Полнолуние для магистра (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Глава 8
В некотором мире, очень похожем на земной, жила-была девочка.
Хорошенькая, как цветок, щебечущая, как птенчик; единственная радость для своей рано овдовевшей маменьки и сурового деда. Отец девочки, молодой баронет сэр Оулдридж, погиб в самом конце последней магической войны, буквально за день до подписания Договора между Тайным Ковеном магов и молодым Георгом, первым королём в истории Островов, да и Европы, кто предложил не просто мир всем носителям магии, но взаимовыгодное и равноправное сотрудничество. Закончились времена Инквизиции. Многие семьи вздохнули с облегчением, поскольку наделённые Даром дети одинаково часто рождались и среди простолюдинов, и в покоях лордов и пэров. Ведь далеко не всегда магические способности поддавались отслеживанию; они не только переходили по наследству, но могли проявиться спонтанно, у обычного, казалось бы, ребёнка годам к десяти-двенадцати… и тогда ни титул, ни звание не могли защитить дитя от подвалов Инквизиции и принудительного служения короне. Эти несчастные лишались всего: имени, семьи, дома, а заодно и будущего, поскольку жили недолго: в ошейниках-блокираторах, под неусыпным контролем… зато на благо короне, о да! Не удивительно, что, в конце концов, давно назревающий кризис взорвался войной, затяжной и разрушительной, ибо силы противников были равны. Если на стороне власти сосредоточились отборные войска, то Тайный Ковен успел взрастить несколько поколений талантливейших магов, и не только боевых: стихийников, менталистов, друидов… Далеко не все родители законопослушно докладывали Инквизиции о проявившемся у ребёнка Даре: кто-то с риском для жизни, но прятал кровиночку, связывался с нужными людьми, переправлял тайком в особые школы для особых детей, прячущиеся где-нибудь в глуши… В пансионатах, о которых ходила недобрая слава — дескать, ребятишек там умаривают голодом и непосильной работой, почище чем в работных домах — на самом-то деле в нормальных человеческих условиях подрастали и копили силы юные маги…
Мало того: они учились.
А вместе с ними — и немногие уцелевшие в мире скроухи: разумные птицы, когда-то щедро делившиеся с людьми мудростью и способностями, а потом объявленные вне закона, как пособники магов. Они не умели управлять стихиями, не смогли бы накормить толпу голодающих пятью хлебами и двумя рыбами, совершенно не умели убивать… но они… умели видеть сны и пророчествовать. И, на беду свою, обладали природным простодушием и безоглядной доверчивостью, как и многие человеческие мудрецы. За что и поплатились, поскольку предсказания, сказанные не там и не тому, кому нужно, отнюдь не лили воду на мельницу существующей власти, и особенно Инквизиции; а пойти на службу последней добрые птицы отказывались наотрез.
В последней войне схлестнулись не только люди и маги, но и птицы. Скроухи и ворхи — Железноклювые, вороны Инквизиции. Мало кто знает и помнит об этой второй войне: в основном, лишь Светлые, лишившиеся верных фамильяров. Скроухи и до того считались вымершими…
Как это иногда бывает, перелом наступил нежданно-негаданно, и совсем не такой, который злорадно подготавливали святые отцы. Внезапно и без всякой посторонней помощи, всего лишь от разрыва аорты, скончался старый король, Его Величество Георг Первый. Срочно вызванный из поездки по Европе внук-наследник прибыл, к великому смятению двора, не один, а в совершенно «дурной компании», состоящей из секретаря-менталиста и боевых магов. Восшествие Георга Второго на престол более напоминало вторжение, нежели коронацию, и не окажись в это же время на свободе тысяч рабов-магов, в одночасье и по непонятной причине избавившихся от блокирующих ошейников, не растеряйся Инквизиция… ещё неизвестно, чем обернулась бы для Бриттании эта история. Скорее всего, сменой Ганноверской династии на иную, прикормленную и послушную. Но… вскоре на засовы страшных, ныне опустевших подвалов легли тяжёлые магические печати. Навсегда. Со скрипом и скрежетом зубовным Церковь, прижатая к стене увесистыми томами компромата и не рискуя потерять лицо перед паствой, одобрила мирный договор. Новый Георг, несмотря на молодость, ко всем делам подходил вдумчиво, неожиданностей не любил, а потому — к своему правлению подготовился загодя, в отличие от противной стороны, которая в последние десятилетия что-то уж сильно расслабилась и не смогла ответить ударом на удар.
