Страшное гадание - Арсеньева Елена (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
О боже мой! Ну уж и удумала штуку эта отважная женщина, беззаветно преданная своему молочному брату, его жене и сыну! Да ведь, судя по всему, Джаспер и не подозревает, что под именем его дочери скрывается мальчик! То есть он, конечно, знает, что ребенок не его, он ведь бесплоден, но дочь Алистера, даже и законная, для него не представляет никакой угрозы как наследница: женщины Макколов наследуют, лишь если не осталось никакого другого наследника-мужчины, пусть даже и самой захудалой парии, каким является Джаспер. Нет, он определенно по-своему привязан к «крошке Элен», если не выдал тайны ее рождения Джессике. Наверное, знал ее мстительность, о которой и подозревать не могла Марина, когда она разинула рот и начала выбалтывать Джессике все, что только становилось ей известным об обитателях замка или хотя бы взбредало в голову. Ведь это она притащила ей в клювике листок из дневника Джаспера, и так Джессика случайно узнала, что Гвендолин была обвенчана с Алистером, и вовсе не ребенок Джаспера нашел себе приют у Флоры. И все-таки Джессика додумалась: ребенок Гвендолин жив! Счастье, ох, какое счастье, что Флора так хитра. Но никто и ни за что не обнаружил бы подмены, если бы не случайная встреча Марины с «брауни» и его покровительницей возле замка. Но долго ли продлится неведение Джаспера и Джессики? Очевидно, теперь они заточили Гвендолин в таком месте, где до нее не добраться. А вдруг Флора все-таки прознает где? Интересно, сможет ли она подольститься к Джасперу и вызнать это? Нет, лучше бы не надо. Ей нельзя раздражать Джаспера, если она хочет спасти Алана. Однако как долго еще она сможет морочить всем голову? Ребенок растет. Флоре бы лучше всего уехать с ним… но тогда Алану никогда не стать тем, кем он является по праву рождения: лордом Макколом! Неужели Флора надеется на что-то? Неужели существует надежда восстановить наследственные права Алана? Никто не знает, чего ждет и на что надеется Флора, кроме нее самой. И никто не ответит Марине на ее вопросы – никто, даже Флора. Чего это ради? Впрочем, может быть, она оценит молчание Марины? Может быть, если прийти и сказать, что ей нельзя больше быть одной, что ей нужен друг, который тоже хочет помочь Алану…
Марина схватилась за горло.
Да в уме ли она? Куда она лезет, куда суется? Зачем?!
Помочь Алану! А что это значит – помочь Алану? Это значит, что лордом Макколом сделается Алан. А Десмонд? Как воспримет такой поворот событий Десмонд? Захочет ли он такой справедливости? Или и он увидит в этом крошечном ребенке врага? И будет торопить его смерть, как дядя подгонял кончину Гвендолин… и, может быть, даже убил ее?
Слезы отчаяния так и хлынули из глаз. Марина горько всхлипнула – и окаменела, услышав тихий голос:
– Не плачьте, леди Элинор!
Как ни странно, она даже не испугалась, а только подумала: «Кажется, эта безумная ночь никогда не кончится!»
И день выдался безумный
Марина проснулась от голода. Кажется, никогда в жизни она так не хотела есть… Горничной, однако, не было видно. Пришлось, чтобы унять голодную тошноту, снова свернуться в клубочек. Глэдис не появлялась… Да и появится ли вообще? Ясно, что будущее теперь представляется мисс Ричардсон и ее верной союзнице совершенно однозначно: эта выскочка, «русская кузина», будет ранним же утром, а может быть, еще и ночью выдворена из замка, так что Глэдис не придется тратить на нее ни силы свои, ни время, ни хитрости. Марина вспомнила хорошенькое простодушное личико Глэдис, ее слезы о Хьюго – слезы-то эти, вполне возможно, были как раз искренними! – ее забавную неуклюжесть и почувствовала себя вдруг такой одинокой! Как будто Глэдис была последней каплей в том омуте потерь, куда вчера ухнула Марина, и только этой последней капли не хватало, чтобы погрузиться в пучину с головкой, ручками и ножками, как говаривали деревенские мальчишки у них в Бахметеве. Уж вроде бы после того, что она перенесла с Хьюго, что узнала о Джессике, что случилось – точнее, не случилось! – у них с Десмондом и, вдобавок ко всему, что наговорила ночная гостья, ей уже нечем было горевать, нечем огорчаться, ан нет – лежала, закутавшись с головой в одеяло и, одним лишь глазком глядя в темный зев нерастопленного камина, думала о том, какая она одинокая, несчастная, голодная, – и глаза были, конечно, на мокром месте.
