Сиротка для дракона. Бои без правил - Шнейдер Наталья "Емелюшка" (книги без сокращений TXT, FB2) 📗
Человек в штатском заставил меня сесть. Положил ладони мне на виски, но магии я не ощутила. Обругала себя – и не должна ощутить, пока на мне этот проклятый ошейник.
– Ничего серьезного, – сказал целитель.
Он раскрыл саквояж, что принес с собой, вынул тонкий – слишком тонкий чтобы согреть по-настоящему – плед, накинул мне на плечи.
– Укройся.
Тонкий или нет, но в этом пледе явно была магия, потому что ощущался он как теплое пуховое одеяло. Меня перестало трясти. А целитель тем временем извлек из саквояжа флягу, протянул мне.
– Пей. Осторожно, горячее.
Наверное в напитке тоже была магия, потому что из желудка по жилам мигом разлилось тепло, и сведенные холодом мышцы расслабились, но спать мне не захотелось, наоборот, в голове прояснилось. На время, потому что тут же я снова перестала понимать происходящее. С чего вдруг со мной стали носиться, точно с писаной торбой? Неужели угрозы министра приняли всерьез?
Графа в камере уже не было, и я скорее была готова поверить в то, что его появление и извинения, которые я не приняла, были бредом, чем в то, что он действительно вытащил меня из карцера.
Но тогда приходилось признать, что я брежу и сейчас – настолько изменилось поведение тюремщиков.
Снова раскрылась дверь, вошел еще один стражник с ключом.
– Стой смирно и не глупи, – велел он, потянувшись к моей шее.
Ошейник разомкнулся, магия хлынула в меня, и это тоже оказалось больно – как в те минуты, когда я начала согреваться, только болели не мышцы, а та неощутимая часть меня, сквозь которую проходят потоки магии. Я стиснула зубы, сдерживая крик. Сейчас… сейчас пройдет.
На мои виски снова легли ладони целителя, и в этот раз я ощутила, как магия движется по телу. Увидела едва заметный ореол, исходящий от пледа. Значит, тепло, что он источал, в самом деле было волшебным.
– Все хорошо, я больше не нужен, – заключил целитель, стягивая ткань с моих плеч. Я поежилась, когда плед перестал согревать, и тут же выпрямилась – озноб прошел, и чувствовала я себя здоровой… почти здоровой. Осталась слабость, вызванная усталостью, желудок свело от голода, и я по-прежнему не понимала, что происходит.
– Руки за спину, и вперед, – велел один из тюремщиков, указывая на открытую дверь камеры, за которой виднелся коридор.
– Куда? – не удержалась я.
Я не брежу, это уже точно. Но поверить, будто тюремщики признали мою невиновность, было сложно, и ощущение нереальности происходившего не оставляло.
– Не твое дело. – Он сделал движение, будто собирался подпихнуть меня в спину, я сжалась, но меня никто не коснулся. Только прикрикнули: – Шевелись!
Пришлось шевелиться.
Коридор, лестница, еще один коридор – все они выглядели одинаково серыми.
И в очередном коридоре у стены, рядом с дверью, стоял Родерик.
Я рванулась к нему, забыв обо всем, и он метнулся навстречу. Сжал в объятьях. Что-то крикнули стражники. Низкий злой рык вырвался из груди Родерика, такой, что тряхнуло и меня, пронесся по коридору. Тюремщики отшатнулись. Я не могла этого видеть, глядя на единственного человека, в котором сейчас сосредоточился весь мой мир, но все же увидела.
Недоумение промелькнуло и исчезло, не до того сейчас было. Я прильнула к Родерику всем телом, прижалась щекой к груди, где отчаянно колотилось сердце. Он пришел. Даже если ничего не выйдет, я буду знать – он все-таки пришел за мной. Он меня не бросил.
– Отойди от нее! – рявкнул кто-то.
Но то, что должно было стать грозным предупреждением, прозвучало неуверенно. Так лает из-под забора шавка: поджав хвост и готовясь сбежать едва услышав ответный рык
– Нет.
Он пришел за мной, но нельзя, чтобы его повязали вместе со мной.
– Рик… – Я заглянула ему в лицо, в золотые глаза с вертикальным кошачьим – нет, драконьим – зрачком. Мне снова мерещилось невесть что, но после всего, что случилось сегодня, это видение уже не пугало, а успокаивало. – Пожалуйста, не надо.
