Изобретательница динамита: Оригиналка - Егоренков Алексей М. (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
— Ничего страшного. — Настя вздергивает носик. — Пошли. Познакомишь нас.
Уже поздно, лифт не работает, поэтому нам приходится топать по лестнице на седьмой этаж, пролет за пролетом. Терпеть не могу ходить по лестницам.
— А кто твоя сестра? — интересуется Настя в районе четвертого этажа.
Криська, изобретательница динамита. Боюсь, про мою сестру придется долго рассказывать, потому что в двух словах описать ее трудно.
— Моя сестра? Интересный человек, — говорю. — Поэтесса.
— Настоящая поэтесса? — Настины глаза распахиваются до отказа в детском восхищении.
— Настоящая, — говорю. — Пишет очень хорошие стихи, много трудится, очень много знает.
— И у нее есть свои книжки? — продолжает допрос моя спутница.
— Нет, книжек нет.
— Она — непризнанный гений?
Советую при моей Криське такого не говорить. Моя сестра на дух не переносит понятие «непризнанный гений». Она говорит, что все гении признаны, а кто нет, тот бездарность, ленивый лабух или просто неудачник.
Неизбежного не избежать, и мы входим в квартиру.
Ну конечно, нам навстречу тут же является моя сестра. Криська немного смущается, видя со мной девушку, но в целом держит марку, принимает нейтральную позу. Тоже умница.
Мы некоторое время молчим. Девушки изучают друг друга.
— Это Кристина, моя сестра, — знакомлю девчонок. — Кристина, это Настя.
— Здравствуйте, — говорит Настя.
— Привет, — отзывается сестра.
— Коля, — спрашивает она меня, — ты не помнишь, где у нас лежат плоскогубцы?
— В кладовке, в деревянном ящике, за мешком картошки, — говорю.
Криська со стуком открывает дверцу кладовки и ныряет в ее пыльные недра.
— Коля мне рассказывал, вы пишете хорошие стихи, — говорит Настя.
— Угу, — отзывается Криська, роясь в деревянном ящике, что за мешком картошки.
— Хорошее хобби, — одобряет моя гостья.
Криська выпутывается из-под сумок и старых халатов, навешанных в кладовке. Ладони ее вымазаны машинным маслом, на волосах бахрома пыли, но в руке сестра победоносно сжимает пару плоскогубцев. Она меряет Настю ледяным взглядом, говорит:
— Это не хобби, — разворачивается и марширует на кухню.
— Что с ней такое? — шепотом интересуется Настя.
Хрен ее знает.
— Наверное, мясорубка поломалась, — говорю вполголоса. — Не знаю.
Мы проходим в гостиную, оставляя Криську с ее неизвестно зачем нужными плоскогубцами.
Усаживаю Настю на диван. Он, конечно, стоит разложенным с утра, а постель попросту прикрыта покрывалом: иногда моя неаккуратность приносит пользу. Собираюсь с мыслями, говорю:
— Я сейчас. Одну секунду.
Иду на кухню, достаю из холодильника ледяную бутылку вина. Честно сказать, это очень полезная штука, если вы со дня на день ждете в гости девушку. Возвращаюсь в гостиную, достаю из серванта бокалы. Те немного запылились. Протираю их краем рубашки, потом порываюсь сходить на кухню и сполоснуть их под краном, но меня останавливает гостья, которая скучает по моему обществу. Посуда остается невымытой в ущерб гигиене.
Присаживаюсь на диван рядом с Настей, разливаю в бокалы вино.
Мы снова выпиваем. Снова обмениваемся вдумчивым хорошим поцелуем. Повторяем то и другое несколько раз. Стаскиваю свитер, чтобы мне не мешал. Мы с Настей сидим в обнимку, потягивая вино, наслаждаясь молчанием и прикосновениями.
Криськин ребенок спит. В квартире тихо.
Потом с кухни доносится грохот. Еще и еще. Должно быть, Криська разбирает свои штабеля досок. Настя вопросительно на меня смотрит. Чтобы не вдаваться в разъяснения причин шума, ставлю бокал на столик, потом отбираю Настин и тоже отставляю. Подсаживаюсь ближе к Насте. Обнимаю ее. Нахожу змейку платья на спине.
— Коля, извини, пожалуйста, — виновато бормочет Криська по ту сторону двери. — Не помнишь, где наш молоток?
— Мм-й, — мычу в Настин рот.
— Что? — переспрашивает скрытая дверью сестра.
С трудом отлепляю от себя девушку, успеваю бросить через плечо: «В ванной», и ненасытная Настя снова запечатывает мой рот одним из своих замечательных поцелуев.
