Подкидыш - Хейер Джорджетт (книги без сокращений TXT) 📗

Герцог не сомневался, что выбор на капитана Белпера пал потому, что этот подтянутый, спортивного склада человек был достаточно зрелым, чтоб суметь подчинить себе юношу и в то же время внушить ему доверие и симпатию. Увы, для этого между молодым дворянином и грубовато-добродушным солдафоном было слишком мало общего. Часто этот вояка даже раздражал Джилли. И герцог не жаловал его своей дружбой, как и утомительного мистера Ромзея.

Джилли провел два года за границей. И хотя это время нельзя было назвать очень приятным, но путешествие пошло на пользу его здоровью. Его удивляло, как можно было уговорить этих двух людей взяться за выполнение приказов лорда Лайонела, которые так часто противоречили один другому. Сначала им было ведено выполнять любое желание герцога, а вскоре последовало предупреждение о всяческой экономии, чтобы приучить подопечного к сдержанности. Лорд Лайонел запретил им нянчиться с герцогом, но дал инструкцию отыскивать в каждом городе лучшего доктора и не разрешать юноше играть в теннис или ездить верхом после обеда. Они должны были поддерживать его в стремлении заводить знакомства, быть общительным, но в то же время были обязаны немедленно покинуть город, если Джилли знакомился с людьми, которые не входили в самый избранный кpyг. Одновременно надо было знакомить его с тайнами азартных игр и — держать подальше от Пале Рояля. Они должны были не забывать, что их подопечный не школьник, а молодой мужчина, но при этом и капитан Белпер и мистер Ромзей обязаны были показывать герцогу в познавательных целях все достопримечательности, встречающиеся на их пути.

В целом же, как вспоминал герцог, они не вели себя так пунктуально, как предписывал лорд Лайонел. Мистер Ромзей более ревностно старался выполнять его инструкции, а капитан Белпер относился к ним спустя рукава. И поскольку оба спутника питали друг к другу ревнивые и враждебные чувства, их подопечному не составляло большого труда получать поддержку одного из них, если ему было не по душе решение другого.

По возвращении домой герцог был озадачен внезапным решением своего дяди сделать мистера Ромзея священником в Сейле. Нельзя было сказать, что Джилли совсем не любил своего наставника, но он наделся когда-нибудь все-таки избавиться от него. И Джилли предложил своему дяде сделать для мистера Ромзея любое другое благодеяние, которое бы облегчило и украсило ему жизнь. Но лорд Лайонел сказал, что ничего лучшего, чем место капеллана в их церкви, быть не может. После того, как старый мистер Ганнерсайд умер, место было свободно, и мистер Ромзей мог занять этот пост в награду за годы преданной службы.

— Ты ведь не хотел бы быть неблагодарным, Джилли? — спросил лорд Лайонел.

Нет, Джилли не намеревался быть неблагодарным, и мистер Ромзей получил место капеллана в домашней церкви. Но герцог надеялся, что через несколько лет мистер Ромзей забудет, что его патрон был когда-то его учеником. «Ради. Бога, Адольф, дай этому старому банальному дураку отпор!» — просил герцога кузен Гидеон.

Но герцогу не нравилось давать отпор тем людям, которые не желали ему ничего, кроме добра. Он был очень разумен и предельно вежлив с теми, чье положение обязывало без возражений принимать резкости хозяев.

— Адольф, ты не можешь продолжать держать возле себя такого старого лакея, как Нитлбед! — уговаривал герцога Гидеон. — Дай ему содержание — и с глаз долой!

— Не могу, — в отчаянии отвечал герцог. — Это разобьет его сердце!

— Неужели ты не можешь заставить себя ранить чьи-то чувства, дорогой? — спрашивал Гидеон с холодной усмешкой.

— Только не чувства тех, кто привязан ко мне, — просто отвечал Джилли.

— Тогда тебя не ждет ничего хорошего!

Джилли, к несчастью для себя, был склонен верить в это.

