Самый короткий путь (СИ) - "Elle D." (е книги txt) 📗
зачем, если от мальчишек больше проку в постели, чем в такие минуты? Позовите лекаря,
Уильям, и ложитесь спать.
Уилл позвал лекаря, но спать не лёг: сидел и смотрел, как тот зашивает рану Риверте
суровыми нитками. Во время этой операции Риверте рассеянно смотрел в окно, на его
лице не дрогнул ни один мускул. Лекарь перевязал рану, прописал ему полный покой в
течение двух дней и ушёл: у него было много работы внизу, во дворе замка.
Риверте налил себе вина и встал у окна. Занималась заря; мутные розовые лучи освещали
его обнажённый торс, иссечённый белыми полосками старых шрамов.
– Как вы думаете, Уильям, – проговорил он, глядя туда, где над Чёртовым лесом светилась
тонкая кромка рассвета, – всё это имеет хоть какой-нибудь смысл?
– Что?.. Что именно?
– Всё это. Вы. Я. Все эти драки, завоевания, оскорбления, попытки кому-то что-то
доказать. Что говорят по этому поводу Священные Руады?
– Не знаю, – ответил Уилл, помолчав. Он сидел на кровати, ему хотелось, чтобы Риверте
подошёл и сел рядом с ним, но тот стоял у окна, чужой и далёкий, и Уилл не знал, как
попросить его об этом.
– Правда? – хозяин Даккара посмотрел на него с насмешкой. – Но это ведь самый простой
вопрос из тех, которые вам будут задавать ваши прихожане, когда вы станете монахом.
– Значит, – сказал Уилл, помолчав, – я стану очень плохим монахом.
– О, – обронил Риверте. – Неужели вы наконец-то это поняли?
Он поставил бокал, опорожнённый едва на треть, и подошёл к кровати, но не сел. Его
пальцы легли Уиллу на лицо, медленно скользнули по щеке вниз, большой палец, едва
касаясь, провёл по губам.
– Иногда, – сказал Риверте, – ты так похож…
Он осёкся и качнул головой, словно возражая самому себе – и его рука скользнула с лица
Уилла на его затылок.
– Вам же прописали покой! – попытался возразить Уилл – он всегда возражал, каждый раз,
это было уже почти ритуалом.
– Я абсолютно спокоен, – заверил Риверте, мягко и настойчиво укладывая его на спину и
пристраиваясь рядом. Потом последовало неизбежное, то, чего Уилл в глубине души так
желал.
– Не хочу, чтобы Рашан снимал эту осаду, – сказал Риверте вполголоса, когда они лежали
рядом в сумрачном свету пасмурного утра. – Не хочу, чтобы это кончалось. Пусть он
стоит у моих ворот вечно.
Уилл не спросил, что он имеет в виду. Ему казалось – ему хотелось верить, – что он
понимает.
А когда утро сменилось днём, он узнал, что во вчерашней вылазке Риверте проник в
самый лагерь руванцев и убил Дьярда Ширкана – правую руку Индраса и одного из
командующих его армией, лучшего, после самого Индраса, военноачальника в
объединённой армии Рувана.
Ещё через четыре дня стало известно, что войско, собранное королём Рикардо, наконец
выступило из Сианы и прибудет к Даккару в течение недели. К этому моменту из
защитников крепости погибло около восьмидесяти человек: три десятка воинов и
полсотни крестьян. Впрочем, все понимали, что, если бы Риверте не удержал замок, жертв
было бы намного больше.
Ещё через день армия Рувана снялась с лагеря и ушла к границе.
Глава четвёртая
В первый день осени Уилл Норан сидел за столом у окна своей комнаты в замке Даккар и
пытался писать письмо домой.
За три недели осады у него, разумеется, не было такой возможности, и теперь он, после
долгих колебаний и проволочек, всё-таки засел за это необходимое, но не очень простое
занятие. Ему предстояло описать своё положение и то, что он наблюдал, по возможности
точно и сжато, при этом не сболтнув лишнего и постаравшись объяснить, почему он до
сих пор не воспользовался ни одной из множества возможностей выполнить свою миссию
– а ведь, он не сомневался, Роберт уверен, что таких возможностей у него была тьма. Уилл
сразу решил адресовать письмо матери – это позволяло писать как можно более туманно,
ссылаясь, конечно, на опасность раскрытия их переписки. Но и это не сильно облегчало
его задачу.
