Принц и Мадонна (СИ) - Воск Степанида (читаем книги .TXT) 📗
— Да. Дышит она хорошо. Приступ мы сняли. В принципе, после нескольких часов наблюдения я могу ее отпустить при одном условии, что она будет исполнять все рекомендации, — доктор Айболит перестал меня осматривать и теперь просто стоял рядом с кроватью.
— Вот и хорошо. Тогда я ее заберу сразу как только будет можно.
Что он и сделал после сдачи экспресс-анализов, подписания всех бумаг и утрясания бюрократических формальностей. Я вновь оказалась сидящей в его супер модной машине.
За окном уже начинало темнеть. Я с сожалением подумала, что в таком состоянии вряд ли смогу сесть за руль и проехать сотню километров до родительского дома.
— Меня мама ждет, а я в больнице… — пробормотала, не зная как сообщить ей что не приеду. А еще больше волновало то, как я ей скажу о приступе. Ведь она же начнет переживать, рванет ко мне среди ночи.
— Уже нет, — Датский выкручивал руль автомобиля, выруливая с больничной стоянки.
— То есть как? — повернулась в сторону.
— Наверное, мне не надо было так делать, но я соврал вашей маме. Вы в бреду просили ей ничего не говорить. Вот я и… — мужчина явно извинялся за свое неблаговидное поведение.
— А поподробнее? — попросила.
Датский смутился и стал чем-то похож на нашкодившего кота. Пожалуй, я бы такого завела, не будь у меня аллергии. А что? Красивый, холеный, ухоженный и в тоже время неприступный и самодовольный. Настоящий котяра с выставки. На такого можно только смотреть, но руками лучше не трогать. Оцарапает. А если речь вести именно о Датском, то еще и голову отгрызет. Не знаю откуда у меня взялась такая уверенность. Наш новый декан был слишком многогранен, причем где-то эти грани были округлыми, а где-то настолько острыми, что могли соперничать с иглами.
— У меня есть мама, — начал он. Моя бровь поднялась на пару миллиметров. Вроде бы как Принц должен был говорить о моей маме, а не о своей. Однако я промолчала, ожидая продолжения. — Она очень интересная женщина, — с улыбкой продолжил Датский. Сразу было видно, что он очень хорошо относится с к своей родительнице, любит. — Иной раз понять какую именно реакцию: слезы или радость вызовут те либо иные сообщения очень трудно. Вообще, женщин предугадать сложно, если не сказать, что практически нереально. Вот я и привык… помалкивать о плохих новостях, чтобы лишний раз не травмировать маму, — мужчина скривился. По всей видимости, вспомнил что-то из прошлого.
— Но от моей мамы просто так не отвяжешься… — я слишком хорошо знала мою маму Алю.
— Вот я к тому и клоню. Я-то думал, что ей будет достаточно уверения, что с тобой все в порядке. Однако она вцепилась в меня, словно клещ. Все пытала и пытала. Пытала и пытала. Я выкручивался как мог, исходя из ее вопросов… обо мне.
— И что вы ей сказали о себе? — насторожилась.
— Что я… парень, — Датский кинул на меня виноватый взгляд.
— Чей? — сердце предательски кольнуло.
— Твой. Она так обрадовалась.
— Что-о-о? — воскликнула, уже предвидя возможные последствия, которые повлекло заявление мужчины.
— Я подумал, что у такой девушки полно парней и тот факт, что один из них ответил маме, заявив, что в этот миг она отвлеклась попудрить носик, не должен ее смутить. Моей бы было вполне достаточно этих сведений. Я же знал, что она вцепится в меня не хуже энцефалитного клеща. А дальше… одна ложь порождает другую, — с какой интонацией он это сказал мне стало ясно, что дома лучше не появляться. И желательно в ближайшие тридцать лет… или пятьдесят. Потому как мама из меня всю душу вытянет, чтобы выяснить все подробности.
— Застрелите меня, — промычала, понимая во что меня вляпал Датский по глупости.
— Нет. Зачем? Не надо. Давайте я ей все объясню, извинюсь. Скажу, что был неправ. Я же действовал из благих побуждений. Не хотел говорить, что у вас случился приступ и вы под капельницей. Я знаю как волнуются мамы, когда их дети болеют.
