Танец марионетки (СИ) - Кравченко Елена Евгеньевна (прочитать книгу TXT) 📗
— Теперь, когда вы успокоились, я готов вас выслушать.
Анжелика тихо подошла и замерла напротив приоткрытой двери. Она увидела стоящее спинкой к стене кресло, в котором сидел её муж, и его руку на подлокотнике. А перед ним на плиточном полу, на коленях в луже воды, стояла насквозь мокрая очень красивая женщина.
— Так вот как вы обращаетесь со мной! — воскликнула женщина.
— Вы сами меня вынудили, красавица моя, — сказал Жоффрей мягким укоризненным тоном. — Я не мог позволить вам дальше так унижаться передо мной. Так в чем же дело? — поинтересовался граф, и Анжелика вздрогнула. Этот голос, отделенный от лица своего незримого хозяина, обладал притягательной силой, пленительным очарованием.
— Полно, Карменсита, больше года прошло, как вы покинули Тулузу и отправились с супругом в Париж. И вдруг внезапно вы появляетесь в Отеле крича и требуя… Чего именно?
— Любви! — прерывистым и хриплым голосом воскликнула женщина. Карменсита поднялась на ноги. — Я не могу больше жить без тебя. Да, я полагала, что Париж утолит мою жажду удовольствий и развлечений. Но там я поняла, что мне нужен только ты. Ночами я не смыкала глаз. Моё воображение видело твои глаза, горящие огнем страсти, я вспоминала твои искусные руки…
— Мою изящную походку! — усмехнулся Жоффрей де Пейрак. Он встал и подошел к женщине, намеренно подчеркивая свою хромоту.
— Не пытайся оттолкнуть меня своим презрением. Твоя хромота, твои шрамы — что они стоят в глазах тех женщин, которых ты любил, по сравнению с тем счастьем, что ты им дарил. Ты дарил им блаженство. — прошептала она.
Сердце Анжелики стучало так сильно, что ей казалось: оно звучит прямо в комнате. Она сама не понимала чего боится. Возможно, что муж положит руку на плечо этой красавицы… Но Жоффрей стоял и невозмутимо курил. Анжелика смотрела на него сбоку, изуродованная сторона его лица была скрыта от нее в тени комнаты. Внезапно перед ней предстал совершенно другой человек: чеканный профиль с чувственными губами, обрамленный густыми волнистыми волосами. Он был так красив, что у нее защемило сердце.
— Позволь мне еще раз напомнить тебе правила куртуазной любви, Карменсита: «У любовника не должно быть сразу двух возлюбленных». И еще: «Новая любовь убивает старую».
— Ты так говоришь из-за этой женщины, твоей жены? О, я уверена, она будет великолепной ученицей! Как и меня, ты сумеешь убедить её, что она единственная из женщин…
Анжелика не могла больше этого слышать. Она отступила чуть в сторону. Еще был слышен голос Карменситы, когда она решилась: постучала в дверь. Это было странным жестом, потому что в своем дворце у нее не было необходимости стучаться. В любую комнату она входила беспрепятственно. А в комнате мужа она никогда не была. Если бы Анжелика не была так взволнована, если бы у нее было время, она бы никогда так не поступила. Она бы дождалась ответа и назвалась. Но ей нестерпимо хотелось прервать эту сцену.
— Кто там? — Услышала она спокойный голос мужа, так не вязавшийся с тем, что происходило за дверью. Пейрак появился прямо перед ней.
— Простите, мессир, внизу в комнате для ожидания вас ждет посыльный от архиепископа.
Дверь распахнулась шире и граф смерил её яростным, презрительным взглядом:
— А слугу вы послать за мной не могли?
— Простите, мессир, слуги заняты приготовлением к приему, впрочем, как и вы. — Анжелика бросила взгляд на стоявшую позади него Карменситу, постаравшись придать ему такое же презрительное выражение, которое было у графа. Затем развернулась и пошла по направлению к лестнице. Она старалась держать спину надменно, как и всегда, когда попадала в неприятности, была неуверенна или боялась, хотела показать свое презрение. В этот раз все причины слились в одну.
