Мужа заказывали? (СИ) - Риччи Габриэлла (прочитать книгу txt) 📗
— Просто он стеснительный и… И сидит тихо, — буркнула хмурясь, лишь бы последнее слово было за мной.
Ехидный ответ не заставил себя ждать:
— Он у вас что — подкаблучник?
— Он у меня пес! — вспылила я.
— Странная вы, — этот муж на час даже не обиделся на мой тон. Ну или умело замаскировался ухмылкой. Пока подмечала этот факт, вылетело само собой:
— Чего это?
— У всех одиноких женщин коты, а у вас — пес. — А красивая у него улыбка… Когда улыбается как человек, а не усмехается ядовито.
Пес… Пф! Тоже мне, нашел к чему придраться! А сам-то что — идеальный такой? И вообще: покажите мне, где эти стандарты прописаны? Почему словосочетание «одинокая женщина» ассоциируется сразу с котом?
И я не одинока! У меня есть пес…
Бред!
Чужой мужик у меня в квартире, на кухне, копается в моих трубах, а я разбираю его случайные слова по косточкам…
Ой, да ну его нафиг!
— Позовете, если понадоблюсь. — Я развернулась и вышла из кухни, намереваясь занять себя чем-нибудь пополезнее, нежели рассматривание перекатывающихся мышц на мужских руках, а вслед мне прилетело насмешливое:
— Помогать будете?
— Руководить процессом, — съязвила в ответ.
И дернуло же меня позвонить в эту чертову шарашкину контору!..
16. КомплИменты и комплЕменты
Когда вся работа была сделана и оплачена, а муж на час, прибравшись за собой (о, какой чистоплюй! В хозяйстве о таком только мечтать и приходится) и сложив все инструменты в «укладку» принялся одеваться — случился небольшой казус…
Совсем небольшой.
— Ваша шавка нассала в мои кроссовки! — сообщил «муж» и брезгливо поморщился, держа кроссовок за шнурок и протягивая его в мою сторону.
Пришлось отступить на шаг, потому как оказаться в собачьей моче мне не прельщало, мягко говоря.
— Это мальчик, — я подняла запуганного Ваньку на ручки, с трудом сохраняя спокойствие и не позволяя губам растянуться в дурацкой улыбке.
Ай да Ванька! Умница мой! Нет, ну а что? Задел женщину? Готовься, что ее будут защищать! В моем случае защитник — пес! А что вы хотели? В комплекте с несносной сумасшедшей клиенткой идет ее мопс! Мы ж с ним как товары-комплементы. Как одеяло с подушкой, как корь с сыпýшкой, как чертов пес с одинокой девýшкой…
Фраза прозвучала в голове голосом Папанова, под аккомпанемент его же фирменного смеха. Пес с девýшкой… Тьфу ж ты, ёклмнпрст!
— И можно на «ты». Как-никак, Ванька тебя уже признал, — все-таки прыснула я.
Ну ладно, ладно. Слукавила малость. Ну нравится мне этот экземпляр — есть такое… И что поделать, если он за эти несколько часов нахождения в квартире одинокой молодой симпатичной девушки, все еще не удосужился представиться и спросить мое имя? Не опускать же руки, в самом деле! Хотя, по правде говоря, давненько со мной такого не случалось — обычно именно мужчина делал первый шаг. Я же инициатором была всего один-единственный раз, до сих пор. Тринадцать лет назад, еще будучи зеленой школьницей. Первый, и на тот момент казалось, что последний раз…
Не то чтобы я стеснялась. Просто считала, что знакомиться первой с мальчиком — удел девочек-подростков, когда еще не треснули стеклышки розовых очков, не обломались крылья, и юношеский максимализм прет из всех щелей, придавая безрассудству толику смелости. Вот это народ, да — ни страхов, ни сомнений, ни, собственно, опыта, из которого все сказанное и вытекает.
Но сейчас… Что-то пошло не так. Или мне сорвало тормоза после кутежа с Лидкой?..
— Ну, чего застыл? — улыбнулась я, нарушая затянувшуюся паузу и дружелюбно протянула руку. — Василиса. Можно просто: Василиса Сергеевна. — И добавила тут же: — Ты не переживай так, кроссовки я сейчас постираю.
Мужчина хмыкнул и сделав морду попроще, пожал мою руку свободной:
— Вадим. Вадим Анатольевич. — От искренней улыбки вокруг карих глаз проступили лучики-морщинки. Интересно, сколько же ему лет? Не меньше тридцати двух, навскидку. Но и не больше тридцати семи точно.