Настя протягивает свою мягкую ручку, гладит мою шею.
— Можно, я схожу в душ? — просит она и заглядывает мне в глаза своими здоровенными серыми глазищами, недвусмысленно улыбаясь.
Черт.
— Н-нет, — говорю. — В ванной сестра.
Пытаюсь помочь девушке избавиться от платья, но она меня останавливает, высвобождается из моих рук, говорит: «Я сама». Снимает вечерний туалет, оставшись в чулках и кружевном нижнем белье. Платье аккуратно разглаживает и вешает на спинку стула. Потом возвращается ко мне.
Провожу рукой по Настиной спине, нащупываю застежку лифчика и вступаю в сражение с замком. Интересно, есть на свете хоть один парень, которому всегда с первой попытки удается взломать эту чертову головоломку? Особенно когда девушке охота целоваться и она все никак от тебя не отлипнет. Тогда справиться с застежкой у нее на спине становится вдвойне тяжелей. А иногда застежки вообще там нет. Шаришь рукой как идиот, добрые десять минут борешься с желанием стащить чертов лифчик подруге через голову, а потом оказывается, что в этой модели замок сбоку или спереди, между двух чашек.
Если решите организовать курсы половой грамотности для парней, вот моя личная просьба: выделите побольше времени на практику расстегивания лифчика.
Нас опять прерывает виноватый Криськин голос по ту сторону двери:
— Коль, и ножовка…
Зачем Криське ножовка? Что с ней такое? Что здесь происходит?
— Глянь в обувном ящике, в кладовке, — бросаю вполголоса, выпутываясь из упрямых Настиных объятий, оторвавшись на миг от ее восхитительной груди.
Чувствую себя полным идиотом.
— Прости, — шепчу Насте.
— Ты давай продолжай, — недовольно бормочет девушка, нажимая ладонью мне на затылок.
Из кладовки слышны загадочные шорохи. Хлопает крышка обувного ящика. Снова шорох.
Встаю, приподнимая Настю с разложенного дивана. Свободной рукой стаскиваю покрывало, откидываю одеяло, освобождая перину. Подхватываю девушку под коленки, Настя с удовольствием устраивается у меня на руках, по-прежнему обхватив меня за шею. Она совсем легкая. Снова целую ее, потом аккуратно опускаю девушку на простыню.
Настя протягивает ко мне руки.
Из кладовки доносится хлопок и звон бьющейся банки, потом возня и стук. Позвякивают осколки. Шуршит по стене и падает доска. Из-за стены докатывается глухой удар о листовое железо. Потом еще один. Наконец в квартире снова тихо.
Склоняюсь над девчонкой, опершись на колено. Это у меня любимый момент: пик ожидания. Легко провожу пальцами по Настиной гладкой коже, начиная от щеки, по шее, вдоль груди, все ниже. Девушка выгибается мне навстречу, закусив нижнюю губу и полуприкрыв глаза.
Мне еще мало. Останавливаю руку возле ее живота, прямо в преддверии.
Настя ждет, ее грудь вздымается большими жадными вдохами. Снова провожу рукой в сторону ее горячей точки, только с другого конца: начав с ямки под коленкой, потом вверх по бедру, выше; Настя снова выгибается дугой, дрожит как натянутая струна. Значит, время пришло.
В дверь тихонько стучит сестра. Я матерюсь сквозь зубы, спрыгиваю с дивана, шиплю: «В чем дело?»
— Ножовка… Покажи мне, пожалуйста, — растерянно просит Криська из-за двери. — Я не могу найти.
Боже ты мой, но почему сейчас? Почему именно сегодня, именно сейчас, когда я в постели с девчонкой, да еще в два часа ночи?
Говорю Насте: «Я скоро». Она недовольно прикусывает щеку. Говорю: «Ш-ш». Натягиваю штаны. Со злостью выхожу в прихожую, осторожно прикрывая за собой дверь.
Сестра стоит у двери и виновато на меня смотрит, прижимая к ладони большой пучок окровавленной ваты.
— Что… говорю. Что с рукой?
— Порезалась. — Криська опускает взгляд.
Набираю в грудь воздуха, питаюсь что-нибудь сказать, но в голову уже ничего не лезет. Сестра смотрит на меня широко открытыми глазами, готовая выслушать поток обвинений. Понести наказание. За дело. Ее черные волосы немного взъерошены, словно привстали на голове; губы сжаты. Кровь на руке местами уже подсохла ржавыми пятнами. Раненая волчица, взятая во флажки. В спальне начинает плакать ребенок. Вздыхаю, говорю: «Пошли». Мы идем искать ножовку.
