Шальная мельница (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
(ошарашено смотрит на меня, выпучив очи, немотствует)
— Это Аня… попыталась свести счеты с жизнью, Аня, а не я! И ее спасли. И мы обе бежали. Обе. А там Шалевский, Гоша повстречался на нашем пути, и он спас нас, он… от холода и смерти. Генрих, я же не сошла с ума? Я же не выдумала всё то в оправдание? Я же не отсюда? Да?
— Не знаю, — едва слышен шепот, печально опускает голову.
— Ну, не могу же я тогда знать такие вещи, которые не дано вам еще даже представить? Машины, самолеты, да элементарное электричество! У вас, небось, даже Ньютон еще не открыл Закон притяжения, а Менделеев — водку! Еще далеко до Попова с его радио… и ученые не научились расщеплять атом, и не открыли ДНКа.
Обомлел, испуганный взгляд мне в глаза.
— Ну, не смотри так на меня! — отчаянно завизжала я и, тут же, вскочила с места. Шаги по кабинету из стороны в сторону. Еще миг — застыла. Взор ему в очи. — Не выдумала я всё это! Не выдумала! Не знаю, почему и как оказалась здесь. И мне жаль, что никак не могу доказать, что не вру… Однако, — замахала разъяренно руками, гневно жестикулируя. — Ну, не могла я всё это выдумать! Откуда у бедной сироты такие познания в области биологии, математики, отчасти географии, физики и химии?! ОТКУДА? Да и, черт ее возьми, истории…. хотя б элементарной. Но, — застывая в поражении, зажмуриваю веки, — не этого края. Всеобщая, черт ее дери, всеобщая история… — руками стереть остатки напряжения. Взволнованный взгляд в лицо поникшему уже Фон-Менделю. — Я из Знаменска, Калининградской области. Не Велау, как они утверждают, и не из Восточной Пруссии. Не из Тевтонского Ордена или Польши. Нет, — качаю головой. — Я из России.
Понимаешь? России…
(немного помолчав)
… что мне делать, Генрих?
Безмолвствует. Лишь иногда, взволнованно, печально морщит лоб, редко, напряженно моргает. И вдруг движение — неспешно встает, шаг ближе. Замер коло меня. Дрогнули руки — обнял за плечи, притянул к себе — поддаюсь. Лоб в лоб.
Стоим, шумно дышим.
— Что мне делать? — едва различимо вновь шепчу, повторяю.
Тягучие мгновения, и, наконец-то, решается…
— Молчи, Анна. Как доселе молчала… Кто бы что бы когда не сказал — молчи. Какие бы знания не были в твоей голове, и в чем бы уже не путалась, откуда бы не пришла и что бы не помнила — молчи. Умоляю, молчи… и не иди ты против всех их, не иди.
Это ничего не даст. Ничего путного. Только себя погубишь — и меня заодно.
Силой отстраняет малость от себя — несмело поддаюсь. Чувствую его дыхание на своих устах. Дрожь волною, накатами от него — ко мне, от меня — к нему. Еще немного — и поддается, несмело касается моих губ своими губами. Нежное, сладкое, парящее ощущение. Словно тысячи звезд вспыхнули и засветили внутри меня, рождая невероятный свет. Еще движение, еще напор ласки — и страсть смывает робость, даря, взывая сказкой блаженность внутри меня. Крепко, до сладкой боли сжал в своих объятиях. Отвечаю, старательно откликаюсь тем же шальным позывом.
Но еще миг, еще мгновения слабости — и настойчиво отстраняет от себя. Глаза в глаза: смущенно дрожат слезы на моих ресницах. Боюсь дышать.
— Уезжай, Анна, — слова, словно молнией пронзили меня с головы до ног. — Уезжай, — закачал неуверенно головой. — Я не смогу долго противостоять им. Увы, не смогу. Скоро вновь в поход, ты останешься одна — и тогда всё. Только Господу известно, что они с тобой сотворят. Уезжай. Куда там, Велау? Отыщи тот дом, ту девочку, разрой правду. Узнай кто ты, или… чью историю тебе приписывают — неважно. А придет время, возможность — я найду тебя.
— Но у нас…. всё равно нет будущего? Верно? — печально шепчу, обреченно опуская очи.
Скривился вмиг, зажмурился, словно и сам не хочет верить… в очевидность. Покорно, неуверенно закивал головою.
Веду дальше:
— И ждать тебя… нет смысла — ты не приедешь.
Тягучая, убийственная тишина, безучастие — и все так же, морщась от боли, силой сдерживая слезы, рык, кивает головой.
