Гордая американка - Бенцони Жюльетта (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
– Его письмо вас настолько оскорбило?
– Невероятно! Оно послужило доказательством, что Джонатан меня плохо знает и любит далеко не так сильно, как я считала.
– Каким же был ваш ответ?
– Никакого ответа! Я не пишу ему вот уже больше месяца…
– Не уверен, что вы поступаете правильно. Жена должна повиноваться мужу.
– Только не у нас! Никогда американка не согласится, чтобы ее до такой степени закабалили! Мы во всем равны с мужчинами, и закон рано или поздно будет вынужден это признать, предоставив нам право голоса.
Тут Моден не вытерпел и расхохотался:
– Выходит, вы суфражистка? Позвольте сообщить, что вам это нисколько не идет. Те, кого мне довелось наблюдать в Англии, нисколько на вас не похожи: они все как на подбор похожи на драконов, одетых в форму Армии Спасения.
– Мне надо было заранее предусмотреть, что вы не одобрите мою позицию.
– Речь не об одобрении или неодобрении; просто вы меня позабавили. Полагаю, наши женщины проявляют больше благоразумия. Вместо того, чтобы требовать официального уравнивания с мужчинами, они предпочитают подчинять их себе иным способом, а для этой борьбы вы вооружены еще лучше, чем многие из них. Поверьте мне, дорогая, вам надо возвращаться домой, не медля ни минуты! Ваш муж уже много недель не видит вашей улыбки; так не лишайте же его ее и дальше! Уверен, он ждет не дождется, чтобы заключить вас в объятия. •
– Вина не на мне, а на нем; если кто-то обязан просить прощения, то только он!
– Кто говорит о прощении? Просто возвращайтесь в Нью-Йорк, миссис Каррингтон! Вы не созданы для одиноких вояжей. Когда между нами и вами окажется вся ширь Атлантики, то, уверен, вы снова станете самой собой – царицей Нью-Йорка!
– Что я буду за царица, если возвращусь побежденной? Франция украла мою тетю, а теперь настала очередь этой девушки…
– Я смотрю на вещи по-другому. Побеждены они… к тому же не будьте вы так суровы с маленькой мисс Хопкинс! Лучше думайте о наказании, которое ее ожидает.
– Наказание? Какое?
Маркиз взял руку прекрасной спутницы и поцеловал ее.
– Рабство, дорогая моя, страшное рабство, которое есть удел французских женщин. Разве они не клянутся повиноваться мужьям?
Обед вышел чудесный;, вечером Моден повел Александру в знаменитый Испанский манеж в Хофурге, где она с замиранием сердца наблюдала за фокусами «липиззанов», восхитительных белых лошадей, каких нет больше нигде в Европе, на которых гарцевали лучшие в целом свете всадники. Вечером он повел ее ужинать в «Саше», где они слушали цыган и пили токайское.
Александра наслаждалась каждым мгновением вечера. Она знала, что больше им не придется быть вместе: назавтра Моден уезжал в Венгрию, где его ждал принц Эстергази.
Пройдет очень много времени, прежде чем они сумеют снова повстречаться. Вполне вероятно, им вообще больше не суждено увидеться…
Когда настал момент расставания, они застыли на ступенях отеля «Империаль». Александре взгрустнулось. Этот безупречный кавалер стал для нее самым лучшим из друзей. Она знала, что никогда его не забудет.
– Пожелайте мне счастливого пути, маркиз! – сказала она, протягивая ему руку. – Я тоже уеду завтра из Вены.
– Так быстро?
– Да. Я приехала сюда, не зная толком, зачем мне это. Наша встреча придала этой эскападе какой-то смысл, но теперь у меня нет ни малейшего желания оставаться: ведь рядом больше не будет вас!
– Вы тронули меня больше, чем я способен выразить словами, мадам! – прочувствованно молвил маркиз. – Конечно, мне далеко до примерного христианина, однако я стану молить Господа, чтобы Он возвратил вам по крайней мере былую жизнерадостность, а также – почему бы и нет? – счастье.
– Я не люблю писать письма, но если ваши мольбы принесут плоды, вы будете первым, кто об этом узнает.
