Седьмое правило академии Левендалль (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна (серия книг txt) 📗
Я решила не отвечать. Что толку кричать-то! Вот посмотрю и вернусь, а там, может, и способ найдется, чтобы выбраться из этого странного места. Но, когда я внезапно вышла на прогалину, сразу забыла о своих добрых намереньях!
Кладбище!
Оно и впрямь было здесь. Камни — грубо отесанные, но почти идеально круглые, замшелые, кое-где со сколами — усеяли поляну густо, как грибы. А с неба светила. луна? Как же так? Ведь на дворе день, солнце должно быть если не в зените, то высоко! Здесь же ночь. Я поежилась, обняв руками книги у груди. Как странно! Но не страннее самого места.
Раз уж я здесь, стоит осмотреться. Камни на вид древние, и надписи на них почти не разобрать. Я присела у ближнего, потерла ладонью мох, чтобы убрать его с высеченных букв, и удивилась: да ведь это старопись! На ней писали тысячу лет назад, а потом имперский язык пришел на замену, став универсальным для всех королевств континента. Однако мне повезло — ведь церковные книги были написаны старописью, и мы изучали их в пансионе. Вот здесь, например, погребена женщина по имени Калисса — вдова почтенного возраста, пятидесяти трех лет. А рядом, вероятно, ее сын Астар, погибший в девятнадцать.
Поднявшись, я подумала, что где-то среди этих камней может находиться и то самое захоронение велета Селейна. И я найду его! Я, бедная девочка с окраины империи, найду могилу основателя этого города и стану знаменитой!
Уже забыв о темноте и пугающем свете луны, принялась ходить от камня к камню. Уже все руки были зелеными от мха, а я читала имена с упоением, представляла, какими были эти усопшие люди, как они любили одеваться, как ели и пили, кого любили. И будто наяву видела их, живых и прекрасных. Вот только могилы велета все не могла отыскать.
Я дошла до края поляны, опасаясь двигаться к густой стене леса, и тут за спиной у меня раздался страшный вой. Кровь застыла в жилах, я бросилась к ближайшему камню, присела за него, выглядывая чуть-чуть, чтобы остаться незамеченной, с каким-то упрямым ужасающим восторгом. Неужели это то самое чудовище, о котором говорил Вальтер? Или так воет призрак? Увижу ли я эту дикую тварь? Или она станет последним, что я увижу в жизни?
Чудовищ было с десяток. Они выли и стонали на все лады, летели, как большие птицы с рваными крыльями, с бесформенными телами, то и дело ныряя вниз к траве, к камням, будто хотели достать кого-то. И несколько раз им это удалось — я услышала тоненький визг, похожий на щенячий. Божечки, да они загоняют щенка! Вот твари!
Забыв обо всем, я вскочила и закричала, размахивая руками. Ой мама, что я делаю, что делаю-то?! Дура! Они же сейчас меня сожрут и не подавятся!
Огромные туши чудовищ притормозили на лету, разом повернули головы в мою сторону.
Мне стало жарко, а потом сразу же словно обдало ледяной водой. Беги, Адриана, ой беги…
Я рванула к лесу, не разбирая дороги, спотыкаясь на кочках и цепляясь за все ветки, что попадались на моем пути. Что ж ты мне теперь не помогаешь, лес проклятый? Что же не скроешь меня, не спасешь? Быстрее надо, быстрее! Вой уже за спиной, за плечом, того и гляди — вцепятся когти в тело, разорвут, заклюют, сожрут.
— Падай! На землю, живо!
Прежде чем я поняла, что кто-то крикнул эти слова совсем рядом со мной, уже упала на траву, съежившись и подтянув ноги к животу. В лицо мне ткнулось что — то мокрое и быстро-быстро облизало щеки, а я схватила его в охапку, прижала к себе и принялась отползать в сторону, стараясь не слушать ужасающего ора чудовищ, которых кто — то нещадно бил заклинаниями на незнакомом мне языке.
Все бесновалось так долго, что я устала бояться.
Да и щенок в моих руках завозился, переворачиваясь, царапая коготками, у меня во рту неожиданно оказалась его шерсть, а еще отчего-то перья, я расплевалась от души, схватила маленького непоседу поперек туловища и сунула головой под мышку.
Выглянула из-за дерева, чтобы посмотреть — надо ли снова бежать, или можно спокойно отдышаться на месте.
