Полынь – сухие слёзы - Туманова Анастасия (читать книги полные txt) 📗
– Мадемуазель! Пожалуйста, мадемуазель! Ещё, ещё, ещё!!!
– Завтра, Nicolas, – строго сказала она. – Если вы будете прилежны.
Коля жалобно посмотрел на Веру, наткнулся на её непреклонный взгляд, сокрушённо вздохнул и начал складывать учебники.
Вечером ужинали всей семьёй: был редкий для семейства Тоневицких день, когда князь не наблюдал за работами, не уехал в гости и никого не принимал у себя. Сёстры князя, две престарелые девицы в одинаковых коричневых платьях, сидели за столом прямо и чинно, едва поклёвывая с фарфоровых тарелок, и было очевидно, что манеры их не изменились с тех пор, как более четверти века назад барышни Тоневицкие покинули Смольный. Веру они не удостаивали взглядом и не сказали ей ни слова с того дня, как она появилась в Бобовинах. Веру, впрочем, это ничуть не смущало. Сама она привычно сидела рядом с Аннет, следя за тем, чтобы её подопечная прямо держала спину и не опрокинула на себя тарелку. По другую сторону от неё сидели мальчики. Сергей держался спокойно, но сидел бледный и за всё время ужина ни разу не поднял глаз на гувернантку.
– Как проходят уроки? – поинтересовался в конце трапезы князь. – Мальчики ещё не замучили вас, мадемуазель?
– Что вы, нисколько, – улыбнулась она. – Nikolas делает большие успехи, у него прекрасная память.
– Меня больше беспокоит Серж, – сурово заметил Тоневицкий. – Вы говорите, что уроки идут хорошо, а я его только и вижу, что на голубятне! По-моему, давно пора её спилить…
– Я уверена, что не стоит лишать мальчиков этой невинной забавы. Сама императрица Екатерина Великая считала, что игры полезны для юношества и только помогают их развитию. А в корпус Сергей непременно поступит… Аннет, будьте добры, передайте бланманже.
Коля вздохнул так облегчённо, что его сестрёнка захихикала и чудом не уронила бело-розовое, воздушное пирожное на скатерть: Вера едва успела придержать тарелку.
– Как вы неловки, осторожнее! – мягко упрекнула она, водворяя бланманже на место. Мельком Вера взглянула на Сергея. Тот, плотно сжав губы, упрямо смотрел в сторону.
На другое утро оба мальчика дожидались её в классной комнате. Сергей был по-прежнему хмур и поздоровался с Верой сквозь зубы, но, к её облегчению, занимался прилежно и отвечал вчерашний урок толково.
– Благодарю вас, Серж, – выслушав урок, улыбнулась Вера.
– Я не нуждаюсь в вашей благодарности! – отрезал мальчик. – И… и в вашей снисходительности тоже! Вот так!
– Я поняла вас. – Вера старалась не выходить из себя. – В таком случае вернёмся к уроку. Сегодня у нас арифметика, откройте книгу.
Ответный взгляд Сергея был таков, что Вера подумала: сейчас её ученик вылетит из классной комнаты вновь. Но мальчик остался на месте и, процедив сквозь зубы что-то сердитое, открыл учебник. Коля укоряюще посмотрел на него, вздохнул. Тихонько спросил:
– Мадемуазель, а вы расскажете после сказку?
– Если вы будете старательны, – улыбнулась ему Вера.
После занятий они с Колей снова остались вдвоём: Сергей покинул классную так поспешно, что забыл книги на столе.
– Я сам соберу их, мадемуазель! – торопливо заверил Коля. – Мы остановились вчера на «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет»!
– О, вы даже запомнили, похвально! – обрадовалась Вера. – Ну, раз уж так, слушайте дальше…
В этот вечер она рассказала «Царя Салтана» до конца. После последних строк Коля, положив голову на кулаки, задумчиво сказал:
– Как же хорошо… А я думал, Пушкин скучный.
– Отчего же?! – поразилась Вера.
– Я учил его наизусть, по приказанию папеньки.
– Что же вы учили?