…Ангелике ещё и года не исполнилось, когда в дедушкин дом на окраине столицы незаметно проскользнул какой-то бродячий торговец с птичьей клеткой в руках. На самом деле то был тайный гонец, принёсший Оулдриджу-отцу скорбную весть о гибели сына. Джордж Оулдридж-старший, Светлый маг в пятом поколении, лишь стиснул зубы… Миссия, возложенная на него секретной службой будущего короля, была настолько важна, что он не имел права даже скорбеть на людях о своей потере: для окружающих он был обычный обедневший дворянин, тихо и скучно коротающий остаток дней в обществе сына и невестки, сереньких, заурядных, незаметных…
Клетку с птенцом скроуха, спасённым из какого-то горящего дома, он поставил в детской. Пусть растут вместе, Сквикки и Ангелика. Если девочка, повзрослев, окажется Светлой, рядом с ней будет почти готовый фамильяр. За годы совместного проживания магопотоки маленького скроуха и человеческого ребёнка (если они есть) начнут подстраиваться друг под друга, увязываться в будущую нерушимую связку. А если Дар так и не проявится — что ж, скроух сам по себе прекрасный друг и советчик. Жаль только, что мудрости этим двоим придётся набираться вместе, начиная с нуля. Вот если бы птица хотя бы лет десять до этого пожила бы среди своих — глядишь, сама освоила бы часть данных свыше умений…
Но выбирать не приходилось.
О том, что он Светлый, соседи и знакомые не узнали даже после его смерти. Дед Ангелики был умнейший человек и прекрасно понимал, что росчерки короля и Верховного Мага на Договоре не означают мгновенной и жаркой любви людей к магам. В столице нет-нет, да и вспыхивали заварушки между молодыми и горячими послушниками новоиспечённых Орденов и обывателями, всё ещё не желающими признавать «равенство со всякими нелюдями»; а уж что творилось порой в отдалённых графствах — было страшно слышать. Сэр Оулдридж не хотел даже случайно подставить под удар невестку и внучку, мудро рассудив, что молодой и не слишком искушённой в житейских хитростях Джейн пока гораздо безопаснее оставаться скромной и незаметной вдовой, чем невесткой, женой и матерью Светлых магов. Вот пройдёт хотя бы лет пять-шесть при новом короле и новых порядках… Старик успел ещё при жизни убедиться, что его прогноз сбывается. Но всё же завещал Дженни быть осторожной и в новых знакомствах, и, возможно, в новом замужестве. Ведь, по милости короля, оказанной ему за особые заслуги, наследование титула в их роду разрешалось и по женской линии, а это значит, что стоит просочиться слухам о новоиспечённой баронетессе — и найдётся немало охотников до скромной «серой мышки». А замуж ей после его кончины выйти желательно: добрая и открытая, как скроух, будущая дама[1] Джейн ничего не смыслила ни в домашнем хозяйстве, ни в денежных делах и нуждалась в твёрдой мужской поддержке.
Правда, не полагаясь на постоянные заверения невестки, что она, дескать, и думать не хочет о новом замужестве, свёкор в завещании назначил одного из проверенных друзей её временным опекуном. Клятвы клятвами… а жизнь есть жизнь. И как в воду глядел. После его смерти и оглашения завещания вокруг молодой вдовы так и закрутились воздыхатели всех мастей и возрастов. Было от чего потерять голову двадцатипятилетней хорошенькой женщине, практически не бывавшей в свете, не прошедшей в юности через ухаживания кавалеров, а отданной из закрытого пансиона сразу замуж, хорошо ещё, по взаимной симпатии! Потом, после недолгого тревожного счастья последовало одинокое и тишайшее вдовство и ещё шесть лет, отданные только дочке…
Доктор медицины Роджерс, временный опекун баронетессы, старательно исполняя волю покойного друга, открывал ей глаза на каждого кандидата, но, по-видимому, делал это не слишком тактично, потому что со временем Джейн замкнулась и перестала с ним откровенничать. Но не смогла, в конце концов, удержаться от восторгов по поводу нового знакомого, лорда Оливера Грэхема. И вот тут даже строгому опекуну не нашлось, что возразить. Да ведь и в самом деле, нелепо и смешно подозревать в охоте за титулом и приданым не какого-нибудь нищеброда, а самого лорда, да ещё и графа, имеющего несколько имений и порядка двадцати тысяч фунтов годового дохода — только дохода! Скорее всего, имела место быть и впрямь нешуточная привязанность к молодой вдове, и даже, откровенно говоря, некоторый мезальянс… Впрочем, Оливер Грэхем, сорокалетний, но ещё моложавый вдовец, был настолько уважаем светом, что не сомневался: он заставит свет уважать и его новую супругу.