За окном вдруг кто-то истошно – ну, будто резали беднягу, не иначе! – завопил, но тотчас смолк, словно захлебнулся. «Уж не разбойничья ли ватага? – равнодушно подумала Марина. – Напали на замок, грабят…» Разбойникам было взяться совершенно неоткуда, а и ежели даже так – это ее не напугало бы. Как что-то самое важное в жизни, она пыталась вспомнить слова апостола Павла, а может, вовсе и не Павла: беды на земле, беды на море, беды в небесах… Что-то, словом, в том смысле, что податься совершенно некуда! Вот именно, некуда податься… и, может быть, нападение этой ватаги (Марина вдруг очень живо представила себе рыжебородого дюжего атамана в красной рубашоночке и с кистенем, входящего в холл Маккол-кастл, а за ним, поигрывая топорами да булатными кинжалищами, резво вбегают удалые добрые молодцы, тати нощные) пришлось бы весьма кстати. Уж, наверное, они смилостивились бы над соотечественницей и воздали бы по заслугам всем ее обидчикам. Хьюго, конечно, расстался бы со своей паскудной головой первым – и другим это была бы хорошая острастка! Джессика и Глэдис сделались бы общей добычей. Хотя с Джессикой, пожалуй, так просто не сладить! Чего доброго, она и полон обратит себе на пользу: улестит, скажем, атамана и вынудит его обратиться против Марины. Десмонда же улестила, дрянь! Ну, Марина тоже не лыком шита: едва зачует свободу, унесется отсюда как на крыльях, только ее и видели. Вот только как быть с Десмондом?..
Марина любила помечтать, однако эти мечты порою заводили ее в такие дебри, что самой становилось тошно. Как быть с Десмондом, если она на волю вырвется? Чепуха. Будто бы она не свободна в любой миг тронуться отсюда восвояси. После нынешней-то ночи Десмонд только счастлив будет ее выпроводить. А то привез себе докуку: распутничает, суется куда не просят, да еще, вполне возможно, готовит ему смертный приговор: 31 июля ведь когда-нибудь же наступит! Нет, она свободна покинуть Маккол-кастл. Другое дело, что Марине про себя известно доподлинно: ее отсюда пока что и взашей не вытолкать. И даже ежели означенная ватага явилась сюда с твердым намерением исхитить ее из замка, Марина будет отбиваться руками и ногами, лишь бы остаться!
Она опять встряхнулась. Никто более за окном не вопит, на помощь не кличет. Просто возбужденно разговаривает много людей. Похоже, нападение не удалось. Красная рубаха, рыжая борода и кистень мгновенно исчезли в заоблачных далях Марининого воображения. В самом деле, только их здесь не хватало. Судя по тону голосов, люди чем-то переполошены. Чего это их разбирает в такую рань? А кстати, который теперь час?
Марина наконец-то додумалась взглянуть на часы и какое-то время неотрывно смотрела на них, тихо моргая: стрелки показывали два. Пополудни, ясное дело: ночью солнышко-то не светит! Да… Вот это заспалась так заспалась. Немудрено, что в комнате все выстыло, немудрено, что она просто помирает с голоду. А может быть, зловредная Джессика нарочно решила ее не будить? И к ней вообще никто больше не придет?
Марина уже решила было взять судьбу в свои руки и потянулась одеваться, чтобы самой спроворить себе и ванну и завтрак (обед?) добыть, как в дверь постучали.
Марина радостно сорвалась с постели, замялась, пытаясь принять ледяную мину на случай, если перед ней окажется предательница Глэдис, – но военные приготовления оказались напрасны, ибо на лицо ее взлетело выражение детского изумления при виде человека, стоящего за дверью.
Это была Джессика.
– Вы-ы?! – возмущенно выдохнула Марина и сделала движение захлопнуть дверь перед ее наглым носом, однако Джессика проворно выставила ножку, придержала дверь, и тут же из-за ее спины в комнату втерлась горничная с охапкою дров, а следом другая – с кувшинами, и третья – с подносом. Удостоверясь, что Глэдис среди них нет, Марина не стала шуметь, а покорно взобралась на постель и быстро-быстро принялась есть, рассудив, что, пока девчонки разжигают огонь и наполняют ванну, все равно не удастся сказать Джессике все, что она думает. Джессика ведь тоже за словом в карман не полезет, и неизвестно, до чего они смогут дойти во взаимных обличениях. Недоставало только, чтобы все в замке узнали, как мисс Ричардсон отбила у «русской кузины» двух любовников разом. Нет, лучше подождать, пока горничные уйдут.
