Проклятье Ифленской звезды (СИ) - Караванова Наталья Михайловна (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Чеор Хенвил протянул грамоту Темершане, и та её приняла, хоть и не стала читать. Сёстры всё уже проверили. Он не может оказаться никем другим.
— Мой брат просит так же принять от него подарок.
Шкатулку офицер поставил на стол и тут же быстро вернулся на своё место. Интересно, что в ней? Что-нибудь из тех украшений, что ифленские разбойники когда-то украли у её матери? Верней, сняли с тела… перед тем, как сжечь… вместе с другими.
Проверять она не собиралась.
Воспоминания, непрошено подкатившие к горлу, никак не давали сосредоточиться на словах чужака. Всё виделась разгромленная гостиная, смеющиеся, испачканные кровью ифленские солдаты, запах гари и ужас от понимания того, какая судьба её ждёт…
— …если вам нужно время для размышлений, — закончил речь ифленец, — то я готов ждать, сколько понадобится.
— Я должна бы поблагодарить вас, — голос звучал хрипло, но достаточно ровно, — за столь щедрое предложение. Но я не стану. Пройдя обряд речения, я простилась с прежним именем, но не с памятью, благородный чеор. Я прекрасно помню, каким образом оказалась под этим кровом, и кто виновен в том, что случилось с моей семьёй… и моей страной. И конечно, я не стану женой вашего брата. Какие бы выгоды этот брак ни сулил мне… или обители.
Сказала и выдохнула. Всё. Конец. Это последнее слово.
Ифленец поклонился. Но вдруг обратился к сёстрам:
— Прошу вас оставить меня наедине с рэтой. Всего на минуту. Клянусь, что не трону её и не обижу ни словом, ни делом.
Сёстры переглянулись. На короткий миг Темери показалось, что кто-нибудь из них да возразит… но нет. Поклонились и вышли.
— Ваши клятвы… — выдохнула Темери, отступая к окну.
— Темершана та Сиверс… вы и вправду думаете, что у вас есть выбор?
Прищуренный взгляд, голова склонена на бок. Темери подумала, что с таким же выражением он стал бы рассматривать пятно на скатерти или дохлого жука.
— Я думаю, выбор есть всегда. Вам меня не напугать.
— Даже не собирался.
А получилось, подумала Темери, глядя на его расслабленные руки. Но выход действительно есть всегда. Яд или нож, высокая скала или…
— Вы молоды, хороши собой. Вас помнят в городе, и среди малькан вы всегда нашли бы поддержку. Однако вы предпочли оставаться здесь.
— Это спасло мне жизнь.
— Не спорю. И всё же вам придётся принять наше предложение.
Он приподнял руку, останавливая любые возражения.
— Если откажетесь, монастырь вас не поддержит. Сёстры прекрасно понимают, чем нам всем грозит большая война. Они не станут вас защищать, так что этого дома у вас уже не будет. А война, начавшись в столице, очень быстро накроет всё Побережье.
— Пусть так.
— На дорогах полно бродяг и разбойников. И к весне их станет только больше. Если покинете эти стены, вам всё равно не выбраться живой. Мы же предлагаем выход. Решение не только для вас, для всей страны. Вы сможете вернуться в родные стены. Вы получите статус и возможность улучшить положение своего народа.
— Нет. — Нельзя верить ифленцам. И нельзя отступать от однажды и навсегда данного слова.
Ифленец смотрел на неё со странной смесью удивления и холодного презрения — так ей казалось. Пусть! Пусть. Нельзя верить ифленцам. Что бы они ни говорили…
А он продолжал убеждать. Неумолимо и почти спокойно.
— Танеррет на грани большой войны. Страну рвут на части землевладельцы и политики, но пострадают в ней опять — мирные люди. Кровь обязательно прольётся, если ничего не делать.
— Так может, — Темершана вскинулась — может быть, это будет справедливо? Может быть, я буду только рада, когда в ваших домах будут резать ваших людей? Может быть, справедливость восторжествует, наконец? И завоеватели сами умоются кровью?
