Угольки (ЛП) - Кент Клэр (читать книги без .TXT, .FB2) 📗

Через пару минут мои зубы перестают стучать, а еще через несколько минут я полностью перестаю дрожать.

Мы оба очень долго ничего не говорим, но я не засыпаю обратно. Я не хочу пропустить ни секунды этого. Я практически уверена, что Кэл тоже не спит, хотя он дышит медленно и ровно, лишь изредка шевелясь.

Наконец, я без подводок и подготовки спрашиваю:

— Когда ты купил это место?

Он на мгновение медлит, затем отвечает, будто вопрос его удивил.

— Владел им уже давно. С тех пор, как узнал о Дереке. Хотел иметь место поближе к нему и урвал хорошую сделку на этот участок, потому что дом такой потрепанный и далеко от города.

Дереку было восемь, когда его мама наконец-то сказала Кэлу, что у них родился ребенок. Внезапно я задаюсь вопросом, что он, должно быть, почувствовался.

— Ты злился? Из-за того, что она так долго не говорила тебе о Дереке?

— Конечно. У нас с ней был всего один раз. Даже не уверен, как это получилось. Она была хорошей девочкой, которой захотелось побыть плохой, но она довольно быстро передумала. Я никогда не думал, что у меня будет ребенок. Никогда не думал, что захочу стать отцом, но узнав, что так получилось… Это изменило для меня все.

Я не отвечаю словами. Просто думаю о том, что он сказал, пытаюсь уложить в голове, кем был Кэл в то время.

— Я пытался почаще видеться с ним, — добавляет он. — Пытался помогать. Правда. Его мать ничего от меня не принимала.

— Я знаю. Она никогда не думала, что ты сможешь быть хорошим отцом, — в моем голосе не звучит осуждения. Это лишь констатация факта.

— Она наверняка была права.

— Нет, не была. У тебя не было опыта, и тебе не дали шанса, но ты мог бы быть для него хорошим папой. Твое присутствие в его жизни много значило для него. Под конец. Я это знаю.

Кэл долго ничего не говорит, но не потому, что он отгораживается от меня. Это потому, что он испытывает слишком много всего. Я чувствую это по напряжению его тела за моим.

Желая сделать что-нибудь, чтобы ему стало лучше, я нахожу его ладонь и переплетаю наши пальцы. Я сжимаю его руку и продолжаю держать ее, пока мы вместе лежим в темноте.

***

Всю следующую неделю я вечером засыпаю в своей постели, но как только Кэл посреди ночи встает поворошить угли, я выбираюсь из своей постели и перебираюсь на его кровать.

Когда я делаю это в первый раз, он стоит над своей кроватью, смотрит на меня и качает головой. Но в итоге ложится рядом и обнимает меня, как я хочу. А следующей ночью он даже не качает головой.

Это лучшая часть моих дней — обниматься с ним посреди ночи и разговаривать обо всем, что приходит в голову. Я спрашиваю его об его детстве, и он рассказывает, как его папа напивался по выходным и избивал его и маму. Он хочет знать, какие предметы мне больше всего нравились в школе, и кем я хотела работать перед тем, как весь мир скатился в ад. Мы разговариваем о том, сколько времени потребуется на восстановление климата, и как общество может выглядеть в будущем.

В эти полночные часы в постели он говорит так много, как я никогда прежде от него не слышала. Что-то в темноте и уединении от всего настоящего в мире ослабляет его ментальные барьеры. Опускает его стены.

Иногда, когда я слишком глубоко копаю в его сознание, он раздражается на меня, откатывается и спит на своей половине постели. Но это даже неплохо. Мне нравится прижиматься к его спине. Мне нравится спать с ним в одной кровати.

Такое чувство, будто мы реально вместе.

Однажды ночью, через неделю после того, как я начала забираться в его постель, я спрашиваю его о лучшем воспоминании из детства, и он рассказывает о поездке в Нэшвилл с мамой. Они поехали одни. Его бабушка дала его маме денег на поездку в честь ее дня рождения, а его отец ныл насчет того, что придется пропускать работу, так что они поехали без него. Они провели там четыре дня. Ели в кафе, ходили по туристическим местам, и ни разу им не приходилось беспокоиться о том, что их папа придет домой пьяный и злой.

