Иная. Песня Хаоса (СИ) - "Сумеречный Эльф" (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
— Все, спускайтесь к саням, — кратко приказал один из слуг Игора. И Котя вновь похолодела, во всем теле поселилась ломота, как будто вернулась злокозненная лихоманка, кровь отхлынула от лица и рук. Пальцы не слушались, застежки дорогой шубы выскальзывали и терялись в зеленом шелке. Никогда ей не доводилось носить столь дорогую одежду, но она давила нестерпимой тяжестью.
— Вот и невестушка вышла! — приветствовал ее Игор у крыльца. Там уже стояли расписные сани, а копытами били статные гнедые кони. До этого постылый жених оживленно говорил о чем-то со своими мрачными друзьями. Наверняка даже в день собственной свадьбы не забывал о торговле дурман-травой.
Котя с болезненным упорством размышляла, готова ли принять такой способ нажиться так же спокойно, как это сделала Ауда в свое время. В конце концов, многие женщины радовались бы беззаботной жизни в тереме. В Коте же лишь возрастало негодование. Возможно, говорило некоторое презрение к недостойным людям из-за высокого происхождения беглого отца.
Котя задумалась, что в деревне с ней обращались не так уж плохо, а она всех тайно ненавидела. Конечно, ведь в детстве отец прочил ей чудесную судьбу, богатый дом, жениха из торговых гостей. А потом обманул и оставил. И с этим жалящим сердце обманом Котя жила многие годы. Возможно, поэтому яростно сопротивлялась уговорам о прощении лживых людей.
— Садись в сани, да поживее! Чего застыла? — шепнула из-за спины Ауда, украдкой подталкивая.
— Хороша! Ох, хороша! — только свистнул жених, усаживаясь в санях и норовя обнять невесту. Котя без утайки отшатнулась от него, вжимаясь в самый угол. Уж что говорить о честности и бесчестии его занятий и торговли — все ее естество противилось обществу старика. Изо рта у него пахло кислятиной и луком, а космы волос из-под высокой шапки развевались по ветру, точно угрожающие голые ветви лесной чащи.
— Трогай! — приказал вознице Игор. — Что же ты? Боишься меня? Ничего, сегодня ночью после пира научу тебя не бояться.
От таких речей Котя едва не лишалась чувств, прижимая руки в теплых рукавицах к груди. Запястья тяжело стягивали кандалами памятные браслеты — то немногое, что уцелело из приданого. Но Игор бы не взял их в уплату долга, он наслаждался этой свадьбой не меньше, чем первая жена. Они оба словно проигрывали по второму разу то, что не получили в юности, только вот Котя во всем этой действе ощущала себя лишней.
Лучше бы ее выгнали в лес или отправили работницей на скотный двор — она бы больше обрадовалась. Теперь же весь свадебный поезд несся резво через всю деревню, вспахивая свежие борозды на дороге. Солнце играло искрами на снегу, взбитом в молочную пену, слепило глаза, отчего по щекам текли слезы. Котя украдкой стирала их и злилась, не позволяя превратиться им в настоящие рыдания. Только не среди гоготания молодцев, скоморохов и двух жен. Игор над ухом запел дурным голосом весеннего кота.
Все сливалось в давящий клубок, шелка и меха сдавливали гигантскими змеями, обвившими тело; чудилось падение в колодец. Котя запрокидывала голову и видела над собой распростертые крылья купола неба, а за ним неизменно представлялся ей Хаос. Это дневной свет обманывает, маскирует. А на деле-то человек всегда один на один с этой пустотой по ту сторону.
— Вот мы и прибыли, невестушка! — радостно возвестил Игор, ловко выскакивая из саней еще до того, как кони остановились. Котя же сидела и чувствовала, что колени ее подгибаются, а ноги дрожат сильнее, чем при нападении разбойников. Да ведь ее на веки вечные связывали перед лицом духов! И говорили, что жены остаются с мужем даже после смерти в Чертоге зеленых ветвей. Недостойных мужей терзают твари из Хаоса, а жен… То ли прощают, то ли заодно мучают. Друиды по-разному сказывали.
«Я не останусь! Хоть цепями прикуйте, а после смерти дух мой убежит все равно», — подумала решительно Котя, но на том и заканчивалась ее борьба.
