Пробуждение (СИ) - Митанни Нефер (библиотека книг .txt, .fb2) 📗
Немного придя в себя после трагедии у Сената, под занавес 1825 года, 17 декабря Николай Павлович подписал указ о создании Следственного комитета. Впрочем, потом этот орган переименовали, 29 мая 1826 года назвав Комиссией. Это было сделано для того, чтобы подчеркнуть временный характер учреждённого органа: комиссия создаётся по случаю, для решения временной задачи, а комитет предполагает некоторое постоянство.
Общество с затаённой надеждой ожидало результатов следствия и приговора. Так или иначе очень многие оказались причастны к делу: у кого-то под арест попали родственники, у кого-то близкие друзья. Поэтому едва утихли разговоры о прощании с покойным Благословенным императором, как с новой силой стали рассуждать о возможных итогах следствия.
Синяев был у «ночной княгини». Он не играл за столом, не флиртовал с дамами, а просто прохаживался между многочисленными гостями Голициной, прислушивался к их разговорам, но думал о своём.
- Уверяю вас, Алексей Павлович, - прикладывая пухлую руку к груди и картинно закатывая глаза, говорила дама средних лет с пышными видами в декольте, - Вот можете мне поверить! Всё это затеяно для порядка. Государь не будет строг, а помилует всех.
- Ах, нет, Аполлинария Эрастовна! – возражал ей солидный краснолицый кавалер в малиновом сюртуке, туго обтягивающем его внушительный живот, - Такого просто не может быть! Преступников следует примерно наказать! Шутка ли – покушались на жизни всей высочайшей фамилии! – он потряс указательным пальцем. – Государь будет строг, как и полагается!
- Ах, нет же, нет! – возражала ему собеседница, кокетливо ударяя его веером по руке. – Вот экий же вы кровожадный, граф, нет бы вам согласиться со мной, так вы изволите спорить, экий упрямец! - и Аполлинария Эрастовна делала нарочито обиженное лицо, всем своим видом показывая, что не успокоиться, пока её визави не согласится с ней.
- Николай Ильич, - от наблюдения за спорящей парой Синява отвлекла хозяйка вечера, - Вы сегодня так неразговорчивы, отчего? Неужели дурные известия о нашем с вами общем знакомом? – она смотрела на него с любезной лёгкой улыбкой, однако её взгляд был серьёзным и озабоченным.
- О, нет, Евдокия Ивановна! Пока что известий нет никаких, - отозвался Николай и поцеловал руку княгини, - Но мы все ожидаем скорой развязки.
- Скажите, - продолжала Голицына, - как поживает маленькая княжна? Не нуждается ли в чём?
Красивое лицо княгини с безупречно правильными чертами, всё ещё хранящими первоначальную красоту, несмотря на далеко не юный возраст их обладательницы, сейчас выражало искреннюю озабоченность, которую Николаю было непривычно видеть в этой светской обстановке. Ночная княгиня, сняв привычную маску, проявила свою истинную душевную суть, вполне доброй женщины, способной на сочувствие.
- Благодарю вас, сударыня, княжна под моей опекой. У неё всё хорошо, как только может быть хорошо у женщины, разлучённой с любимым супругом.
- Николай Ильич, пожалуйста, передайте ей, что я, ежели в том будет даже самая незначительная необходимость, могу помочь ей. И пусть не падает духом! – она чуть понизила голос и тихо добавила: - Есть основания надеяться, что государь будет милостив!
- Благодарю вас за участие, Евдокия Ивановна, непременно передам Анне Александровне ваши слова, она сейчас нуждается именно в добром слове и душевной поддержке! – отвечал Николай и добавил, нахмурившись: - Надеюсь, ваше предположение верно и в ближайшее время мы не содрогнёмся от новостей.
***
На следующий день, посетив Анну, Николай передал ей слова Голицыной.
- Ах, Николай Ильич, - оживилась она и посмотрела на него взволнованно, - Значит ли это, что у Евдокии Ивановны есть какие-то обнадёживающие известия?
