Между Призраком и Зверем - Сурикова Марьяна (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
– Сразу вы не могли объяснить?
– Не мог.
– Ну почему? Неужели сложно вести себя нормально или хотя бы вежливо, раз посреди ночи вламываетесь в комнату, куда вас не приглашали?
– Сложно.
Кажется, Зверь пребывал в самом отвратительном настроении и совершенно серьезно собирался уйти. Потом не предложит защиты, он ведь такой.
– Ну стойте же! – задержала его, когда ладонь дознавателя уже повернула дверную ручку. – Вы убедили меня раздеться. И стоило с этого начать, к чему вы постоянно все усложняете?
– Я упрощаю, Мышка, ты усложняешь.
Он слегка задержался у двери, а потом уперся кулаком в стену, оттолкнулся от нее и, наконец, отошел, чтобы вернуться ко мне.
Остановился рядом, ожидая моих действий, и тут совершенно некстати накатили робость и смущение. Пальцы больше комкали ткань сорочки, чем поднимали, и стягивалась она медленно. Я даже успела подумать, что вся беда в неудобстве фасона, попадаешь в подобное одеяние, как в силок, а выбраться не можешь. Только, словно в насмешку над моими неумелыми попытками, Зверь повернул спиной к себе и потянул за ленту. Ткань упала к ногам, а я растерянно прижала руки к груди. После опомнилась и попыталась прикрыться распущенными волосами. Их я отрастила до бедер, хотя и привыкла носить забранными в высокий пучок на затылке. Тогда и пришло понимание, что у мадам Амели не бывает непродуманных нарядов.
– Теперь стой и не двигайся. Выжигать больно, терпи. Защита не болезненна, но занимает больше времени.
Смущенная, растерянная, пыталась не шевелиться, благо разворачивать лицом к себе Зверь не спешил, а я попробовала уверовать в то, что в темноте ему не видно деталей, лишь очертания, и действует мужчина больше на ощупь.
Его ладонь легла на плечо, украшенное золотистой меткой, которая теперь вновь проступила и ярко засветилась. Контур мерцал, а кожу щипало и с каждым мигом все сильнее. Я зажмурилась и от сдерживаемого стона желваки заходили на скулах. Хотелось, очень хотелось сбросить его руку, но ведь императорская метка – не пустой рисунок, не красивая татуировка, а способ контроля и клеймо принадлежности. Захоти император, и во время последнего поцелуя с Кериасом я могла бы испытать невыносимую боль. Просто так, потому что владыке не нравится, когда его выбор пытаются оспорить. Хорошо, что в тот миг у него были иные цели, ну а дальше?
А дальше не смогла сдержать стона, слезы выступили на глазах, и я все же вцепилась в ладонь дознавателя и попыталась увернуться, убежать от физической боли, но Кериас прижал к себе, крепко перехватив поперек груди свободной рукой. Сейчас мне было не до смущения, стыд смыло новой мучительной волной, а затем самая яркая вспышка, и боль пошла на убыль, медленно затихая. Я еще могла ее чувствовать, но по сравнению с предыдущими ощущениями, она не казалась столь оглушительной и невыносимой.
Мужчина скользнул ладонью по предплечью и смягчил хватку, чтобы сперва выпустить, а потом сжать руками оба плеча. Теперь он держал не так крепко, а стоило моему дыханию выровняться, а темноте перед глазами уступить место сумрачным краскам ночи, Кериас и вовсе ослабил захват. Он не опустил рук, просто перестал касаться всей ладонью, а дотронулся кончиками пальцев.
Первое прикосновение досталось плечам, показалось чуточку щекотно. Мужчина легко и неспешно провел до шеи и вернулся обратно, чтобы закончить движение на выпирающих косточках ключиц. Затем пальцы снова пробежались к рукам, коснулись локтей мягкими, чуть поглаживающими движениями и спустились до запястий. Больше не было щекотно, но ощущались легкое тепло и покалывание, и мурашки, но их я чувствовала не в местах прикосновений, а в груди. Хотелось дернуть плечами, отойти и немного перевести дух, прежде чем позволить ему продолжать, но Кериас свое разрешение уже получил и прерываться не собирался.
Мужские руки снова вернулись к шее, чтобы потом спуститься до самой поясницы и подняться на уровень лопаток. Отсюда движения расходились легкими поглаживаниями вдоль ребер: очертили первые, вернулись, прошлись вдоль вторых и обратно, снова к бокам, к позвоночнику, ниже. На талии пальцы замерли, а потом быстро провели вверх, до подмышек, и в другой раз я бы не сдержала смешок, а сейчас, напротив, закусила губу, потому что смеяться не хотелось.
