Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната (книги хорошего качества TXT) 📗
— Спокойной ночи, любимый, — прошептала Милисент, поцеловав графа и ласково погладив его по щеке.
— Спокойной ночи, — ответил он.
Оставшись один, Ален подошел к окну. Стекла окон замерзли, и он приложил к стеклу ладонь, чтобы растопить лед, как делал давно-давно в детстве. Сквозь «глазок» была видна заснеженная улица. Шел снег, и в оранжевом свете фонарей снежинки вспыхивали, как искры.
Почему-то в эту тихую ночь графу припомнились строки старинной сказки, в которой говорилось о многоженце, которого после смерти ждал ад. И хотя никто не мог его слышать, Ален произнес вслух:
— Жил когда-то человек, у которого были прекрасные дома и в городе и в деревне, золотая и серебряная посуда, кресла, украшенные шитьем, и золоченые кареты. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода… И еще пара проклятий в придачу! — он криво усмехнулся и опустил штору.
20
Следующее утро после бала началось как обычно — я месила тесто для бриошей, выполняла заказы на бисквитные торты и марципановые фигурки. Все вернулось на круги своя, как будто и не было вчерашнего сияния, блеска и прекрасной музыки.
Матушка ошиблась — ничего не изменилось после бала, на который мы возлагали такие надежды. Втайне я жалела о потраченном на наряды золоте. Мы могли бы распорядиться им с большей пользой. Но господин Маффино рассчитался со мной по-честному, и в кошельке для приданого Констанцы прибавилось денег. Матушка готовилась после нового года официально объявлять ее девицей на выданье.
Констанца и Анна только и разговаривали, что о прошедшем приеме — бесконечно обсуждали, как и кто на них посмотрел, кто и как взял за руку, а кто из кавалеров что сказал — и каким тоном, со значением или без.
Констанца каждый день наряжалась в бальное платье и танцевала перед зеркалом, похваляясь серебряной булавкой с веточкой плюща. Анна тоже не отставала, хотя ей нечем было хвастаться.
В отличие от сестер, чтобы не травить сердце, я сразу по приезду домой спрятала свое воздушное рассветно-розовое платье в тканевый чехол и повесила в чулан. Пусть ничего не напоминает об иллюзорном великолепии, которое было, промелькнуло и прошло. Иначе жизнь кажется слишком уж печальной штукой.
Так получилось, что даже возвращение Реджи не принесло мне радости, а уж его появление в лавке сладостей на второй день после бала — и подавно. Поведение моего друга детства в зимнем саду неприятно меня поразило, а когда он заявился в лавку, я и вовсе разозлилась, и смогла разговаривать с ним более-менее вежливо далеко не сразу. А Реджи появлялся на моем пути с завидным упорством — то приходя в лавку, то подкарауливая меня по дороге домой.
Вот и сегодня он пришел с утра пораньше и смотрел просительно и грустно, как побитая собака.
— Прости меня, Бланш, — Реджинальд поставил локти на прилавок и склонил голову к плечу. — Меня можно обвинить только в том, что я обрадовался встрече с тобой и потерял голову.
— Совесть ты потерял, — сказала я, высыпая сахарную пудру в толченые орехи.
— Зачем ты меня так обижаешь, — протянул он печально. — Я готов сделать что угодно, чтобы ты простила. Хочешь, буду месить тесто?
— Очень смешно.
Господин Маффино пролетел мимо с подносом, на котором истекали ароматами рождественские пряники, и неодобрительно посмотрел на Реджинальда.
— Лучше бы ты ушел, — сказала я, — мешаешь работать. Еще пара таких визитов, и хозяин рассчитает меня.
— А я был бы этому очень рад, — заявил Реджи. — Если бы ты только согласилась, то не работала бы в этой паршивой лавке ни часа.
Господин Маффино снова промчался мимо, но теперь смотрел на меня, и взгляд у него был испуганный.
— Эта лавка — не паршивая, — сказала я спокойно, хотя меня так и подмывало высказать Реджи все о его манерах. — Если ты пришел мешать мне — уходи, пожалуйста.
Колокольчик на входе звякнул, и господин Маффино поспешил к дверям с услужливой улыбкой, но остановился и перестал улыбаться, когда увидел посетителя. Пришла Анна, и вид у нее был необычный — накидка застегнута косо, потому что моя сестренка умудрилась перепутать пуговицы, а из-под сбившегося капюшона выглядывала прядка с папильоткой, которую забыли снять.