Он не мог говорить о том, что видел, слышал, чувствовал в эти три недели. Он просто не
знал, как.
Чистый листок пергамента (уже второй – на предыдущий Уилл, задумавшись, посадил
кляксу, прежде чем успел вывести хоть слово) лежал перед ним на столе. Немного в
стороне лежала раскрытая книга, которую Уилл читал всё утро, пытаясь оттянуть
неприятный момент. Это были «Поучительные жизнеописания» Святого Луца. История,
которая попалась Уиллу, когда он раскрыл книгу наугад, повествовала о путнике, который
долго шёл через пустыню и вот, наконец, увидел озеро, полное благословенной влаги.
Путник пал на колени и приник к живительному источнику, но тут на него налетели
всадники. Оказалось, что земля и озеро принадлежат их господину, и никто под страхом
смерти не смеет касаться воды без его позволения. Сказав это, всадники немедленно
отсекли путнику голову, а тело его разрубили на четыре части и похоронили в четырёх
оконечностях озера. Умерев, путник предстал перед богом триединым и пожаловался ему
на то, что бы умерщвлён за то лишь, что попытался утолить смертельную жажду. «Не
всякая жажда, – ответил ему на это господь, – пусть бы даже смертельная, должна быть
утолена. И закон, сущий на земле, есть отражение закона небесного. Как всё на небесах
принадлежит мне, так и всё на земле принадлежит посаженному мной на престол. Крадя у
него, крадёшь и у меня, ропща на него, на меня роптаешь. И преступивший закон земной
во имя утоления собственной жажды умрёт дважды: раз, поверженный рукою
человеческой, и другой раз – мною поверженный в пучину ада». Сказал так – и столкнул
человека в бездну.
Уилл сильно жалел, что взялся за эту книгу. Ибо он чувствовал в себе с этим путником
много больше общего, чем ему хотелось бы. Отчасти поэтому он был сейчас так рассеян и
никак не мог собраться с мыслями, чтобы написать письмо родным – так что теперь глазел
за окно, рассеянно хмурясь и вертя перо в пальцах.
Первое осеннее утро было ясным. В мирное время хозяин Даккара непременно посвятил
бы его верховой прогулке или охоте. Однако сейчас он был занят со своими высокими
гостями из Сианы – полководцами короля Рикардо, пришедшими к Даккару с тысячью
воинов на прошлой неделе. Они отставали от спешно отступающих руванцев на два дня,
но, вместе с присоединившимся к ним Риверте, нагнали их, дали бой в поле и разбили
наголову. Рашан Индрас еле успел удрать через границу – поговаривали, для этого ему
пришлось переодеться в женское платье, что немедленно заслужило соответствующий
комментарий от Риверте, посетовавшего, что он так и не смог продемонстрировать сиру
Индрасу прямое предназначение мужского естества. Затем они вернулись в Даккар.
Все эти дни Уилл почти не выходил из своей комнаты. Ночи он теперь проводил один.
Страсть к пышному обществу, казалось, задремавшая было в Риверте, проснулась с новой
силой, и как бы он ни отнекивался и обзывал своих гостей напыщенными петухами, их
общество явно не было ему слишком в тягость. Правда, на сей раз обходились без дам – но
это не помешало мужчинам пировать несколько дней кряду, празднуя окончание этой
маленькой войны. Они много охотились, пили и пели; обозные шлюхи, которых завлёк
Риверте во время осады, также не сидели без дела. Уилл пытался убедить себя, что всё к
лучшему – в конце концов, разве он не мечтал всё это время, чтобы Риверте оставил его в
покое? Что ж, похоже, Риверте оставил его в покое.
Уилл столкнулся с ним в коридоре лишь однажды, когда шёл наверх из кухни после обеда
– в последнее время он предпочитал есть там. Риверте сказал небрежно: «А, Уильям!
Доброго дня. Как ваши дела?» Потом вытер костяшкой пальца уголок его рта, сказав, что