Странная защита. И не в том смысле, что Зверь мог использовать ее как предлог, а в том, что его движения напоминали плетение звеньев разного размера и формы, но они точно пересекались и соединялись друг с другом. Я попробовала сосредоточиться именно на этой мысли и сделала попытку отслеживать и даже считать звенья, но сбилась и отвлеклась, когда дознаватель встал ближе, чтобы переместить руки со спины на живот.
«Хорошо, что только пальцы, а не губы», – эта мысль мелькнула в сознании, а очень яркая картинка тут же сменила ее, дав насладиться иным способом наложения защиты. Я вспыхнула от смущения, и именно в этот миг мужские пальцы мягко очертили полушария грудей. И совсем не двигаться стало трудно.
В другой ситуации я бы уже извелась, потопталась на месте, переступила с ноги на ногу, начала вертеть головой, сцеплять пальцы, водить плечами, как-то еще отвлекать тело от точечных иголочек и колючих разрядов, не болезненных, в чем-то щекотных и тягуче приятных. А двигаться было нельзя, оттого проблема ощущалась острей. Проблема именно неподвижности, мне очень хотелось отступить на несколько шагов, тряхнуть головой, проясняя мысли, и накинуть сверху что-нибудь плотное и длинное, желательно до самых пят, а можно было лишь вздохнуть, закрыть глаза и «терпеть» дальше. Назойливые мурашки появлялись то на руке, то бежали по ногам или вдоль позвоночника, а теплое мужское дыхание опаляло обнаженное кожу.
Когда он уже закончит? Хотелось развернуться и задать этот вопрос, но я не посмела, потому что Кериас, очертив бедра, перешел к ногам, коснулся ягодиц. Звенья выплетались, покрывая невидимым рисунком тело, а я кусала губы, но молчала, дознаватель тоже молчал: ни приказов, ни шуточек, ни намеков, тихое быстрое дыхание и равномерные прикосновения.
Момент, когда он выпрямился и отстранился, ускользнул от внимания, хотя именно его я и ждала, зато быстрый, резкий и чересчур громкий хлопок в ладоши заставил вздрогнуть и вновь скрестить на груди руки. По широкому магическому браслету поползли красные змеи, отблески выхватили из мрака лицо дознавателя, сосредоточенное, с прищуренными глазами и твердой линией сжатых губ.
Хлопок запустил какой-то процесс, а потом я увидела замерцавшие звенья. Мое тело засветилось мягким голубоватым светом, каждая черточка, каждая деталь и изгиб отчетливо проступили в темноте. Волосы немного прикрывали наготу, как и скрещенные на груди руки, но это не остудило охватившего меня жара смущения. И я еще переживала это острое чувство, когда мягкая тьма снова опустилась легким покрывалом, кожа перестала светиться, а Кериас произнес:
– Все. Теперь любая метка сползет с тебя, точно краска, смытая водой.
– Даже ваша? – не удержалась я, а вопрос прозвучал язвительно. Может потому, что все еще стояла голая, пыталась разглядеть под ногами упавшую ночную рубашку и никак не могла найти.
– Некуда ставить, – удостоил коротким ответом Зверь, проигнорировав издевку.
И когда я уже надумала удивиться отсутствию сарказма, добавил:
– Кроме одного места.
Вот тут уж мое любопытство запылало ярким пламенем.
– Какого? – уточнила осторожно.
– Такого.
– А подробней?
– Потом, Мышка, я устал. Ты меня не поцелуешь?
Опять этот резкий переход, уже начинала привыкать.
– В благодарность?
– Можешь и в благодарность.
– Могу сказать вам большое спасибо в благодарность. Вы устали, а я замерзла и хочу одеться.
– Зачем одеваться, если будешь меня целовать?
А вот это уже был привычный намек, который и додумывать не нужно.
– Не буду я вас целовать! Даже из благодарности. – Топнула ногой и зацепила кончиками пальцев рубашку. Склонилась подхватить спасительную ткань, а когда выпрямилась, прижав ее к себе, точно тонкий батистовый заслон, успела увидеть темную фигуру Зверя на фоне распахнутой двери. Он вышел и захлопнул створку за собой, а замок отчетливо щелкнул в повисшей тишине. А еще показалось, будто дознаватель покачнулся.