— О, нет, — простонала, представляя что случится, когда мама узнает о лжи. Да она же живьем съест не только Датского, но и меня. — Лучше не надо. Я как-нибудь сама решу эту проблему.
И тут как будто услышав мои слова зазвонил телефон. Мне даже не надо было смотреть на экран, чтобы догадаться кто звонит. Тот, о ком мы только что говорили с Датским.
Я полезла в сумочку, в поисках телефона. Ее привез все тот же студент, который и сообщил о пожаре, который на самом деле оказался не пожаром вовсе, а тлеющей тряпкой в ведре. Кто-то втихаря покуривал в кладовке и бросил непогашенный окурок в ведро. Вот из него и валил дым. Вроде бы ничего страшного из-за халатности не случилось, а сколько повлекло последствий…
Уж лучше бы моя сумка осталась лежать в деканате. Я потом как-нибудь объяснилась с мамой. Хотя… не факт. Если бы трубку никто не взял, то мама уже заставила "папуЖору" объявить план "Перехват" для моего розыска. И что хуже… неизвестно.
— У вас телефон звонит, — подал голос мужчина.
— Я знаю, — буркнула, продумывая что же говорить маме, а о чем лучше смолчать.
— Давайте я ей все объясню, — Датский протянул руку.
— Вот счас я вам и дала, — огрызнулась, начиная заводиться. — Да, мам, — рявкнула в трубку, принимая вызов.
— Доченька, а ты где? — елейным тоном поинтересовалась она.
— В машине, — ответила коротко, надеясь, что на этом разговор и закончится.
— А с кем в машине? — ее голос стал еще слаще.
Мне хотелось завыть раненой белугой. Началось. И ведь правду не скажешь. Датский прав, будет еще хуже, когда матушка узнает о приступе астмы.
— Мам, я не могу говорить. Это неудобно, — старалась свести к минимуму разговор, чтобы потом разобраться во всем.
То ли от волнения, то ли еще от чего, но мне почудилось, что начинает приближаться новый приступ. А это не сулило ничем хорошим.
— Доченька, но ты намеками… Намеками… — маму так и подмывало узнать подробности.
А я… задыхалась. Я чувствовала это. Еще немного и я не смогу вздохнуть.
— Мам, я сегодня не приеду. Планы поменялись. Потом позвоню, — я уже не говорила, я отрывисто лаяла. — Целую.
И отключилась, надеясь, что у мамы хватит такта мне не перезвонить.
— Вам плохо? Опять? — Датский бросал обеспокоенные взгляды в мою сторону, не забывая смотреть на дорогу. В этот раз он ехал быстро, но плавно. Как будто чувствовал, что любые рывки будут мне неприятны.
— Сейчас пройдет, — буркнула, вспоминая как учили правильно дышать при приближающемся приступе, иной раз мне удавалось купировать.
Я жутко не хотела назад в больницу. А если приступ повторится, то ничего другого не останется как сдаваться эскулапам. Вдох. Выдох. Задержка дыхания. Вдох. Выдох. Я про себя считала все как меня учили.
Медленно, но предвестники нового спазма стали отступать. Я это чувствовала.
— Вам легче? — задал вопрос Датский, останавливая машину. — Или надо ехать назад в больницу? — он вполне осознавал что с приступами шутки плохо. Доктор Айболит наглядно рассказал что может быть. Кого он пугал больше меня или Датского я не знала, но его речи достигли цели.
— Да. Значительно, — я на самом деле чувствовала себя значительно легче. — Мы приехали? — спросила, вглядываясь в обстановку за окнами машины. Пока мы ехали и я боролась с приступом мне было не до красот за бортом. Я вообще не обращала внимание куда мы ехали. — А где мы?
— Вы только не подумайте ничего дурного, — принялся меня успокаивать Датский. — Мы возле моего дома.
— А почему? — задала вполне резонный вопрос.
— Обещайте мне подумать прежде чем ответить, — мужчина меня как будто не слышал. — Не принимайте сразу решений.
Я удивленно воззрилась на Датского, лицо которого подсвечивалось огнями горящими на щитке приборов.
Что он хочет мне сказать? Зачем он привез меня к своему дому? Что он от меня хочет? Сотни вопросов теснились в голове. А ответы мог дать только Принц Даниилович.
— Хорошо, — осторожно произнесла, ожидая что он скажет дальше.
— Я так понял, что вы живете одна. Правильно? — переспросил Датский.
