Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея" (полные книги txt, fb2) 📗
Тихий бессознательный вздох разгоняет по застывшим венам кровь. Она здесь — такая близкая, расслабленная, желанная, — и все же мне ее отчаянно не хватает.
— Джай? — она сонно потягивается, слегка поворачивается ко мне, накрывает мою руку своей. — Что случилось? Еще так рано…
Не могу говорить, но прикусываю осторожно мочку ее уха. Губы скользят по щеке, находят приоткрытый рот, жадно целуют.
Рука спускается ниже, к мягкому животу. Вель сладко стонет, спеленутая мной, когда я беру ее сзади. Теплую, податливую.
Меня уносит. Ее губы что-то шепчут, но я не слышу ничего, кроме собственного шумного дыхания.
Много позже она лежит на спине, разметав по подушке длинные волосы, и снова спит. Обнаженная, прекрасная. Моя ладонь покоится у нее на животе, закрывая его от первых утренних бликов, проникающих через окно.
— Люблю тебя, — шепчу бессвязно ей в макушку. Губы путаются в россыпи волос. — Это мой сын. И ты будешь моя. К дьяволу красавчика.
Карета тихо скрипела и мерно покачивалась на неровной мощеной дороге. Месса закончилась, когда солнце встало уже высоко, и теперь духота наполняла тесное замкнутое пространство. Только в последнее время она не сухая и колючая, как сразу после моего приезда, а вязкая и влажная. Казалось, влага вот-вот начнет сочиться с каждого пальмового листа, с каждого придорожного камня, даже с плотных бархатных занавесок на окнах кареты. От интенсивного обмахивания веером занемела кисть, но ничто не помогало. Хотелось немедленно стащить с себя не только тяжелый, липнущий к вспотевшей коже шелк, но и саму кожу.
— У тебя не осталось глотка воды? — умоляюще обратилась я к мужу. — Мне кажется, я умру от жары.
Диего молча отцепил поясную флягу из плоской высушенной тыквы и протянул мне. Я жадно припала к инкрустированному позолотой узкому горлышку, к которой уже прикладывалась сегодня несколько раз. Карету тряхнуло, и несколько капель подкисленной воды скатились по подбородку, упали на грудь. Даже не поднимая глаз, я ощутила на себе цепкий взгляд Изабель, сидевшей напротив.
— Не так уж и жарко, — подала она голос, лениво помахивая веером. — С моря веет прохладой.
— Наверное, я слишком тепло оделась, — допив последние капли и утерев губы платком, отозвалась я.
Каждое слово отнимало жизненные силы, которые еще оставались во мне после долгой и изнурительной мессы, но совсем проигнорировать свекровь казалось невежливым.
— Диего одет поплотнее тебя, но выглядит свежим, — парировала въедливая свекровь.
Ну и чего ей неймется? С чего ей вздумалось доставать меня с самого начала дня?
Волей-неволей я покосилась на выходной камзол Диего. Тот, надетый поверх накрахмаленной рубашки из плотного дорогого хлопка, и правда был застегнут на все пуговицы. А у горла красовался пышно завязанный бантом шелковый платок.
— Возможно, мне просто нездоровится, — сдалась я, не желая продолжать неприятный разговор.
— Я заметила, — странным образом оживилась Изабель. — И у меня на этот счет есть подозрения. Весьма приятные. Ты ничего не хочешь сказать нам с Диего?
Могла бы — убила бы свекровушку взглядом поверх кружевного канта веера. Тошнота, как вчера, подкатила к горлу, заставив меня выплюнуть в ответ ядовитое:
— Опять копались в моем грязном белье?
Изабель выпад проигнорировала, немало меня разочаровав. Невозмутимо поправив край перчатки, воодушевленно продолжила:
— Что поделать, если ты сама не хочешь нас порадовать. Значит, ты беременна.
— Это еще неизвестно…
— Уж поверь мне, дорогая. Я родила двоих детей и знаю, о чем говорю. Ты беременна, зачем же смущаться. Я пригласила на сегодня доктора Сальвадоре. Будь любезна, расскажи ему все без утайки. Нам всем нужен здоровый наследник.
Слова о здоровом наследнике почему-то расстроили не меньше, чем «твой сын» в исполнении Джая. Некстати вспомнилась дядюшкина радость, когда его любимая скаковая кобыла после нескольких неудачных попыток понесла от породистого племенного жеребца.