— Там все умоются. Неужели в Тоненге не осталось никого, чья судьба вас заботила бы? Знаете, я не был там в дни завоевания, но видел Карреу на острове Аса-хе, и я ничуть не сомневаюсь, что вы помните примерно то же самое. Мертвецы. Много, без разбору. Старики, солдаты… женщины. Людей убивали целыми семьями. В домах и на улицах. На что я тогда уже много где был и повидал, но тот город, та особая, мёртвая тишина… я её никогда не забуду. И запах. Крови, грязи, разлагающейся плоти, дыма. Ещё вороны. Слишком сытые, чтобы разлетаться. Сидят на крышах и карнизах, на земле, прямо на телах. И ничего нельзя исправить. Совсем ничего: наш отряд прибыл слишком поздно, чтобы прекратить бойню. И огонь. На острове в предместье Карреу дома были из дерева, они горели, зарево застилало половину неба…
— Прекратите! — прохрипела Темери.
Тела из города вывозили телегами. Темери сочли мёртвой и тоже закинули в одну из таких телег, и обод скрипел, и телега покачивалась. А сверху лежала какая-то тонкая тряпица, сквозь плетение которой виднелось серое небо и вороны.
Тряпица… и чья-то мёртвая рука.
— Когда мы потом смогли подойти к пожарищу, там почти нечего было хоронить. Хотите, чтобы это повторилось? Там, в вашем родном Тоненге — а потом и всюду по стране? Вы этого хотите?
— Замолчите! — одними губами прошептала она.
Так не должно быть… так не будет.
Снова.
Он замолчал, как будто услышал последнюю просьбу. Но скорее всего просто сделал паузу, чтобы дождаться ответа.
Темери хотела бы что-то сказать, но ком в горле мешал. Не получалось.
— Мой брат человек чести. — Наконец снова нарушил тишину ифленец. — Вы не будете ни в чём нуждаться, а монахини получат назад городские храмы. Люди смогут снова говорить с Покровителями. Я скажу прямо: я не намерен уезжать ни с чем. Но и не хочу тащить вас в столицу силой. Так что… если у вас есть условие, при котором вы примете предложение моего брата, я готов его выслушать.
Темери наконец посмотрела на ифленца прямо — до того боялась, что раз взглянув, увидит в его глазах окончательный приговор.
Чеор смотрел на неё всё тем же чуть прищуренным взглядом сквозь редкую светлую чёлку. И было понятно, что он действительно увезёт её силой, если вдруг она продолжит упорствовать.
Что же, он честно всё сказал: ему плевать на желания и чаянья потенциальной невесты. Он увезёт её в любом случае. Даже трупом.
Темери поймала его взгляд и улыбнулась улыбкой, которая не должна была предвещать ифленцам ничего доброго.
Может быть, он и заберёт её из монастыря силой. Ифленцы могут всё.
Они — холодные бессердечные пауки, повсюду в мире их сети, укрыться нельзя, негде. Она уже в этих сетях. Но путь в Тоненг долог. А в пути… в пути может случиться что угодно.
Она судорожно вдохнула горчащий воздух.
— Хорошо. Моё слово — этот брак будет фиктивным. И вы, и ваш брат должны поклясться в этом перед лицом Золотой Матери Ленны.
Может ли побледнеть человек, у которого кожа светла от природы? И можно ли это заметить в полумраке небольшой комнаты? Темери была уверена, что ифленец передумает. И что прямо сейчас, вероятно, её и прикончит. Но нет.
Чеор та Хенвил, выждав несколько мгновений, ответил:
— Брат даст вам клятву при встрече. Что же до меня… клянусь, что не стану претендовать на вас без вашей на то воли. Да и по вашей воле, пожалуй. Достаточно?
Темери опустила взгляд: кажется, она только что назначила день собственной смерти. Ведь там, в Тоненге, наверняка всё ещё живы те, кто участвовал в штурме цитадели. И во всём том, что последовало сразу за штурмом.
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
У Танерретской княжны была, пожалуй, одна положительная черта — она не болтлива. Впрочем, это и всё. Похоже, она с первого взгляда возненавидела чеора та Хенвила. То ли за то, что ифленец, то ли просто потому, что посмел вырвать из такого уютного и тёплого мирка, принуждая отказаться от цели всей жизни — стать монахиней и служить до конца дней этой их золотой богине.
Нет, Ленну чтят во многих землях. Даже на островах есть несколько храмовых святилищ, но только здесь, в Танеррете, выстроен аж целый монастырь.