Они прибыли в священное место, которое устраивалось в каждой деревне у края леса, но в пределах частокола — круг из десяти деревянных столбов изображал всех духов. Земля, Вода, Огонь, Воздух — по левую руку. Жизнь, Смерть, Война, Мир — по правую руку. А по центру высились Надежда и Равновесие — верховные, творцы и проводники всего сущего. Так десять столпов, десять перстов, десять проводников немо взирали на притихшую свадебную процессию. Рассказывали, что существовал когда-то одиннадцатый дух. Хаос, брат Равновесия. Но смутьянов, которые говорили такое, немедленно заставляли умолкнуть.
Котя рассматривала безмолвные изваяния — не лица, а лишь узоры — и видела в них только дерево, покрытое искусной резьбой. В этот день свет Барьера навсегда померк для нее, а духи не приходили на помощь. Если бы воспламенилась верхушка идола Надежды или все они вдруг пошатнулись, то Игор бы, наверное, содрогнулся и понял, что это дурной знак.
Но ничего не случилось, все шло слишком гладко: в центре святилища стоял друид. Котя помнила проводника воли духов из их деревни, мудрого старца, честного и доброго. Ведь он последним заступился за нее и посулил беды за творящееся беззаконие. Но этот незнакомый друид с хитрым видом поглядывал на Игора, даже подмигивал ему, обмениваясь короткими фразами. Затем он откашлялся и начал долгую речь о том, как священный брак связывает две людей в одну судьбу, как великий дух-кузнец — верный слуга духа-Жизни — свивает два стальных прутика.
«Он не может быть моей судьбой!» — вскричала молча Котя, но губы ее смерзлись, она едва стояла, окруженная хищными взглядами людей Игора. Среди них не нашлось ни родственников, ни настоящих друзей, только наемники, прислужники да другие лиходеи, которые помогали в бесчестных делах.
— Две жизни — одна судьба! — подытожил свою речь друид, вскидывая длинные рукава ритуального одеяния, на белизне которого вышивкой змеились все духи, попирающие Хаос. Но Котя смотрела себе под ноги, видела только самый край одежд, отчего рассматривала символические изображения поверженного Хаоса. И с ужасом представляла, что на копья также могу насадить Вен Аура — слишком уж много вооруженных людей окружало. Молчаливые наемники из Аларгота не выпускали из руки кривые мечи.
— Признаешь ли ты, создание духов, Игор, что Юлкотена — твоя судьба? — донесся через пелену голос друида.
— Признаю! — воодушевленно и беззаботно крикнул жених. Вернее, уже почти муж.
— Признаешь ли ты, создание духов, Юлкотена, что Игор — твоя судьба? — спросил друид, и Котя подавилась ответом. На мгновение она задумалась, что случится, если она ответит «нет». Может, тогда загорятся верхушки столпов? Может, тогда духи придут к ней на помощь? В это время друид повторил вопрос.
Воцарившаяся тишина давила, ощущались пронизывающие угрожающие взгляды, особенно, со стороны Ауды и Игора. Остальные-то наслаждались зрелищем, возможно, отказ бы позабавил наемников. Котя вспомнила, что ждет ее в случае неповиновения — дом увеселений. И, вероятно, вместо первой брачной ночи уже к вечеру пришлось бы ублажать каждого из гостей и наемников. Нет, такой исход страшил ее еще больше, чем мистическая связь двух жизней. Она решила усыпить бдительность своего похитителя, согласиться, показаться совсем покорной. А потом бы, может, придумала, как сбежать. Только времени на это оставалось все меньше и меньше.
— Да, признаю, — глухо отозвалась Котя, и в тот миг лишилась всякой веры в духов. Ничего не случилось, гром не грянул, даже легкий ветерок не повеял. Духи связали ее жизнь с жизнью бесчестного лиходея, все творилось перед их лицом, но они безмолвствовали. Не верилось, что после смерти на веки вечные придется мучиться с Игором. А если так, значит, у Хаоса больше мудрости и справедливости, чем у духов.
— Две жизни — одна судьба! — провозгласил друид, вскидывая руки, и за ним повторили все остальные. Затем новобрачные обменялись золотыми цепочками, которые повесили друг другу на шеи. У крестьян менялись обычно серебряными, совсем уж бедные и вовсе обходились связанными крючком разноцветными веревочками. Зато у бесчестного купца хватало денег на все, кроме совести. Ее-то не купить, как и любовь.