Хотя, собственно, чего я хотела. Для этого меня сюда и заманили.
— Делайте что хотите, — махнула я рукой и откинулась на жесткую спинку сиденья.
Приехав домой, я велела служанкам искупать меня в прохладной воде и оставить в покое. После утренней поездки на мессу у меня совсем не осталось сил, и я хотела вздремнуть до обеда. Но когда меня вновь растолкала Лей, оказалось, что проспала я до самого ужина.
— Госпожа, доктор приехал, — сообщила она виновато.
Пришлось приводить себя в порядок, чтобы вскоре подвергнуться унизительной процедуре допроса бесцеремонным лекарем. Выспросив все интимные подробности моего самочувствия, он тщательно осмотрел белки моих глаз, зачем-то прощупал горло и приложил пальцы к яремной вене, дал понюхать подожженную лучину, пропитанную странно пахнущим ароматическим раствором, после чего заверил меня в том, что причин для беспокойства нет.
— Поздравляю вас, донна Адальяро. Скоро вы подарите господину сенатору очаровательного малыша. Но вы по-прежнему бледны и худосочны, вам следует лучше питаться и больше гулять на воздухе.
— Обязательно буду, — улыбнулась я сквозь силу.
Не говорить же ему, что в последнее время из-за участившихся приступов дурноты аппетит пропал настолько, что на еду теперь и смотреть невозможно. А на вечерних прогулках я едва передвигаю ноги.
— Утреннюю тошноту можно унять отварами мяты, — словно прочитав мои мысли, произнес доктор. — Можете обращаться ко мне за советом в любое время, когда вам вздумается. За сим откланяюсь, дорогая донна.
Дон Сальвадоре церемонно поцеловал мне руку и ушел. Наверняка прямиком из моих покоев пойдет докладывать свекрови о том, что ее догадки были верны…
Несмотря на отсутствие аппетита, к ужину все же довелось спуститься. И муж, и свекровь явно были в приподнятом настроении.
— С добрым утром, — беззлобно сострил Диего, помогая мне сесть.
— Выспалась, милая? — прощебетала свекровь.
— Простите, — только и смогла выдавить я. — Сама не знаю, как так получилось.
— Тем лучше, — удовлетворенно улыбнулся Диего. — Тебе понадобится ясность мысли, когда будешь писать письмо дядюшке.
— Письмо? Какое письмо? — растерялась я.
— Разве ты не хотела бы известить дядюшку и тетушку о таком радостном событии? — расплылась в добродушной улыбке Изабель. — Да ты ешь, ешь, не отвлекайся.
— Вот именно, — кивнул Диего, подкладывая мне в тарелку куропатку посочнее. — Обрадуй родных. А заодно напиши ему вот что. Городской Сенат очень внимательно рассматривает предложение Аверленда. На ближайшем созыве Сената Саллиды мы будем поддерживать многие пункты, позже я перечислю какие, чтобы ты ничего не упустила.
— И отмену рабства? — с замиранием сердца уточнила я.
Диего поморщился.
— Нет, это немыслимо. Но ты напиши так. Отмена рабства — это сущая нелепость. Она подорвала бы сам государственный строй Саллиды. Да и рабы, эти тупые животные — нет, этого писать не надо, — словом, рабы, сущие дети, не хотели бы оказаться на улице без пропитания. Они привыкли к тому, что о них заботятся хозяева и сами не хотят никакой свободы. Напиши, что здесь они вполне довольны жизнью. Что их кормят, поят, одевают, что работа им в радость и отдыхают они вдоволь.
— Но… это же ложь! — возмутилась я и гневно посмотрела в блестящие азартом глаза Диего.
— Отчего же ложь, милая моя? Разве кому-то из наших рабов плохо живется? Разве они умирают от болезней или от голода? Спроси вон хоть у Вуна — разве хотел бы он остаться без крова? Ты ведь сама купила раба и отпустила его на свободу, но он все равно пожелал жить у нас и трудиться на благо своих господ. Не забудь и об этом написать своему дядюшке. Кажется, ты хотела отпустить и свою рабыню, Лей? Ведь она отказалась, не так ли? Если напишешь об этом, не покривишь душой. Северяне должны знать, что они не должны ле… вмешиваться во внутреннюю политику страны, о которой они имеют весьма превратные представления.
