Искупление. Часть вторая (СИ) - Григорьева Юлия (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Еще была сеть. Ее мой дикарь крепил к лодке на ночь, а утром доставал, пусть с небольшим, но уловом. Флэй чистил, разделывал ее, убирал кости и давал мне, сначала маленькими кусочками вкупе с провиантом, что нам передал Дьол перед отправкой в море. В мешке мы нашли хлеб, вяленое мясо, флягу с водой и еще по мелочи. Хлеб мой дикарь нарезал на тонкие полоски и высушил, объяснив, что сухари у нас сохранятся дольше. Мы ели их понемногу, сначала с мясом, но все чаще мужчина добавлял к трапезе сырую рыбу, приучая меня есть ее. Это было непривычно для нас с желудком, но мы справились. Так что, когда закончилось мясо и сухари, я уже не морщилась, принимая из рук моего мужчины дары, которое давало нам море.
Так же в лодке имелся навес, который можно было натянуть и спать под ним, а за ненадобностью убрать. Флэй рассказывал, что они с таром Аристофом достаточно поработали на этим суденышком, превращая его в более приспособленное к долгому плаванию судно, пусть и маленькое. А благодаря тому, что море было пресным, чем помыться, и что пить, у нас было. Правда, пришлось привыкать и к морской воде, пусть и пресной. В общем, жить в лодке дикаря оказалось не так уж и плохо.
Настоящей катастрофой для меня стали женские недомогания, случившиеся на вторую неделю нашего плавания. Мне было и стыдно сказать о них, ведь на тот момент мы еще не были близки, и была паника, потому что я оказалась без всяких необходимых средств. Флэй, к моему огромному стыду, заметил сам. Обозвал таргарской скромницей и отдал в мое пользование собственную рубашку, которая как раз сушилась после доступной в этих условиях стирки. Я тоже научилась стирать за это время, не привлекать же было мужчину к стирке моих панталон.
И скучно с дикарем не бывало ни минуты, даже если мы молчали. А молчали мы редко, чаще, когда он сверялся со звездами, закреплял руль, и мы, крепко обнявшись, засыпали. За все это время я не видела ни одного кошмара. А если мне снился Руэри, он всегда улыбался и одобрительно кивал. После таких снов мне было немного грустно, но недолго, потому что долго грустить рядом с несносным сыном Белой Рыси было невозможно.
Флэй много рассказывал мне о своем племени, об устройстве их жизни, о быте, легендах и поверьях. Он учил меня языку и добродушно смеялся над моим акцентом, вспоминая, как сам был в обратной ситуации. Только в Таргаре вызывали насмешки смягчения им некоторых звуков, я же, наоборот, произносила слова слишком твердо.
— Кто ты сейчас? — спрашивал дикарь.
— Алъен, — отвечала я.
— Альен, тарганночка, "ль", — талдычил он. — А должна стать?
— Своей я должна стать своей, — сердилась я, и Флэй тут же паясничал:
— Моя твоя не понимает!
— Деръес, — ворчливо ответила я.
— Дерьес. Сафи, "рь". Мягче произноси. Альен, дерьес, поняла?
— Да-а, — сопела я и снова повторяла мягкие звуки.
Альен — чужой, чужак, пришлый. Дерьес — свой, близкий. Мне нравилось слушать, когда он говорил на родном языке, но казалось, что я никогда не научусь. И все же, когда до Ледигьорда оставалось уже недолго, я могла поздороваться, назвать свое имя, назвать принадлежность к племени, но эти слова я не собиралась использовать, пока не пойму, что уже стала дерьес. И основания не торопиться у меня были.
Флэй не стал скрывать, что встретят меня настороженно, но был уверен, что быстро привыкнут и смогут полюбить.
— Тебя нельзя не любить, солнышко ты мое, — улыбался мужчина. — Мать и все остальные увидят то, что вижу я.
— А если нет? — тревожно спрашивала я.
— Главное, что у тебя есть я, — отвечал он, подмигивая. — Держись меня, тарганночка, не пропадем.
И я ему верила. Вообще доверие к этому мужчине было каким-то запредельным. Я словно растворилась в нем. Это пугало и радовало одновременно. Пугало, потому что все происходило все очень стремительно. Вроде не так давно, я еще стояла в дворцовом парке напротив вечно хмурого и неулыбчивого тарга Фрэна Грэира, уговаривая устроить мне последнюю встречу с мужем перед его казнью. И вот я уже в объятьях этого фальшивого тарга, оказавшегося дикарем со Свободных Земель, и отчаянно боюсь, что однажды эти объятья ослабнут, и я упаду в бездну.
