Твое имя после дождя (ЛП) - Альварес Виктория (книги полностью txt) 📗
Уиверн предпочел не обращать внимания на эти слова. Он подвел Лайнела к маленькой кованой беседке. Строение было разрушено почти до основания и железные прутья торчали из влажной после дождя земли, словно длинные змея с пятнами ржавчины. Внутри находилась очередная скульптура: женщина с заплетенными в косы волосами, перекинутыми на грудь и спускавшимися до самой талии. Она была одета в богатые средневековые одежды, которые были уже едва различимы под пятнами мха, покрывавшего складки. Девушка с грустью смотрела на ворона, устроившегося у ее ног.
— Это героини самых известных ирландских легенд, которыми хозяин хотел поприветствовать свою жену, — объяснял Уиверн, скрестив на груди руки. — Мы оба присутствовали в тот самый день, когда привезли все эти изваяния, так что у нас было время, чтобы поговорить о них. Он рассказал мне, что это — Дейдре де Ольстер[5]. Вам это имя ни о чем не говорит, но ее история известна каждому ирландцу. Еще до рождения, один друид предсказал, что ее красота будет смертельна для любого мужчины, посмевшего взглянуть на нее, что короли и благородные рыцари будут сражаться и умирать за Дейдре. Именно это и произошло. Вообще-то, ее имя на гэльском означает «боль».
Лайнел с трудом подавил усмешку. Ему были абсолютно безразличны страдания несчастной Дейдре, а вот покрытая мхом фигура ворона напомнила ему Веронику Куиллс и ее Свенгали. Пока Уиверн вел его в другую часть сада, Лайнел размышлял, чем же сейчас она занималась. Он почувствовал легкий укол ностальгии по Оксфорду, по покинутым по ту сторону моря делам, по Веронике и ее причудам. Ему и в голову не приходило, что он мог соскучиться по их беседам после утоления пожара страстей. Несколько дней назад он написал своей подруге письмо и отвез его на сельскую почту, которая находилась рядом с полицейским участком на той же площади, что и дом МакКонналов. Именно там он столкнулся с Брианной МакКоннал, когда старуха возвращалась из церкви. Впрочем, судя по взгляду, который она бросила в сторону Лайнела, новость о том, что они остановились у О’Лэри давно достигла ее ушей. При этом Брианна явно считала этот факт настоящим предательством, особенно после всего того, что она рассказала о Рианнон.
Лайнел выкинул из головы все эти размышления, когда садовник остановился перед статуей, которую молодой человек сразу узнал: это была именно та, прикрывающая руками лицо, с цветочным венком на волнистых волосах. Та, Лайнел аж покраснел от своих воспоминаний, которую он принял за банши пару ночей назад.
— Это Фионнуала, ясновидящая. Она предупредила рыцаря по имени Кейран О’Лэхари, что если он выступит на войне против норманнов, это приведет к жесточайшему поражению. Кейран не захотел ее слушать, но все произошло именно так, как предупреждала бедная крестьянка. Вернувшись, он приказал покончить с ней, так как именно она навлекла несчастье. А вот та, — Уиверн указал иссушенным пальцем за плечо Лайнела — это Изольда, Изольда Тристана, которая ради любви предала короля Марка и поплатилась за этот грех своей жизнью. Если приглядеться повнимательней, то можно рассмотреть, что она все еще держит в руках остатки каменного основания кубка, из которого они оба испили любовное зелье [6]. Еще одна грустная история.
— Начинаю радоваться, что ни разу в жизни не влюблялся, — высказался Лайнел. — Все эти драмы, убийства и смерти… нет, это не для меня.
Старик перестал разглядывать Изольду и впервые медленная улыбка нашла дорогу сквозь морщины и густую бороду.
— Вы слишком самоуверенны. Никогда не зарекайтесь.
— Я серьезно, — настаивал Лайнел. — Какой смысл страдать из-за какой-то юбки, как все эти герои?
— Возможно, это были не «какие-то» юбки, — поддел его Уиверн, не прекращая улыбаться.
— Может и так, только именно это и стало их главной ошибкой. Ничего этого не произошло бы, удовлетворись они первой же попавшейся бабой. По-крайней мере, насладились бы жизнью без всех этих… Какого черта вы улыбаетесь? — спросил Лайнел, заметив как сотрясается борода Уиверна в беззвучном смехе.
— Делаю ставку на то, что однажды вы все-таки влюбитесь. И когда это произойдет, вы обнаружите в себе способности творить такие глупости, что сразу вспомните мои слова.