Но еще миг — и словно отошел ото сна. Глубокий вдох, распахнув глаза. Отчего и я резко подвела свои очи.
Шумный выдох.
— Дождись. Даже если в этом нет смысла, если я выживу — я найду тебя. Обещаю. Ты главное — живи. И тогда мне будет ради чего сражаться, ради чего терпеть боль… разлуки.
Тягучая тишина…
… решаюсь:
— Я люблю тебя, Генрих, — нежно касаюсь рукой его щеки (тотчас накрывает ее своею). Глаза в глаза. — Даже если ты — не мой… и никогда моим не будешь.
— Увы, моя родная… Увы… Кто ж знал?
Прикрыть обреченно веки, едко усмехнуться горьким, колким словам Беаты, Хельмута и своим, наивным, дерзким, звучащим прямиком из недавнего прошлого: «Он — прежде всего, глубоко верующий…. и строгих правил, монах…», а не… «рыцарь»». «Мне жаль». «А мне — нет…»
Вскоре… ночью (вновь притворившись монахом, облачившись в темный балахон, с капюшоном по самый нос, подпоясанная прочным шнурком, с сандалиями на босую ногу) я покинула Бальгу… Прежде чем мой защитник (уже, практически, полностью оправившийся от тяжелого ранения) отправится очередной раз в поход, на беспощадную, бесчувственную войну…. и коршуны налетят на меня, дабы, вконец, насладиться, и без того, измученной, разодранной, изъеденной врагами, плотью…
С Божьей помощью, с доброты душевной тех, кого встречала по пути…. я добралась до пресловутого Велау. А там и вовсе… отыскала ту, которая на меня кинулась стремглав, дико, отчаянно завизжав от счастья, едва узрела.
— Эльза! Эльза, ты вернулась за мной! Как и обещала! Эльза!
Похолодело всё у меня внутри. Боюсь даже пошевелиться. Сердце бешено колотилось. Страшно так, неловко. Захотелось тут же свернуться в калач, спрятаться. Убежать. Умчать. Но не хватает ни сил, ни смелости на какие-либо активные действия.
Жадно стиснула меня незнакомка в объятиях, ухватила своими хрупкими, худющими ручищами и снова принялась визжать, нелепо прыгая, тряся меня, словно куклу.
— Я верила! Верила вопреки всему! Я знала, что ты вернешься!
— Ба, кто вернулся, — злобно, с отвращением рявкнула, скривилась женщина, ловкое движение — и вылила воду из таза через порог на траву. Выровнялась, пристальный, изучающий взгляд на меня. — А говорили, задавилась.
— А я Вам говорила, что это не так! А Вы не верили, перечили! — вмешивается Девочка.
Но та не реагирует. Кивает вдруг головой, но каким-то уже своим мыслям. Морщится.
— Видимо, правду твердят, зараза заразу не берет. Чего приперлась? Небось, выгнали? Или что? Еще один нерадивый жених повстречался?
Шумный, нервический вздох и невольно рычу в ответ:
— Я за сестрой, — вру.
Удивленно вскинула та бровями. Скривилась, паясничая.
(а Девочка вмиг взорвалась буйным криком, визгом и тотчас кинулась на меня, неуклюже, но сердечно сжимая меня в своих объятиях, — игнорирую, все ещё вниманием сверлю "тетку")
— Ну-ну. Давно пора, а то сколько можно у меня на шее сидеть? Не я вас вылупила, вот и нечего меня объедать!
…
После такого теплого приема и добрых слов… и кусок в горло не полез, хотя… все же решилась сия… угрюмая женщина пригласить за стол да ткнула пальцем, где можно будет переночевать.
Поблагодарить вежливо да пойти в сад, сесть на лаве, попытаться обдумать всё случившееся. Не ожидала столь стремительного развития событий, а, вернее… такого яркого радушия. Причем, как в прямом, так и в переносном смысле. И как после всего здесь остаться жить? Мало того, что малая "обременяла" хозяйку сего дома, так еще и я… на голову свалилась.
— Ну, чего ты, Эльза? — несмело подошла ближе и взволнованно прошептала Девочка. Обмерла рядом. Мнется. Нервно выковыривает грязь из-под ногтей. — Не слушай ее, — взгляд украдкой. — Вечно она недовольна, что бы не произошло: то корова молока мало дала, то гуси всю траву пощипали, то соседская собака слишком громко лает. Только и умеет, что ворчать, слова доброго не скажет.
