Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея" (полные книги txt, fb2) 📗
Аро неуверенно заглянул в раскрытую на столе хозяйственную книгу, где я делала записи о доходах и издержках и вела необходимые расчеты. По правде говоря, математика давалась мне не так уж тяжело, как я пыталась расписать, но мне казалось важным занять парнишку полезным делом.
— Не знаю. Надо посмотреть. Могу я взять эту книгу с собой? Здесь все на северном наречии, я еще путаюсь в словах…
— Разумеется, — торопливо согласилась я. — Если не сочтешь эту работу чрезмерно затруднительной, я могла бы нанять тебя в качестве своего казначея и счетовода. И назначить недельное жалованье. На первых порах немного, но если дела пойдут хорошо, то и жалованье твое увеличится.
В правдивых глазах Аро вспыхнула живейшая заинтересованность. Казалось, даже докучающая боль от ожога отошла на второй план.
— Благодарю, госпожа, — церемонно поклонился он. И где только научился? Неужели и тут Лей постаралась? — Дайте мне срок до завтрашнего вечера, и я постараюсь разобраться.
Тучи скрыли небо, солнце светит тускло
Без тебя нет смысла, без тебя всё пусто
Вечер гонит мысли, ветер гонит листья
Вместе с месяцами, что ушли из жизни
Дни сменяют ночи подступью извечно
Без тебя не проще, без тебя не легче
Прости (Бумбокс)
День догорел. Я лениво наблюдаю за тем, как темнеет прямоугольник неба за распахнутым окном, как одна за другой на нем появляются звезды. С надеждой прислушиваюсь к тишине за гобеленом, но что-нибудь расслышать мешает беспорядочный хор неугомонных цикад. Вель любит цикад. В их раздражающем верещании ей слышится едва ли не колыбельная. Я тоже стараюсь их полюбить, ради нее. Но я бы многое отдал за то, чтобы услышать ночное уханье филина, далекий волчий вой, доносящиеся из бескрайнего леса. Выйти в морозную ночь в одной рубахе и исподних штанах. Увидеть, как ярко искрит под луной скрипучий снег.
В Аверленде сейчас уже зима. Я теперь с трудом припоминаю, каково это — зябнуть на крепком ночном морозце. Пить горячее вино перед жарким костром в походе, куда меня брали с собой — искать зимние берлоги не в меру расплодившихся медведей и брать их, сонных, на шкуры для меховых одежд. Отец непременно стал бы рассказывать нескончаемые охотничьи байки, а мать после возвращения растирала бы мне окоченевшие руки жестким суконным полотенцем.
Размечтавшись, я не сразу заметил, как гобелен у дальней стены шелохнулся. Вель, тихая и легкая, как тень, проникла в мою комнату через тайный ход, сбросила расшитый шелком халат и в одной тонкой рубашке скользнула мне под бок.
— Нет, так не пойдет, — бормочу полушепотом, утыкаясь носом в еще влажные после купания волосы на макушке. — Сколько ты еще будешь дразнить меня? Разденься.
— Тогда я замерзну, — Вель зябко поводит плечами под моей ладонью.
Мне никогда не понять, как северянка из Аверленда умудряется мерзнуть душными, жаркими ночами юга.
— Я тебя согрею, — обещаю бездумно. Сейчас я готов пообещать ей что угодно, лишь бы ощутить тепло ее тела без преград.
С притворным недовольством она высвобождается из захвата моей руки и сбрасывает с себя последние покровы. Змеей проскальзывает обратно, приникает ко мне тесно: бок к боку, бедро к бедру; обвивает руками шею и целует в губы. Распущенные волосы шатром падают вокруг, скрывают от любопытных звезд наши лица. С наслаждением отвечаю на поцелуй, прослеживаю ладонью изгиб женской спины, узкую талию, жадно сжимаю доступную ягодицу. Чувствую, как ее мягкая грудь задевает мою, дразнит твердой вершинкой кожу. Единственной рукой подталкиваю Вель выше, разрываю поцелуй только для того, чтобы как следует зацеловать ее всю: шею, ключицы, грудь. Так, как она любит. Ее пальцы ласкают мое плечо, осторожно ощупывают шрамы, накрывают горкой затвердевший сосок. Мои пальцы заняты делом ниже: гладят, сминают, проникают, заставляют ее сладко стонать.
«Наконец-то, — проносится в голове последняя разумная мысль. — Наконец-то все как надо».