«Хоть и толку мне от них никакого не было, — подумал молодой человек, наблюдая, как садовник удаляется вниз по склону. — Боюсь, в мифологии мы нужных ответов не найдем». Он поправил широкополую шляпу, от которой отвалилась тесьма с пряжкой во время беготни за банши, и направился в сторону замка, но почти сразу вдруг остановился, как вкопанный.
Они сидели на железной скамье очень близко друг к другу, в окружении целого моря исписанных рукой Оливера бумаг. Его друг читал Эйлиш одну из самых страшных легенд, найденных в библиотеке. Девушка неотрывно смотрела на Оливера так, словно тот был воплощением всех ее грез. Лайнел решил войти через другой вход, чтобы не мешать.
И, разумеется, пересекая Маор Кладейш, он не мог отделаться от мысли, что Дейдре, Фионнуала и Изольда не были и не будут единственными женщинами в Ирландии, умершими ради любви. Оставалось лишь просить бога о том, чтобы Оливер не стал свидетелем того, как последняя представительница О’Лэри заслужит чести пополнить пантеон мучениц. Лайнел был готов молиться за то, чтобы она никогда не превратилась в легенду.
———
[1] Лип (Леп, англ. Leap) — Замок Лип в Оффали, в Ирландии, как говорят, один из самых проклятых замков в мире. Замок действительно кишит привидениями и демонами. Построен в конце XV века семьёй О’Баннон, предположительно на более раннем ритуальном месте древних кельтов и изначально носил имя ирл. Léim Uí Bhanáin. Однако, О’Банноны были лишь вассалами на этой земле, поэтому юридически владельцами замка был клан О’Кэрролов. http://otstraxa.su/2014/04/zamok-lip/
[2] Тир на Ног (ирл. Tír na nÓg, др.‑ирл. Tír inna n-Óc) — в кельтской мифологии «остров юных», страна вечной молодости, остров вечной молодости — место, в котором все, по преданию, оставались молодыми, где нет болезней, а климат всегда не жарок и не холоден, нет голода и боли; место жительства Племён богини Дану.
[3] Бе́лтейн (также Белтайн, Белтане, Бялтане, др.‑ирл. Bel(l)taine, ирл. Bealtaine (/bʲaltənʲə/), гэльск. Bealltainn, англ. Beltane) — кельтский праздник начала лета, традиционно отмечаемый 1 мая. Также название месяца май в ирландском, шотландском и других гэльских языках. Самайн — кельтский праздник окончания уборки урожая. Знаменовал собой окончание одного сельскохозяйственного года и начало следующего. У кельтов samhain или родственные слова издавна обозначают третий месяц осени. В шотландском (гэльском) языке Samhain или an tSamhain — название месяца, аналогичного ноябрю. В современном ирландском языке an tSamhain (саунь) — ноябрь.
[4] Захватив в VIII веке Шетландские, Оркнейские и Гебридские острова, норманны начали грабительские набеги (продолжавшиеся около 200 лет) на ирландскую территорию, и вскоре перешли к созданию поселений в Ирландии. В 798 г. норвежцы поселились в районе Дублина, а с 818 г. приступили к колонизации южного побережья. В 1014 г. вблизи Дублина у Воловьего луга (ныне Клонтарф) норманны и союзные им сепаратисты были полностью разгромлены.
[5] В мифологии ирландских кельтов Дейдре — объект пророчества друида Катбада. Друид предсказал, что она станет самой прекрасной девой во всей Ирландии, но принесет своей стране только горе и гибель. Зная о второй части этого пророчества, некоторые ирландцы хотели и даже пытались убить ее сразу же после рождения. Однако Конхобар МакНесса, узнав о пророчестве и о дивной красоте Дейдре, приказал оставить ее в живых и решил сам жениться на ней, когда будущая красавица подрастет. Когда девушка выросла, она не пожелала выходить замуж за Конхобара, который к тому времени успел уже состариться, а захотела стать женой Наоиза и бежала с ним.
[6] Легенда о Тристане и Изольде — cказание это возникло в районе Ирландии и кельтизированной Шотландии и впервые было исторически приурочено к имени пиктского принца Дростана (VIII век). Оттуда оно перешло в Уэльс и Корнуолл, где окрасилось рядом новых черт. В XII веке оно стало известно англо-нормандским жонглёрам, один из которых около 1140 года переложил его во французский роман («прототип»), до нас не дошедший, но послуживший источником для всех (или почти всех) дальнейших литературных его обработок.