Интересно, какого цвета глаза у Сайфера? Что за дурь лезет в голову!
– В камеру ты не вернешься, – сказал Родерик, глядя поверх моей головы.
Хотела бы я в это верить!
– Не надо…
Не надо, чтобы и Рика уволокли в камеру из-за меня.
Не знаю, откуда у меня взялись силы вывернуться из его объятий. Я ожидала, что меня тут же схватят и уволокут, но вместо этого за спиной все так же неуверенно прозвучало.
– Барышня, извольте пройти к дознавателю.
Барышня? Извольте? Да что происходит? Почему все ведут себя так, будто к ним не иначе как сам император заглянул и устроил выволочку? Я заглянула в лицо Родерика, как будто он единственный мог мне ответить.
Он улыбнулся, карий взгляд согрел куда лучше волшебного пледа.
– Все будет хорошо, Нори. Иди. И возвращайся.
– Но…
Он сжал мою кисть, ободряя.
– Все будет хорошо. Я дождусь тебя и заберу отсюда. Обещаю.
– Заберешь? – пролепетала я.
– Тебя выпустят. Иди и ничего не бойся.
Выпустят? Я окончательно перестала что-либо понимать.
– Как?..
– Расскажу, когда вернешься. Иди. Формальности придется исполнить.
Кто-то снова подхватил меня за локоть, повлек прочь. Я не вырывалась, слишком ошарашенная, чтобы сопротивляться.
Глава 11
Я огляделась, приходя в себя. И первым, кого увидела, оказался Бенедикт. Понадобились все силы, чтобы не броситься на него, не вцепиться в горло. Сидевший рядом с ним мужчина, очень на него похожий, хоть и не такой угловатый, потянулся к магии, и я обнаружила, что сама готова сплести заклинание. Заставила себя выпустить потоки. Выпрямила спину, вздернула подбородок. Совершенно не к месту подумалось, что в заключении мой белоснежный парадный мундир превратился в тряпку, которая выглядит так же жалко, как и я. Третьим, то есть четвертым, если считать меня, в кабинете оказался уже знакомый мне дознаватель, господин Ашер.
Родерик сказал, что я здесь лишь для завершения формальностей. Он не стал бы меня обманывать. Но тогда для чего здесь Бенедикт? Вид у него был не ахти. Бледный, осунувшийся и перепуганный. От былой надменности и следа не осталось.
Зачем он здесь? Зачем здесь я? И кто-нибудь, наконец, объяснит, что происходит?
– Лианор Орнелас, – соизволил обратить на меня свое внимание господин Ашер. Вид у него был, словно он лимон целиком сжевал. – Произошло недоразумение. Как выяснилось, на барона Вернона никто не покушался.
Отлично, просто отлично.
– Рада за него. Но, может быть, стоило это выяснить до того, как волочь меня в каталажку? – не удержалась я. Прикусила язык, но было уже поздно: дознаватель скривился еще сильнее, взгляд Бенедикта полыхнул ненавистью. Да уж, ничему меня жизнь не учит.
– От лица уголовного сыска и себя лично приношу вам извинения. Вы свободны, – отчеканил Ашер.
Только бы не сказать ему, что он может сделать со своими извинениями; и не предложить посидеть в карцере для расширения кругозора. А то меня снова туда упекут, в этот раз за оскорбление властей. Хватит и того, что старший барон – а никем иным этот седовласый мужчина быть не мог – смотрит на меня с откровенной неприязнью. Да уж, умею я наживать врагов: был один, точнее, двое, стало четверо. Остается только надеяться, что для дознавателя я слишком мелкая сошка, как и для старшего барона.
– Кроме того, согласно закону, барон Бенедикт Вернон, вольно или невольно оговоривший вас, должен заплатить штраф в вашу пользу.
«Невольно», как же! Мышьяк в мой карман тоже невольно прыгнул?
– Пусть засунет…
Я осеклась. Нет. Сейчас мне хочется просто убить Бенедикта, и неважно, что за это я снова окажусь в камере, теперь уже по делу. В таком состоянии нельзя что-то решать. Лучшее, что я могу сейчас сделать – забрать свои вещи, забиться в какую-нибудь нору, хоть в свою комнату в общежитии, и никого не видеть и ни с кем не разговаривать, пока не приду в себя.