Чудовища осыпались на землю черным жирным пеплом, а в середине этого непотребства медленно выпрямился мужчина. Быстрым движением закинув на плечо полу плаща, он оглядел поляну, вгляделся в небо и сказал одну-единственную длинную фразу на имперском языке, от которой у меня запылали уши и щеки. Боже праведный, Создатель, разве можно так ругаться? Разве молния не должна поразить на месте богохульника?
Щенок, словно почуяв, что опасность миновала, неожиданно спрыгнул на землю, отряхнулся всем своим поджарым, но еще неловким телом, особенное внимание уделив отряхиванию хвоста, а потом распустил за спиной коротенькие, слабо оперившиеся крылья. Я остолбенела, не веря своим глазам. Неужели я взаправду вижу крылатую собаку? Нет, нет. Это не собака! Это. Это волчонок! У него совсем по-дикому блестят карие глаза, и эта улыбка домашней собаки — вовсе не улыбка, а оскал!
— Ты что здесь делаешь, умалишенная?!
Как грубо, подумала я, прежде чем вспомнить, что мужчина спас мне жизнь. И ответила покладисто, улыбнувшись жалобно:
— Простите, я не знала, что сюда нельзя ходить. Впрочем, меня оправдывает лишь одно: я совершенно не понимаю, где и как оказалась. Это же старинное кладбище, не так ли?
— Это безвременье, дурында! Как ты сюда попала? Какое-нибудь заклинание перепутала? Вместо приворотного зелья сварила временное?
Его глаза сверкали бешенством, и я невольно залюбовалась такой чистой эмоцией, исходящей от мужчины. А потом осознала, что именно он сказал, и переспросила испуганно:
— Какое безвременье? А как отсюда выбраться?
— Как хочешь, так и выбирайся! — рявкнул он, махнув рукой на крылатого волчонка: — А ты шать отсюда! Беги в берлогу, чтобы опять не попасться в лапы упырям!
Я проводила взглядом блеснувшую в свете луны шерсть на спине волчонка, улизнувшего в лес, и снова взглянула на нового знакомого:
— Простите еще раз, но вы-то сам как сюда попали?
— Не твоего ума дело, — отрезал он и зашагал прочь, пнув по дороге откатившийся в сторону череп.
Я даже не возмутилась, не крикнула ему вслед что-нибудь вроде «Подождите!» Я просто прислонилась спиной к ближайшему камню и сказала сама себе:
— А ведь правду говорила госпожа Пимпи. Я больше никогда не буду извиняться ни перед кем.
Дав такое обещание, выдохнула и оторвалась от камня. Надо искать выход. Обычно он оказывается там же, где и вход. Тропинку я вижу, а вот пустит ли она меня пройти по ней до конца?
Зачем лес толкнул меня сюда? Чтобы я нашла кладбище? Чтобы спасла волчонка от летающих упырей? Нет, уж точно не для этого! Эти твари почти меня сожрали… Если бы не сердитый незнакомец!
Кто он такой? Студент? Профессор, быть может? Или кто — то из охраны? Узнаю ли я когда-нибудь ответ на эти вопросы? Ведь об этом не прочтешь в книгах. А мужчина весьма и весьма резкий, даже грубый! Вспомнила, как он выругался, и снова покраснела. Надо запомнить, вдруг пригодится.
Перекрестившись, я ступила на тропинку под тень густого леса. И только сейчас поняла, что отчего-то все вижу. Ни солнца не надо, ни луны. Магия какая-то. Каждое деревце видно, каждую веточку разглядеть можно! Это безвременье странное место, право слово. Вроде и темно — а светло. Но хоть тропинка передо мной. Не морочит, не водит кругами. Надеюсь, что ведет прямиком туда, где я свернула из старого парка в чащу.
— Вальтер! — неуверенно позвала друга — наугад. Но в ответ услышала лишь молчание. И вздохи леса. Как будто стая упырей притаилась за деревьями и следит за добычей, то есть, за мной.
— Ва-а-альте-е-ер! — завопила я что есть мочи.
— Вальтер, откликнись, пожалуйста, я тебе обещаю, что больше никогда никуда не уйду и не сверну с тропинки, — жалобно попросила.
Все впустую.
Никто не отзывался, я была одна в безвременье, в этом страшном лесу, светлом в самую темную ночь и полном ужасающих чудовищ. Я останусь здесь навсегда, и упыри сожрут меня, выпьют всю кровушку, а потом мои косточки будут вечно лежать в этой траве, покрываясь пылью…