====== Глава 31. Игра в поддавки ======
Комментарий к Глава 31. Игра в поддавки глава пока не бечена
Рука, только что освобожденная из лубков, выглядит синюшно-бледной, дряблой и кажется в два раза тоньше, чем левая. Пожалуй, это самый унылый период в исцелении после переломов. Знаю, что вскоре мышцы окрепнут и рука вернет свою силу, но смотреть на это без омерзения невозможно.
— Сожми мои пальцы. Только не сломай, — велит Гидо, обхватывая ладонью мою ладонь.
Подчиняюсь, чувствуя легкую боль в предплечье. Старик выглядит удовлетворенным.
После он медленно, дюйм за дюймом прощупывает всю кость от запястья до локтя, с особым вниманием — в месте перелома.
— Здесь болит?
— Немного.
Гидо хмурится. С досадой думаю, что моему «немного» он давно научился не верить.
— Что ж, будем надеяться, что к костной мозоли не приросли мышцы, — бормочет он себе под нос, но я все равно ничего не понимаю.
— Что-то не так? — выглядывает из-за тощего плеча Гидо встревоженная Вель.
— Время покажет, — уклончиво отвечает хитрый старикашка и тут же начинает сыпать нудными наставлениями: — Чтобы восстановить руку полностью, за ней необходим тщательный уход. Ежедневный массаж — я покажу, какой, — чем чаще, тем лучше. Солевые ванны с крепким настоем костолома, затем гретые морские камни, выкладывать вот так, — Гидо рисует на руке несколько невидимых дорожек из воображаемых камней. — После прогревания мазь из слез горного камня и розового масла, а на ночь — обертывания из морской полыни под плотной повязкой.
— А когда мне тренироваться между всеми этими припарками? — раздраженно огрызаюсь я.
— В ближайший месяц — никаких тренировок! — Гидо корчит до смешного грозную рожу. Видимо, упрямство на моем лице выглядит слишком явным, потому что старик поворачивается к Вель и обращается уже к ней: — Это очень серьезно! Ему нельзя перегружать руку, пока кость окончательно не укрепится и мышцы не восстановят свой тонус. Ведь это правая рука, ему с ней еще полжизни жить!
Невольно прыскаю в кулак, изо всех сил давя в себе неуместный хохот. Вель смотрит на меня с укоризненным недоумением, и я отворачиваюсь, чтобы не засмеяться еще громче. Лучше им обоим не знать, что за дурацкие мысли лезут мне в голову.
— Ребрам по-прежнему нужен покой. Тугие повязки, никаких резких движений. Руки выше плеч пока не поднимать. Упражнения для спины я расписал здесь, — Гидо сует клочок бумаги почему-то не мне, а Вель, словно это она должна выполнять эти упражнения. — Спину ни в коем случае не перегружать!
— А еще он хромает, — жалуется Вель.
Гидо хмурится, заставляет задрать штанину, прощупывает бедро.
— Ничего не поделать. Разрублены мышцы. Как бы надежно они ни затянулись, боль будет давать о себе знать. Пробуйте массажи и компрессы — рецепт я напишу.
— Благодарю вас, дон Зальяно. Не соблаговолите ли посмотреть остальных моих людей? Вам не придется далеко идти: тех, кто нуждается в уходе, я разместила в комнатах здесь, на этаже.
— Непременно, донна Адальяро. Сегодня я свободен до самого вечера. Еще я хотел бы повидать Аро, если позволите.
Пока Гидо неторопливо и педантично складывает инструменты в лекарский саквояж и негромко переговаривается с Вель, я поправляю на себе одежду и искоса наблюдаю за ними обоими. В курчавых волосах Гидо, кажется, еще прибавилось седины. Теперь сложно было бы сказать, какого цвета когда-то были его волосы. В глазах много грусти, из их уголков разбегается множество морщин. Он выглядит уставшим.
Вель, напротив, как будто расцвела. Лицо округлилось и разрумянилось, пышет здоровьем. Глаза наполнены живым блеском, движения, прежде нервные и порывистые, стали размеренными и спокойными. За тот месяц, пока ей приходилось ездить без меня на Арену, она приобрела манеры истинной великосветской дамы. Иногда мне кажется, что коварная интриганка Лей поит ее какими-то колдовскими эликсирами: изо дня в день Вель становится все красивей и притягательней. По ночам ощущаю в ней все больше глубокой женской страсти, и это будоражит так, что днем я едва могу дождаться следующей ночи.