История так глубоко трогает меня, что я хочу это выразить, но ничего не могу поделать. Я не могу найти слова, чтобы воплотить свои чувства, и Кэл ни за что не позволит мне повернуться к нему лицом. Обнять его и поцеловать, как мне хочется.

Так что я просто держу его за руку, массирую ладонь и каждый палец отдельности.

Я медленно спускаюсь от его руки и начинаю массировать предплечье, поглаживать кожу и жесткие волоски. Шрамы, которые рассекают его запястье.

Что-то сильно навредило ему, оставив все эти шрамы, и я понятия не имею, что это было.

Так что я поглаживаю это. Мечтаю иметь возможность погладить и другие части его тела.

Чем больше я ласкаю его ладонь и руку, тем более напряженным и горячим становится Кэл позади меня. Его грудь вплотную прижимается к моей спине, наши ноги переплетаются. Он дышит чуть тяжелее. Его выдохи обдают мои волосы и шею.

Во мне сейчас тоже что-то сжимается. Внизу живота. Это вызывает желание двинуть бедрами.

Когда я это делаю, Кэл бормочет:

— Никакого ерзанья.

Я со вздохом замираю, но во мне живет эта дрожь эмоций. В ответ на это я беру его ладонь и подношу к губам, чтобы оставить маленький поцелуй на ладони.

Он отдергивает от меня руку и затем отворачивается от меня в обратную сторону. Теперь он настолько отстранился, что наши спины даже не соприкасаются.

Я разочарованно обмякаю, но я сама виновата. Кэл не из тех мужчин, которым нравятся прикосновения. Я всегда это знала. Он использует свое тело, чтобы согреть меня, если это покажется ему необходимым, но он не хочет, чтобы я ласкала его, подкатывала. Я поцеловала его ладонь, и это было ошибкой. Я сама виновата, что он отстранился.

Наградив себя заслуженной лекцией за свою глупость, я погружаюсь в прерывистый сон. Когда я снова просыпаюсь, на улице до сих пор темно, так что прошло, должно быть, от силы пару часов, но изменилось нечто важное.

Я осознаю кое-что очень горячее и очень твердое за своей спиной.

Должно быть, Кэл перекатился и снова обнял меня, но уже иначе. Он твердый. Реально твердый. Полностью твердый. Тычется в мою задницу.

Мой разум помутился спросонья и из-за неожиданного прилива волнения, так что мне требуется минутка, чтобы понять, что происходит.

Он возбужден. Я чувствую его пенис. Он большой, эрегированный и прижимается к моему заду.

Осознание возбуждает и меня тоже… так быстро, что все аж ноет. Я вся раскраснелась и прерывисто дышу. Замерла абсолютно неподвижно.

Я понятия не имею, что делать, но я не хочу прекращать эти ощущения.

Должно быть, он спит. Иначе он бы ни за что не позволил себе такое. Мужчины постоянно испытывают стояки во сне. Это не означает ничего личного. Я, может, и неопытная, но не совсем невежда.

Одна его рука крепче сжимает меня. Его дыхание срывается. Бедра пару раз толкаются навстречу мне.

Я сейчас буквально растаю.

— Рэйчел, — бормочет он во сне. — Малышка.

Я хнычу. Ничего не могу с этим поделать. Ибо что бы ни возбудило его изначально, теперь он, похоже, видит сны обо мне.

Мое возбуждение превращается в ноющую пульсацию между бедер, и я абсолютно ничего не могу с этим поделать.

Прежде чем я успеваю выбрать курс действий, его тело внезапно дергается. Он резко вдыхает и напрягается.

Он проснулся. Я это точно знаю. Я смущаюсь, ужасаюсь и до сих пор возбуждена, так что неподвижно лежу с закрытыми глазами.

Кэл со сдавленным стоном выбирается из постели, топает к двери, впуская в хижину холодный сквозняк, и выходит наружу. В такой холод он никогда не позволяет мне пользоваться уличным туалетом, но сам иногда выходит.

Его нет несколько минут. Вернувшись, он подходит к кровати и подхватывает меня на руки.

— Ч-что? — мне не приходится изображать смятение и удивление.

Он несет меня к моей постели и укладывает туда.

— Извини, малышка. Сегодня тебе придется поспать в своей кровати.