— Привет, Анна! — помахал рукой Реджи. — Давно не виделись. А ты все цветешь, Гвоздичка!
Анна зарделась, когда он вспомнил ее детское прозвище, но на приветствие не ответила и даже не поздоровалась с господином Маффино.
— Бланш, — позвала она робко, пытаясь высмотреть меня в полутьме лавки.
Я оставила марципан и вышла из-за прилавка, первым делом поправив на Анне сбившийся капюшон и перестегнув пуговицы. Она тихо поблагодарила.
— Что случилось? — спросила я. — Почему ты здесь?
— Мама просит тебя немедленно придти домой, — сказала Анна тихо, оглядываясь на господина Маффино, который и не думал возвращаться к своим делам и беззастенчиво слушал.
— Что-то с мамой?! — встревожилась я. — С ней все хорошо?
— Надеюсь, леди Авердин в добром здравии? — встрял в наш разговор Реджи, чем привел меня в еще большее беспокойство.
— Да отвечай же! — прикрикнула я на Анну, которая по непонятной причине не желала говорить прямо, а только мямлила что-то невнятное.
— Пойдем домой, Бланш, — повторила она деревянным голосом и опустила глаза. — С матушкой все в порядке, но тебе надо придти.
— Марципан! — завопил господин Маффино. — Ты не можешь меня оставить, Бланш!
— Я быстро, — заверила я его. — Марципан не успеет засохнуть. Я заверну его в полотенце и положу в котелок.
Что я и сделала — очень быстро, под причитания хозяина. Реджи тоже решил поучаствовать, изображая преданного друга семьи:
— Пойду с вами, девчонки. Вдруг понадобится моя помощь?
— Мы прекрасно справлялись без твоей помощи все эти годы, — отрезала я довольно невежливо. — Справимся и теперь.
Реджинальду осталось только развести руками, а я набросила на плечи накидку и вышла вслед за Анной, на ходу надевая капюшон и потуже затягивая тесемки на груди.
— Что случилось? — спросила я снова, едва мы с Анной свернули с оживленных улиц к окраине, где было меньше прохожих.
— Ты не поверишь, Бланш! — Анна смотрела на меня блестящими, совершенно безумными глазами. — Сегодня пришел посыльный от графа де Конмора…
Я остановилась, как вкопанная, и повторила, запинаясь:
— О-от графа?..
— Да! — Анна схватила меня под локоть и потащила дальше. — Граф прислал письмо
— с поздравлениями и уверениями, и та-та-та, а в конце приписка, что он будет у нас завтра с визитом!
Я опять остановилась:
— 3-завтра?.. С визитом?.. Но зачем?!
— А ты не понимаешь? Он хочет жениться на Констанце!
— Он написал об этом? — мое бедное сердце болезненно сжалось, и я даже не поняла, отчего это произошло — от разочарования или от страха за бедняжку Констанцу.
— Разумеется, не написал! Кто пишет об этом в письмах? — Анна начала терять терпение, и теперь выглядела вовсе не такой пряничной овечкой, как в лавке. — Ты идешь, Бланш?! Матушка собирает семейный совет, а ты еле плетешься!
Опомнившись, я ускорила шаг, и вскоре Анна захныкала, жалуясь, что совсем задыхается. Мы пошли медленнее, чтобы она смогла восстановить дыхание. Анна болтала о графском посыльном и о том, как Констанца рухнула в обморок, когда прочитали письмо, а я слушала вполуха, размышляя о том, что предновогоднее волшебство все же коснулось крылом нашего дома. Вопрос в том, было ли волшебство добрым или больше смахивало на черное колдовство?
Возле нашего дома толпись соседи. Госпожа Сплеторе стояла на придорожном камне, на котором полагалось отдыхать нищим и путникам, и что-то увлеченно рассказывала. Ее слушали, разинув рты.
— Что это? — спросила я растерянно.
— Добрые соседи пришли подержать нас, — сказала Анна с досадой. — Не разговаривай ни с кем. Каждое твое слово они тут же разнесут по всему городу.
Она потащила меня к калитке, расталкивая всех локтями. Это было невежливо, но я тут же поняла причину подобного поведения. Соседи мигом позабыли о госпоже Сплеторе и кинулись к нам, устроив такую давку, что чуть не затоптали. Видимо, они уже поняли, что расспрашивать Анну бессмысленно, поэтому напустились на меня.