А теперь, казалось, к списку людей, которых герцог не мог обидеть, должен был прибавиться еще один человек. Герцог не знал, нравился он своей нареченной или нет, но она была всегда с ним нежна, и если верить дяде, ее судьба зависела от Джилли. Его решение должно было определить, станет она герцогиней или нет. Герцог не был членом ни одного из лондонских клубов, и светских знакомств у него в городе было мало. Но он не сомневался, что шансы леди Хэриет стать герцогиней обсуждаются в клубе «Уайт» [2]. Там, возможно, заключаются пари, и чтобы разрушить надежды Хэриет, надо просто не иметь сердца. Так размышлял Джилли.

Его уныние усилилось. Откинувшись на спинку сидения, он устремил свой взгляд на покачивающуюся фигуру форейтора. Герцог вновь попытался представить себе леди Хэриет, но убедился, что это довольно сложно. Она была так идеально воспитана, а последнее время находилась под таким неусыпным надзором, что ему трудно было припомнить какое-нибудь естественное ее движение. Между их семьями существовали тесные отношения, и Хэриет часто гостила в Сейл-парке. В детстве она ему нравилась больше, чем другие дети. Но та непринужденность, которая когда-то существовала между детьми, давно исчезла. Может быть, их смущал заключенный договор в отношении будущего, а, может быть, причиной охлаждения была все возрастающая ее застенчивость, Иногда Джилли приглашал ее в оперу или на танцевальные вечер у «Элмака». Джилли обнаружил, что с ней приятнее разговаривать, чем с любой другой леди его круга. Но считаться его невестой, да еще из-за не самостоятельно принятого им решения — это было слишком. И хотя он не имел четкого представления о том, какой бы хотел видеть свою невесту, Джилли был уверен, что она не похожа на бедную Хэриет. Но так как герцог понимал, что должен жениться на леди, у которой была бы прекрасная родословная, то пришлось признать, что Хэриет подходит ему лучше, чем кто-либо другой. Но как были скучны эти расчеты! И хотя герцог хотел сообразовывать свои поступки с требованиями семьи, он мечтал найти, невесту, которую, по крайней мере, не знал с колыбели. Мысли герцога обратились к людям, которые живут в бедности. Он представлял себе какого-нибудь своего ровесника — без богатства и титулов, который вынужден проводить дни в Тэтч Энде — в доме с протекающей крышей. Допустим, он мог быть помощником трубочиста. И хотя, без сомнения, лучше быть седьмым герцогом Сейлским, чем помощником трубочиста, все-таки Джилли казалось, что какому-нибудь малому по имени Дэш, помощнику трубочиста из Тэтч Энда, живется проще и веселее, чем ему.

Джилли стал представлять себе картины жизни мистера Дэша, и это его развлекало до того момента, как карета въехала на Керзон-стрит. Здесь он повысил статус Дэша, подарив ему один из уютных маленьких особняков в этой части города. Когда Дэш возвращался домой после веселого вечера, проведенного со старыми друзьями за французскими азартными играми, он, взойдя на ступени, сам открывал дверь ключом и не находил в холле никого, кто бы хоть капельку волновался, поджидая его. Никто из слуг мистера Дэша не знал его отца, да и слуг-то у него было мало: только повар и одна или две горничные, ну, возможно, еще и конюх, чтобы присматривать за лошадьми. Форейторы, дворецкие, ливрейные лакеи и камердинеры были незнакомы мистеры Дэшу. У него не было никаких родственников или, может (быть, у него были один или два кузена? Герцог не мог принять решение. Хотя кузен сам по себе не помешал бы мистеру Дэшу, но ведь кузены неизбежно влекут за собой наличие дяди, а у мистера Дэша не было дяди, даже такого, который жил бы очень далеко от Лондона и никогда не покидал свой дом. И, думал герцог, наслаждаясь своими мечтами, у мистера Дэша не было ни священника в домашней церкви, ни управляющего, не было и семейных традиций, которые надо было продолжать, ни величия рода, которое надо было поддерживать.

Как раз в этот момент карета Джилли остановилась. Перед ним возвышался не уютный маленький дома мистера Дэша, а крытая галерея величественного особняка герцогов Сейл. Пока он осматривался, огромные двери распахнулись и возникла фигура дворецкого. Затем два ливрейных лакея спустились по ступенькам, откинули лестницу кареты и с поклонами встали у дверцы. За лакеями сбежал со ступеней мистер Чигвел, стюард, который строго наблюдал за действиями лакеев и был первым, кто приветствовал герцога.