Вопреки своим намерениям, Александра выехала из Вены не на следующий день, а сутками позже, что было продиктовано железнодорожным расписанием. Восточный экспресс, идущий до Парижа, прибывал на венский вокзал в 8.35 утра, и к тому моменту, когда путешественница велела забронировать ей место в спальном вагоне, прошло уже десять минут с тех пор, как поезд отошел от платформы. Неудача весьма ее расстроила, так как в отсутствие «дядюшки» ее некому было защитить от не в меру пылких поклонников; однако благодаря заступничеству Святой Анны все обошлось: большинство офицеров императорских полков участвовали в пышном параде и маршировали в свите императора и августейшего семейства, когда те шествовали в собор на праздничную мессу. Затем весь город устремился на пикник, на луга, окружавшие город; вечером наступил черед танцев до упаду в кабачках и в огромных залах. Веселье не уступало суматохе в день Святого Валентина в Англия и Америке, поскольку Аннами звали многих молодых австриек – уменьшительно это звучало как «Наннерль». Им дарили цветы, веера, другие милые подарки, а иногда даже исполняли в их честь серенады. По всей Вене прокатывались эхом звуки оркестров, а вальсы звучали настойчивее, чем в любой другой день.
Остро переживая свое одиночество, Александра, не испытывающая ни малейшего желания участвовать во всеобщем ликовании, сочла за благо остаться у себя в номере и по мере сил убивать время. Последним ее развлечением, предшествовавшим затворничеству, стала четырехкилометровая прогулка в карете но Кругу, где она восхищалась выдающимся архитектурным ансамблем, не имеющим равных в целом мире, возведенным Францем-Иосифом на совсем еще новом бульваре. То была нарочитое смешение стилей, от неоготического до псевдоренессанса, не говоря уже о греко-романском, что выдавало ужас монарха перед любыми новшествами и тягу его архитекторов к откровенному подражательству. Тем не менее из-за каштанов вставал грандиозный ансамбль, при виде которого трудно было не всплеснуть руками. Однако одинокой путешественнице не было суждено по-настоящему насладиться даже последней прогулкой: на город обрушилась гроза, которую ждали уже несколько дней. В почерневшем небе вспыхивали молнии, уши закладывало от раскатов грома, тучи пролились небывалым ливнем. Александра заторопилась обратно в гостиницу; щедро одарив усатого кучера, она вернулась в номер, чтобы не высовывать наружу носа до следующего утра.
Дождь не перестал и тогда, когда она погрузилась в отменно комфортабельный европейский поезд, которому предстояло всего за сутки доставить ее в Париж. Как ни странно, опустившись на бархат банкетки, она облегченно вздохнула. Ей показалось, что она уже дома, хотя на самом деле это было еще далеко не так, ибо ей предстояло провести несколько дней в Париже. Она не ожидала, что так сроднится со столицей французов. Возможно, это объяснялось тем, что отель «Ритц» был для нее приятной остановкой на пути домой.
Путешествие ничуть ее не разочаровало. В вагоне не оказалось ни одного знакомого, и она получила возможность насладиться настоящим отдыхом и проплывающими за окном североавстрийскими и баварскими пейзажами. Спала она, как дитя; когда Восточный экспресс с образцовой точностью замер в 7.25 утра у перрона Восточного вокзала Парижа, она чувствовала себя необыкновенно свежей и выспавшейся; теперь ее не покидало чувство, что между ней и теми, кто причинил ей столько зла, пролегло непреодолимое расстояние. К тому же накануне и здесь прошел дождь, так что Париж предстал перед ней умытым и залитым утренним солнышком. Она улыбалась городу через стекло фиакра, давая себе обещание воспользоваться последними днями, чтобы побывать в разных интересных местах, которые прежде были для нее недосягаемыми из-за интенсивной светской жизни.
В отеле ее встретили с той сердечностью, с которой всегда встречают хорошенькую женщину, к тому же верную постоялицу, и передали много адресованных ей писем (она запретила пересылать ей почту); сердце ее забилось сильнее, когда она обнаружила конверт, надписанный рукой Джонатана.
Даже не позаботившись снять шляпу и пыльник, она торопливо стянула перчатки и вскрыла конверт разрезным ножом с ручкой из зеленой яшмы. На стол выпали два исписанных листка и газетная вырезка, в которой она с ужасом узнала статью Жана Лоррена.