А радовало, потому что впервые за последние почти девять лет моей жизни, мне не нужно было постоянно следить за тем, чтобы остаться собой и не потерять душу рядом с жестоким Таргарским Драконом, герцогом Найяром Грэимом, превратившего меня в свою любовницу и всеми ненавистную "Таргарскую Ведьму". Сейчас я могла быть просто женщиной. Позволить себе быть слабой, хрупкой, зависимой и любимой, потому что быть рядом с Флэйри, сыном Годэла, из племени Белой Рыси, даже слабой было приятно.
Флэй очень рассчитывал успеть достичь Ледигьорда до начала осенних штормов. Пока нам сопутствовала удача. От самого Таргара всего несколько раз нас накрыла небольшая буря. Мой дикарь быстро убрал парус и загнал меня под навес, более-менее защищавший от ветра и холодных водных брызг. И снова я не сомневалась в том, что он вытащит нас. Вытаскивал, не забывая сыронизировать, глядя, как последняя трапеза покидает мой желудок, отправляясь прямиком за борт:
— Море дало, море взяло.
Я избавилась с ним от излишней стеснительности, потому что раздражала ироничность дикаря, захлестывавшая его, когда он глядел на мои пунцовые щеки. В конце концов, махнув рукой, я начла забывать замашки благородной дамы. Жить мне не во дворце, а в поселении, учиться разжигать печь и самой готовить. И самое главное, меня ничего из будущих обязанностей не пугало, просто хотелось ответить заботой на заботу своего мужчины.
— Все будет хорошо, — уверял меня Флэй.
— Ты же рядом, — обычно отвечала я.
— Всегда, — говорил на это дикарь, и я снова верила.
Вот так мы и прожили этот месяц. Если ссорились, то в шутку, смеялись и учились понимать друг друга с полуслова.
— Спать, неугомонная? — спросил Флэй, выпуская меня из своих объятий, чтобы плотней укутать в плащ, который я скинула, пока доставала его.
— Спать, — согласно зевнула я. — Теперь мне не страшно, не скучно и уже не сладко, но очень хорошо.
— Хвала богам и Пращурам, я умилостивил это мелкое тагарское чудовище, — засмеялся дикарь вновь прижимая меня к себе. — Спокойной ночи, голубка.
— Спокойной ночи, — ответила я и подставила губы под быстрый, но ласковый поцелуй.
С рассветом море огласили крики чаек. Флэй заворочался первым, открыл глаза и осторожно переложил меня со своей груди на палубу, подложив под голову свернутый плащ. Я тут же открыла глаза и села, следя за ним удивленным взглядом. Мужчина поднялся на ноги и широко улыбнулся.
— Земля, тарганночка.
Я тут же вскочила следом за ним и устремила взгляд на далекую темную полосу. Меня обуревали смешанные чувства. Больше всего я боялась. Боялась, что Ледигьорд может что-то изменить в наших отношениях, и что его племя не примет меня, а еще было страшно нарушить наше уединение. Я перевела взгляд на Флэя. Должно быть, он был слишком красноречивым, потому что мужчина тут же сильно прижал меня к себе.
— Ничего и никого не бойся, — сказал он. — Ты ведь все еще веришь мне?
— Как самой себе, — отозвалась я.
— Так и продолжай делать, — улыбнулся Флэй, стискивая меня до хруста в ребрах. — Мы дома, Сафи, мы дома! — торжествующе воскликнул мой дикарь, а я промолчала.
Это был его дом, не мой, пока не мой. Я готова была завоевывать доверие, была открыта для дружбы с чужими мне людьми, только бы и они были так же открыты. Впервые за этот месяц у меня пропало настроение. Я старалась скрыть свое состояние от Флэя, сидевшего на руле и улыбавшегося своим мыслям время от времени. Его возбуждение было мне совершенно понятно. Он десять лет не был дома. Конечно, мой дикарь скучал по своим родным. И, наверное, предвкушение встречи делало его немного слепым, потому что святая вера мужчины в то, что все будет хорошо, была для меня сомнительна. Я когда-то удивилась, что он спокойно принимает меня, ту, чей народ совершал грабительские набеги на этот край, грабивший и убивавший его народ. Так почему же его соплеменники должны быть похожи на моего дикаря, узнавшего не только тех разбойников, приплывавших сюда, но и таких таргарцев, как тар Мерон, Аристоф, Берни и священник из Одрига.