Коля встал, выкинул вперёд руку, набрал в грудь воздуха и, выпучив глаза, забарабанил:
– Я памятник себе воздвиг нерукотворный к нему не зарастёт народная тропа вознёсся выше он главою непокорной александрийского столпа…
– Недурно, – стараясь не смеяться, сообщила Вера, когда мальчик закончил и долго ещё, стараясь отдышаться, как рыба, хватал ртом воздух. – Надо полагать, вы много времени потратили, чтобы затвердить это?
– Целую неделю! – с гордостью заявил Коля. – Дольше я только «Символ веры» учил у отца Евлампия!
– Так объясните же мне, в таком случае, как вы поняли это стихотворение.
Просьба гувернантки поставила Колю в тупик, и он долго и растерянно смотрел на Веру своими черешневыми глазами.
– Как можно… понять стихотворение, мадемуазель? – наконец почти шёпотом спросил он, и Вера снова чудом не расхохоталась.
– Сами, своими словами расскажите мне, о чём писал Пушкин в этом произведении, что он хотел сказать?
– Ну… памятник… народная тропа… как у нас к колодцу, – пожал плечами Коля. Вера озабоченно подумала, что «Памятник» слишком сложен для девятилетнего мальчика, но всё же храбро постаралась растолковать простыми словами классическую оду. Коля морщил лоб, ерошил пальцами волосы, сопел: силился понять, но видно было, что дело с места не идёт.
– Я глупый, да? – огорчённо спросил мальчик. – А папеньке очень нравилось…
– Я тоже рада, что вы учите стихи, – улыбнулась Вера. – И что вам нравится Пушкин. Послушайте лучше вот это:
С последними строчками Коля захохотал.
– Неужели это тоже Пушкин? Как… как забавно! И весело! Ещё, мадемуазель, ещё, пожалуйста! Вы так славно читаете, вот бы мне научиться!
– Вы научитесь непременно, но вам пора гулять, – едва скрывая сожаление, вздохнула Вера. – А у меня – занятия музыкой с Аннет.
Полтора часа занятий пролетели, как одна минута: Аннет, несмотря на свои восемь лет, была старательна и очень одарена музыкально. Уроки с ней Вера считала удовольствием, девочку не надо было ни подгонять, ни поощрять, она сама рвалась к инструменту и всерьёз расстраивалась, когда Вера прекращала занятие. Князь считал, что всё хорошо в меру, и был уверен, что от долгого сидения за фортепьяно у дамского пола развиваются мигрени. Вера не осмеливалась спорить, хотя и видела: серьёзные занятия могли бы очень развить эту умную, любознательную малышку.
Весело поблагодарив гувернантку, Аннет убежала играть. Вера собрала ноты, закрыла инструмент и вышла из залы. Было около полудня, но, взглянув в окно, девушка увидела, что над взволнованно шелестящим садом собираются тучи. Всё небо над озером уже сплошь было обложено густой синевой, по воде бежала быстрая рябь. Следовало выйти в сад и поискать Колю.
Когда Вера, на ходу набрасывая шаль, спустилась в парк, там уже сильно потемнело, и старые липы в аллеях глухо гудели ветвями. Ветер гнал по дорожке песок и сухие листья; вдалеке блеснула сверкающей нитью молния, приглушённо загрохотал гром. Домик голубятни, поднятый на толстом столбе, смутно белел на фоне неба; стая турманов бесстрашно носилась над ней, и Вера, остановившись, невольно залюбовалась кувырканиями пушистых пёстрых комков.
– Что вам здесь нужно? – послышался сердитый голос, и из голубятни высунулась встрёпанная голова Сергея. Скомканную фуражку он держал в руке, рукав холстинной рубашки был испачкан голубиным помётом.
– Я ищу Колю, он не у вас?
– Нечего Кольке делать здесь! – Сергей, недоверчиво сощурившись, поглядел на Веру. – На что вы смотрите?
– На ваших птиц. У вас замечательные турманы, – заметила Вера, не сводя взгляда с рыжего красавца, совершавшего виртуозные сальто-мортале над самой крышей голубятни. – Вот этот, кажется, делает сразу три оборота?
– Да, в самом деле! – хвастливо подтвердил Сергей, презрев лесенку и лихо спрыгивая с трёхаршинной высоты на траву. – А вы понимаете в голубях, мадемуазель?
– Мой старший брат в Москве их очень любил и держал голубятню… Да где же Nikolas? Вот-вот польётся дождь…