Она, сжимая в волнении руки, заходила по кабинету и продолжала рассуждать вслух:
- Я давно думала и решила, что мне надобно обратиться с прошением о помиловании мужа, - Анна вдруг остановилась и взглянула на Синяева, желая видеть его реакцию на свои слова, - Да, да, именно так! – продолжала с жаром, не дожидаясь ответа Николая, как бы отвечая сама себе, - И пусть Сергей тоже напишет прошение. Тем более, что Евдокия Ивановна полагает, что государь не будет строг. А она, наверняка, осведомлена лучше нас.
- Анна Александровна, - осторожно заговорил Синяев, - Я не думаю, что следует спешить с этим…
- Отчего же, голубчик Николай Ильич?! - она насторожилась, - Вы что-то знаете? Умоляю вас, не скрывайте от меня ничего!
Сложив ладони перед собой, посмотрела на него молящим взглядом.
- Анна! Анна! Уверяю вас, я знаю ровно то, что только что уже сообщил вам! – с горячностью отвечал Николай. – Не волнуйтесь вы так! – он взял её за руку и усадил на диван, сам присел рядом, - Боюсь, вы торопите события!
- Но… - начала возражать она.
Но он тут же перебил твёрдо, чтобы пресечь возможные слёзы, которые уже стояли в её глазах и грозили пролиться безудержным потоком:
- Да, я знаю, ожидание невыносимо! Но иного выхода нет, надобно дождаться следствия. Может статься, что такое прошение будет излишним…
Синяев привёл ей десятки доводов в пользу своего мнения. Наконец, Анна согласилась с ним, она понимала, что своими тревогами доставляет ему беспокойство, чего ей хотелось бы меньше всего. Коря себя за несдержанные эмоции, она извинилась и сделала вид, что вняла доводам Николая. Однако поздним вечером, проводив гостя, всё же написала об этой своей идее мужу. За неделю она написала ещё два письма, в которых приводила доводы в пользу своего решения. Наконец, после месяца ожидания, которое Анне показалось невыносимым, пришло письмо от Сергея.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Часть II. Глава 13
Оглашение приговора декабристам. Принадлежит кисти Николая Шестопалова (1875-1954).
Удивительная вещь – время. День, ночь, день, ночь… Неделя, месяц… Кажется, летит. Вчера ещё была осень, а сегодня – весна полным ходом: ручьи повсюду, воробьи купаются, идёт Великий пост. Однако бывает совсем иначе – время ползёт, как улитка, тянется, становится почти осязаемым, и возникает противное ощущение, что ты увяз в нём, как муха, севшая на разлитую лужицу киселя. Время словно держит в себе, не пускает на волю, обволакивает своей невыносимой вязкостью. Ты будто тонешь в нём, постепенно теряя силы.
Вот и для Анны семь месяцев ожидания тянулись, как будто это были не месяцы, а годы. Теперь, по прошествии почти года, когда всё уже решилось, она сама удивлялась, как смогла пережить это выматывающее ожидание. И понимала, что держалась только благодаря сыну. Она была нужна этому крошечному человечку!
Июльская ночь испытывала своей духотой. Анна не могла заснуть всю ночь, мысли её пребывали в полном беспорядке и беспокойстве. Ожидая со дня на день приговора суда, она могла думать только о возможной участи мужа. И всё за что бы она ни бралась, валилось из рук. Она то истово молилась, стоя на коленях перед образами, то беспокойно мерила шагами спальню.
Едва рассвело пошла на кухню, где уже хлопотала над завтраком Дарья.
- Желаете чего, Анна Лександровна? – спросила она Анну и сочувственно посмотрела на измученное бессонной ночью лицо хозяйки.
Анна часто ловила на себе сочувственные взгляды слуг. Она знала, что между собой Дарья с Варварой и Архипом обсуждают сложившееся положение вещей, жалеют её. Но их участливые взгляды, постоянные попытки опекать её, как-то напрягали. Ей казалось, что они считают Сергея едва ли не умершим, а её почти вдовой. И это ощущение было для неё невыносимым.
- Нет, Дарьюшка, - отозвалась она на предложение кухарки, но тут же передумала: - Впрочем, сделай мне кофею.