* * *
Уже стемнело и из отеля доносились звуки праздника, а Анжелика так ни на что не могла решиться. Она сама не понимала, что подвигло её на такое безрассудство. Она поставила мужа в унизительное положение. И это после сегодняшнего утра, когда у них вроде наладились дружеские отношения. Зачем она постучала в дверь, а тем более появилась перед дверью. Она должна была спуститься вниз и послать за Жоффреем слугу. Или ответить ему из-за двери. Нет, ответить из-за двери, означало бы признаться, что она все слышала. Но появившись перед дверью, она тоже показала, что все слышала и видела.
— Значит, я хотела его унизить? — пораженная этой мыслью, Анжелика остановилась. — Но это… это… это так… — она даже не смогла подобрать слово для своего поступка, все они казались слишком мягкими или неправильными. Анжелика никогда не отличалась особой щепетильностью. Отец неоднократно предупреждал её, что она поплатится за чрезмерное любопытство. Разве она виновата, что порой становилась свидетельницей разговоров не предназначенных для её ушей. Так или иначе она предпочитала знать правду. Да, но это не означало, что узнав эту правду, она спешила унизить того, кто в той или иной мере зависел от этой нее.
— Надо отдать Жоффрею должное: разговаривая с Карменситой, он никоим образом не унизил честь супруги. Он благороднее меня. И ясно дал мне это понять своим взглядом.
То, что она некоторым образом унизила и Карменситу, не волновало Анжелику. Та сама поставила себя в такое положение. Находиться в доме женатого мужчины и валяться перед ним на коленях, умоляя о любви — это было слишком… Даже для Анжелики.
— Так я из-за этого так поступила? Меня возмутил её поступок? — думала она. — Нет, мне это было абсолютно безразлично. Я прекрасно знаю, как женщины его боготворят. На коленях не видела, но их умоляющие о любви взгляды — постоянно. То, что Карменсита валялась перед ним, как сломанная кукла, это её дело…
— Вот! Вот оно что! Сломанная кукла. Кукла, которая надоела и её выбросили, как ненужную вещь.
Анжелика даже всхлипнула, от отвращения. Теперь она уже не презирала эту женщину. Ей стало её жалко.
— В этом все дело. Я увидела в Карменсите себя. Мы с ней обе марионетки. Только её уже сломали. А меня еще любят, одевают, выставляют на показ и заставляют танцевать. Значит я мстила за себя? Я унизила Жоффрея из-за себя?
Анжелика уже не ходила по аллее. Она металась по ней из конца в конец, как в лихорадке.
— Бедная Карменсита! Приехать из Парижа, чтобы быть отвергнутой мужчиной, которого люби….
Анжелика даже остановилась, оцепенела.
— Приехать из Парижа… — тихо произнесла она — Но она ведь сама уехала в Париж. Ей хотелось развлечений. Это значит, что она не была сломанной куклой.
— За что же я тогда мстила? За что унизила своего мужа? Я ему мстила за себя. За то, что меня насильно выдали замуж за хромого урода! За то что он… — Анжелика замолчала, не желая продолжать это новое обвинение. Оно почему-то было для неё неприятно. И неправильно.
«Твоя хромота, твои шрамы — что они стоят в глазах тех женщин, которых ты любил, по сравнению с тем счастьем, что ты им дарил. Ты дарил им блаженство.» — услышала она слова Карменситы.
За хромого урода? Но он… он красив, если бы не шрамы. Такие лики выковывают на медалях. Она вспомнила как стало биться её сердце, когда она увидела не изуродованную половину лица.
— Он никогда не простит мне этого унижения. — Анжелика развернулась и направилась к Отелю. Она как-то сразу успокоилась и поняла что она хочет сделать. Её, конечно, еще лихорадило от унижения, от того, что она оказалась такой недостойной его, но внешне этого не было видно. Рядом со входом она увидела Марго, которая металась из стороны в сторону.
— Госпожа графиня, где вы были! Вас ищут по всему дому! Граф всех свободных слуг послал на ваши поиски!
— Марго, вели приготовить портшез, я уезжаю в домик на Гаронне. — сказала Анжелика, не слушая восклицаний Марго.
— Но… но, мадам, вы не можете сейчас уехать. — растерялась Марго.
— И что мне помешает это сделать? — с интересом спросила Анжелика.
— Но в доме около ста гостей. Сегодня будет петь Золотой голос королевства. Специально для графини. Мессир велел найти вас.