— Красивое имя, — сказала ему чистую правду, и очень удивилась когда мужчина рассмеялся, запрокинув голову. — Что? — не поняла я, улыбаясь шире, потому что приятный голос ласкал слух, а смех был чертовски заразителен.
— Представиться красивой девушке после того, как был ею отпинан — идеальный способ познакомиться, — хохотнул Вадим, все еще сжимая мою ладошку. Больше того: сжал сильнее, стоило мне попытаться забрать конечность обратно.
Я уже собиралась начать волноваться: улыбка сползла с моего лица, я заглянула в его глаза долгим, внимательным взглядом, силясь прочитать в них намерения мужчины… когда он всучил мне шнурки кроссовок, которые держал до сего момента.
Фуф! У меня аж отлегло! — не на извращенца напоролась. Но вместе с тем…
— Эй?! — возмутилась я и пихнула этого мужлана в плечо: — Чего ржешь?!
— Ржут кони, а я тихо-тихо посмеиваюсь. — Заявили мне с нахальной улыбкой, стягивая куртку, и не менее нахально удалились в направлении зала, бросив напоследок: — Шевелитесь, Василиса Сергеевна, иначе вам придется оплатить сорванные вызова из собственного кармана.
Я улыбнулась невольно.
Хм… Кто-то у нас наглый, да? Ла-адно, тогда сюрприз: я тоже!
17. Сахарные дюны и сантименты
Пока в стиральной машинке в ванной громыхали одинокие кроссовки, я поставила чайник и, не имея ни малейшего желания чувствовать на себе сканирующий взгляд «мужа», — от которого вся уверенность вмиг куда-то подевалась — решила прилечь.
Протопав в спальню, закрыла за собой дверь и плюхнулась на кровать, принявшись изучать свое отражение в натяжном потолке. И вдруг мой взгляд зацепился за ту часть стены, что скрывала открытая дверь…
Я дернулась, как кипятком ошпаренная. Подскочила к стене, не веря собственным глазам.
«ЖабЖабыч — казёл!» — гласила первая надпись. Я дотронулась пальцем — алая помада. Лидкина — у меня таких отродясь не бывало…
Лидкиной, мать ее, помадой!..
А рядом… «Крестики-нолики». Тоже… ее помадой.
Я сглотнула гулко, сжимая в неконтролируемом приступе досады кулаки.
Как. Как я могла позволить вытворить такое?! И как я могла это пропустить?! Я ведь убиралась здесь, минут двадцать назад! Черт, черт, черт! Слона-то я и не заметил, вать машу!
Моя стена… Моя бедная стена в стиле «лофт», с которой я начала не так давно преображать спальню… А теперь что? Картина Репина «Приплыли»… Вот и накрылся мой ремонт медным тазом. В поры выкрашенного в белый кирпича, казалось, намертво въелась чертова помада…
Держите меня семеро! А лучше — накиньте на меня кто-нибудь смирительную рубашку, пока не устроила тут акт вандализма! И рот заткните, иначе с нашими законами рискую обанкротиться за пять минут, ибо запас цензурных слов как-то незаметно заметно оскудел. Пардон, за тавтологию!..
Губы предательски дрогнули. Ну, Лидка, ну, коза белобрысая! Подожди, вот бросит тебя очередной хахаль — вот тогда-то я обязательно возьму реванш! Потому как негоже оставлять верных подруг одних в беде, наедине со своим горюшком! И теперь, глядя на размалеванную белую стену, я понимала эту простую истину жизни, как никогда! О-о, я ее даже чувствовала, на собственной шкуре!
Со злости пнула от души шкаф. И, естественно, найденные во время уборки тапочки не спасли — слезы тут же брызнули из глаз. Я рухнула на пол и схватилась за ушибленный мизинчик на ноге… Почему-то с головой накрыло цунами отчаянья, от которого хотелось выть и лезть на стенку. Рвать на себе волосы… А еще до жути хотелось кого-то поколотить. Кого-то с птичьей фамилией, с кого весь этот дурдом и начался. Чтоб неповадно было! Чтоб знал, чем чревато заглядываться на левых трясогузок!..
— Кто-кто в теремочке живет? — раздался за дверью стук и голос «мужа». — Василиса Сергеевна, ты там в порядке?
— В порядке! — зло буркнула я, стирая остатки скупых слез. Нельзя, нельзя истерить. Тем более сейчас, когда дело сделано. Остается только разгребать последствия и выносить урок на будущее.
