мне, как мадам де Пейрак, надлежит быть самой блистательной дамой Тулузы, затмить всех красотой и нарядами, — с иронией думала маленькая графиня.
Граф де Пейрак, как всегда в таких случаях, когда речь шла о больших приемах в Тулузе, пришел к ней без предупреждения, сел у туалетного столика, и внимательно следил за тем, как одевается его жена, словами направляя руки Марго и горничных.
— У него безупречный вкус. — признала Анжелика. — Для него нет тайн в дамских нарядах. — Подумав об этом, она покраснела, вспоминая, как даже не заметила в брачную ночь, что она уже обнажена. Это точно — тайн нет.
— Вчера я была действительно красива в атласном платье цвета слоновой кости. Может даже ослепительно красива. Да и как можно не быть прелестной и очаровательной, если ты графиня де Пейрак.
Она вспомнила, как с восхищением смотрела на свое отражение в зеркале и увидела рядом темный силуэт Жоффрея. Её охватило отчаяние: — Что стоит все это богатство и роскошь, по сравнению с ужасной судьбой — всю жизнь быть связанной с хромым уродом.
Граф поймал в зеркале взгляд Анжелики и поспешно отошел в сторону:
— Что с вами? Вы не кажетесь себе привлекательной и элегантной?
Анжелика мрачно смотрела на свое отражение:
— Нет, что вы мессир.
— Так в чем же дело? Вы могли хотя бы улыбнуться…
Граф вышел из комнаты. Анжелике послышался тихий вздох.
Когда де Пейрак уже вышел, она увидела на столике красный сафьяновый ларец, который, видимо, он принес с собой. Открыв его, Анжелика нашла в нем такое изумительное бриллиантовое колье, которое не смогла бы представить и в самых смелых мечтах.
В упоении она побежала за ним так быстро, что они почти столкнулись, когда Жоффрей обернулся на стук её каблучков. Щека Анжелики коснулась его плеча, в то время как граф внезапно твердой рукой привлек её к себе. Его лицо оказалось так близко, что она содрогнулась и отпрянула, успев только произнести:
— Благодарю вас мессир.
Граф тотчас отпустил её и бесстрастно, с оттенком презрения, произнес:
— Благодарите? За что? Не забывайте дорогая, что вы жена графа де Пейрака, последнего, кто носит титул прославленных графов Тулузских, и поэтому должны быть самой очаровательной и самой нарядной. Отныне не считайте себя обязанной благодарить меня.
С этими словами он развернулся и ушел.
Анжелика медленно вошла к себе в комнату. Она была растеряна. Когда его рука схватила и прижала её к себе… Она не подозревала, что он обладает такой силой: этот человек выглядит худым, изысканным и изнеженным… Он мог бы переломить её словно тростинку. В то же время она почувствовала жар его руки, и это тоже испугало её. Она помнила его горячие руки на своем обнаженном теле, от которых… она теряла голову. Но сейчас она была одета!.. А ощущала в это мгновение почти то же, что и в ту ночь! Правда слабее. И она отшатнулась от него. Не только потому, что её ужасало его лицо, но она боялась этих рук, которые делали её слабой. Она не хотела обидеть графа. Но ничего не могла с собой поделать.
Анжелика закрыла глаза, как воочию услышала его презрительный голос, который так не вязался со всем, что произошло в её комнате и в галерее. Или она все это придумала? Интонации его голоса хорошо соотносились со словами, что он бросил ей: вы только кукла, красивая кукла, которая должна быть нарядной во время приемов. Я хочу, чтобы все видели, чем я обладаю. И её сожаление о том, что она обидела Жоффрея де Пейрака пропало бесследно.
* * *
Анжелика продолжала медленно идти по аллее. Уже смеркалось и прием наверняка начался. Но возвращаться не хотелось. Хоть бы её подольше не начали искать. Несмотря ни на что, вчера был очень интересный день и бал был прекрасным. Сегодня день тоже был интересным и прекрасным… С утра…
* * *
Утром они завтракали с Жоффреем только вдвоем. Обычно за столом бывают близкие друзья — 10–15 человек. И ей это нравилось, потому что они отвлекали её внимание от графа, сидящего на другом конце стола. Нельзя же находиться по разные стороны стола долгое время и ни разу не посмотреть на сидящего напротив, хотя бы мельком. Когда было много народа, ей это удавалось. Но даже тогда, она постоянно чувствовала, что муж время от времени бросал на нее взгляды. И сейчас, завтракая только вдвоем, она особенно чутко это ощущала. Всей кожей… Его взгляд прожигал её насквозь и щеки покрывались румянцем. Под его взглядом она чувствовала себя обнаженной, и её маленькая грудь напрягалась под кружевом корсажа. В эти моменты она старалась взять бокал с напитком, или низко наклониться над тарелкой, разыскивая какой-нибудь кусочек в ней, даже если тарелка была уже почти пуста. Главное, не поднимать головы.
В столовую вошел слуга и доложил де Пейраку, что его хочет видеть какой-то господин. И протянул графу то ли конверт, то ли листок бумаги. Жоффрей сразу встал, бросил салфетку на стол, хотя обычно просил, чтобы гость подождал или приглашал к столу. Проходя мимо Анжелики, он приподнял её свободную руку и наклонившись поцеловал кончики пальцев:
