Пожиратель снов (СИ) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Парень в лиловой толстовке встал со скамьи. В его руках была ветка толщиной с мое запястье, и он сжимал ее как бейсбольную биту. Хайк улыбнулся.
— Кицунэ. Я ощутил тебя, но не мог определить, где ты. Или кто ты.
Парень шагнул ближе, края его лица расплывались. Я моргнула. Густые ресницы и теплые карие глаза.
— Даже на драконов действует иллюзия кицунэ, — сказал Кен.
Хайк сжал ткань у моего горла. Я охнула.
— Уязвимая, — отметил Хайк. — Иронично, что стоит называть так меня, — странная дрожь пробежала по моим плечам до ладоней, которые сильно чесались.
Отличное шоу мы устроили для туристов, спускающихся по холму.
— Где ты был? — прошептала я, как на сцене.
— Получал разрешение на действия, — сказал Кен и взмахнул веткой.
Хайк толкнул меня на землю, но не успел избежать удара Кена. Он попал по спине Хайка. Я извернулась, бедро ударилось о землю с болью, удивление лишило меня остатков воздуха.
Двое мужчин кружили у моего тела. Запах кардамона усилился, глаза Хайка сияли зеленью Улликеми.
— Не вмешивайся, кицунэ, — сказал Хайк. Нет. Это был не тон профессора, а странная гармония голоса Улликеми. — Пожиратель снов — не моя добыча. Я ищу бога грома. Я вынужден.
— Твой союзник-человек позорит тебя, — сказал Кен, поднимая ветку.
Ветка с шипением развалилась. Кусочки мокрого гнилого дерева посыпались на землю и мое лицо. Кен скривился и отбросил остатки.
«Сила Улликеми? Хайк это сделал?».
— Ты меня не остановишь, — сказал Улликеми, голосовые связки человека охрипли от этой гармонии звука, казалось, звучал одновременно и балканский хор, и диджериду. — Поиск был трудным. Я хочу закончить.
Я осторожно села, дрожа в мокрой одежде на холодном воздухе. Мужчины не двигались, их глаза почти трещали от вызова во взглядах. Лицо Хайка было бледным, красные пятна горели на высоких скулах. Лихорадка. Его тело было быстро сгорающим топливом, и оно сгорало изнутри.
«Где же туристы, когда они нужны?» — вокруг не было ни души.
Присутствие Кена сзади успокаивало теплом, но я не могла оставаться на земле. Я подвинула ступни под согнутыми ногами.
— Мы все привязаны к определенному пути, — сказал Кен. — Но каждый выбирает, как по нему идти.
«Я смогу улизнуть в сторону?» — Хайк смотрел на Кена, отвлекся на их борьбу. Воздух между ним сгустился от напряжения, энергия дракона еще задевала мое лицо.
— Ты говоришь о выборе? Каком? Меня давно поработил людской миф. Я не помню, что было до Улликеми. Скажи, кицунэ, ты ли выбирал путь далеко от родного острова?
Гул, похожий на рычание, донесся от Кена.
— Притворяйся, что людские мифы не называют тебя, кицунэ. Притворяйся, что Совет не зазнался от своей важности. Верь своим иллюзиям. Я сдался неминуемому. Я хочу только узнать конец истории.
Хватит слов. Это было хуже дебатов, монолог Улликеми никуда нас не заведет. Серые штаны Хайка были перед моим лицом, и в голове возникла идея. Поймет ли Кен? Я сглотнула комок горечь в горле, не дала разуму остановить меня, прокатилась в колени Хайка. Он упал как башня из кубиков, размахивал руками, и локоть задел мою голову, пока я отползала.
Кен бросился на него, склонился над грудью Хайка, быстро дыша. Его лицо было острым, с темными глазами, которые я видела, когда мы искали папу по городу. Лиловая толстовка стала его свитером, а я села, стряхивая грязь и прутья с джинсов.
Серебряный нож сверкнул в свободной руке Хайка, он порезал свою ладонь. Кен толкнул предплечье к улыбающемуся рту Хайка на миг позже, чем нужно. Сила Улликеми загремела в голосе Хайка:
— Миг удивления заморозил тебя, — сказал Хайк, гармония звенела в приказе.
Меня охватил холодный страх, сделал меня пленницей своей плоти.
Кен застонал, мышцы его спины напряглись и расслабились. Он не мог двигаться.
Хайк легко оттолкнул его. Он встал, стряхнул с рук мокрую хвою.
— Теперь ты назовешь мне нужные имена, — Хайк нетерпеливо цокнул языком. Он обошел Кена, который пытался побороть оковы холода на руках и ногах и дрожал. — Имена, — голос Хайка, лицо было близко к моему, в тоне звучало презрение.
Так просто: два слова. Я могла произнести их, и Хайк отпустит меня, и Кен заберет меня домой. Я помнила поражающий взгляд Буревестника, угрозу в широкой улыбке Кваскви. Кваскви и Буревестник не стали бы мешкать, использовали бы меня для своей выгоды. Они могли сами за себя постоять.
Выступили слезы. Ложь себе не помогала. Все было не просто. Хайк не отпустит меня. Я понимала это. Улликеми хотел Буревестника, а потом моей крови, как и сказал Кен. Если Хайк узнает имена, он получит преимущество, а не отпустит меня.
— Мисс Пирс, я думал, вы умнее. Рядом есть те, кого можно заставить страдать, — он прижал серебряный нож к Кену.
«Он когда-нибудь перестанет угрожать важным мне людям?».
Что-то дрогнуло во мне. Я включала в эту мысль и Кена. Как того, кто был важен.
У него были тайны, но я доверяла ему. Может, глупо. Я скрывалась всю жизнь. От боли, от реального. От друзей, от мамы, от медленного увядания папы. Забота означала, что нужно было видеть, как страдают другие, видеть во снах их боль.
Если я буду сидеть и смотреть, как Хайк режет Кена на кусочки, что-то сломается.
«Не будь трусихой».
Хайк провел пальцем от уголка моего глаза по щеке, сжал мой подбородок, как делали в одном из черно-белых фильмов мамы.
— Кваскви, — прохрипела я.
Хайк скривился.
— Для следующей части нужна кровь смертного, — его тон звучал виновато. Он схватил меня за хвост у головы, сильно потянул. — Твоя кровь Хераи куда сильнее моей.
Серебряный нож снова сверкнул, и боль опалила линией мою левую щеку. За ним застонал Кен.
Кровь текла по моей щеке. Хайк смотрел, поймав зубами кончик языка, в глазах темнело желание Улликеми. Он из вежливого профессора стал то, что я обходила бы за километр при свете дня.
Шум искажал зрение по краям. Я забыла, как дышать. Холодный воздух стал льдом в моих легких, я задыхалась, как золотая рыбка без аквариума. Хайк моргнул, мое шумное дыхание спугнуло его из тьмы, где жили его желания.
Его гримаса стала голодной усмешкой, и он прижал ладонь к моей щеке, ловя кровь. Когда его кожа коснулась моей, я ощутила, как лишилась чего-то важного, задрожала в его хватке, конечности едва держали меня.
Хайк вдруг отпустил меня, и я рухнула на влажную землю. Зубы до боли сжали край языка, кислый вкус заполнил рот.
Хайка не было видно, но я слышала, как он заговорил на резком языке, на котором говорил с Улликеми. Шумное дыхание и ругательства показывали, что Кен еще боролся.
Ветви деревьев надо мной озарило солнце, вышедшее из-за туч. Вершина горы Худ была как бежевые осколки среди зелени.
Меня снова слепили серые помехи. Сознание утекало, как вода из дырявой чашки. Я цеплялась изо всех сил за треугольник горы Худ.
Хайк звучал все громче, и я поняла только одно слово.
— Кваскви! — произнес он. Сила Улликеми звучала в гармонии его голоса, проливалась на поляну во все стороны арктическим ветром.
Я боролась с силой Хайка/Улликеми и смотрела закрыть глаза.
За веками холод чуть Хайка немного убавился. Я смогла понять, что в моем животе горел уголек. Я попыталась прикрыть его рукой, но мышцы все еще сковывал лед.
— Он скоро придет, — сказал Хайк. — Потерпи еще немного.
Я закрылась от его голоса, боли на щеке и холодной влаги одежды. Уголек был теплым.
Это был фрагмент. Фрагмент Хайка. Он коснулся меня, когда забирал мою кровь, и, несмотря на тепло уголька, он вонял поглощающим желанием.
Этот фрагмент ощущался так же, как убитая женщина и юноша на дне ямы.
Сильное желание. Хайка.
Я нащупала уголек внутри себя, он напоминал твердый шрам.
Я вспомнила, как отбросила Кена. Не своей силой, а взятой из съеденного фрагмента Хайка. Я могла использовать сейчас эту силу.
«Пожиратель снов».
Меня тошнило. Я не хотела принимать в себя мерзкую страсть Хайка. Но она пригодится.
