Дракон проснулся (СИ) - Чернышова Инесса (список книг TXT, FB2) 📗

— Пойду схожу за горячей водой, — Берта поспешила выскользнуть из комнаты, поняв, что я хочу прочесть письмо в одиночестве. Надо будет отослать камень обратно, предварительно поблагодарив дарителя.

Я осталась одна и снова углубилась в первые строки довольно длинного письма, написанного витиеватым старомодным почерком без единой помарки:

«Ваше высочество, меня радует сама мысль, что вы вне опасности, и огорчает только одно: я стал причиной вашей болезни, видят Боги, вполне не желая того. Вы ничего не должны мне, а я, напротив, задолжал одну историю.

О вашей броши с хризолитами. Полагаю, что при вашей способности чувствовать драгоценные камни, вы оцените и её.

Когда-то один король этого края построил замок вдали от столицы на берегу моря, чтобы устроить в нём летнюю резиденцию. Замок был готов, но на следующую ночь случилась гроза, полностью разрушившая его. Так повторялось много раз, пока однажды на место строительства не пришёл мужчина и не сказал, что под одной из стен зарыто сокровище Дракона, и пока он не получит своего, замок не восстанет из руин.

Король поверил не сразу, короли бывают упрямыми и недальновидными, когда не всё зависит от их власти. Но вскоре его величество был вынужден откопать сокровище и передать его страннику, раз в неделю являющемуся за ответом. Им оказались хризолиты столь яркие и прозрачные, что больно было смотреть, а отвести взгляд невозможно.

Глаза Дракона — так прозвали их. С тех пор существует поверье, что тот, кто носит хризолиты, станет сокровищем дракона.

Вы напуганы? Напрасно, ваше высочество. Впрочем, возможно, просто смеётесь над сказкой, ведь всем известно, что Драконы давно покинули Сангратос. Оно и к лучшему, я сумел развлечь вас даже на расстоянии.

Выздоравливайте, ваше высочество. Я буду рад нашей новой встрече, смею полагать, вы тоже».

Подписи не было, письмо походило на частную переписку любовников, что не понравилось мне ещё и тем, как точно лорд Рикон писал о моём даре, будто знал меня много лет и имел права предъявлять претензии. Письмо дерзкое, порвать и забыть. Я сделала первое, спрятав разорванное под подушку, а со вторым были проблемы.

Вскоре вернулась Берта, помогла привести себя в порядок в ожидании магов-целителей. Они должны были помочь мне снова обрести прежний облик: за время болезни мои волосы почернели, как и положено было им по природе, а глаза сделались бездонными ямами, в которые страшно смотреть.

И кожа посмуглела настолько, что если бы я вышла сейчас на улицу, то не смогла бы избежать косых взглядов.

— Растопи камин, мне надо кое-что сжечь, — приказала я таким тоном, чтобы у Берты не нашлось смелости расспрашивать, весна почти перешла в лето, жечь камины в жару опасно для здоровья. — И камень этот отошли назад, я не могу принять от малознакомого мужчины столь щедрый дар.

— Как прикажете, ваше высочество, — Берта, казалось, была довольна. — Тут вот ещё какое дело, не успела рассказать, этот лорд, что приходил к вам, он обручён с леди Оливией Лаветт. Пока болели, и обручился, а ещё посмел письмо прислать, но он вам помог, так целители говорят, так что отказать не посмели, тем более её величество королева-мать хлопотала за лорда.

— Рада за леди Оливию, — хмыкнула я, испытав странную досаду, словно тот, на чью благосклонность рассчитывала, не выказал её в должной мере. Ну и прекрасно, совет им да любовь!

Приводя себя в порядок, принимая посетителей в лице Главной храмовницы, я не могла отделаться от ощущения, что за мной следят. Письмо было сожжено, однако подарок оставался в комнате, я не могла избавиться от него, боялась потерять, чтобы не подумали, что не хочу отдавать. Изумруд что-то шептал мне, но я не слушала.

Достаточно с меня алмаза Катринии, который настоятельница, к счастью, забрала с собой.

— Вы приступите к работе в главном зале, Ниара, — произнесла она на прощание. — Ваши способности должны послужить во благо сокровищнице.

Я ненадолго осталась одна в комнате, где ещё тлели уголья. Раскрыла окно, и ветер бросил мне в лицо фразу, от которой я отмахивалась всё утро, которую шептал изумруд, подаренный чужаком: «Me quoque fata regunt»

«Я тоже подчиняюсь року».

Надо немедленно избавиться от камня и больше никогда не носить броши с «вечерним изумрудом».

4

— Так странно: вы скрываете своё имя, я живу под чужим. В нынешние времена это модно: носить маску, — потомок лорда Рикона, второго советника короля, который спал и видел, чтобы лишить меня богатства, а там и жизни, чем-то напоминал своего прадеда, но с поправкой на нынешнее время.

— Маску носить было модно и много лет назад, — ответил я, присаживаясь в кресло посетителя. Вполне комфортное, обитое дорогим бархатом ярко-красного цвета. — Ваш прадед, или кто он вам, любил выставлять себя бедным, чтобы не оскорблять жадный глаз Аелиса Второго. И его кресла были не чета вашим.

— Как приятно поговорить с тем, кто воочию видел моего предка. Каков он был?

Хозяин, назвавшийся Альбертом, был выше моего современника, но внешность имел столь же невзрачную, как и его предок, та же жиденькая остроконечная бородка украшала подбородок, а густые усы, за которыми, несомненно, ухаживали, обрамляли тонкие губы.

— У него были такие же грустные большие серые глаза, как и у вас. Иной раз смотришь — несчастный человек, вынужденный нести бремя власти, а копнёшь глубже да посидишь в его жёстких креслах, напоминающих о пыточных подвалах его величества, и понимаешь: он просто завидует тем, кто знатнее его. Не спит по ночам, скрежещет зубами, но не может перестать об этом думать.

— Забавный, должно быть, был человек, — холодно улыбнулся Альберт и, откинувшись в роскошном кресле, скрестил пальцы рук, смотря на меня, как коллекционер на раритет, прикидывающий, так ли он ценен, как о нём говорят.

— Наверное, расстроился, что я исчез, хотел видеть моё падение, а тут такая досада.

— Вы знали, Дэниел, что он был причастен к исчезновению вашего отца? — по лицу хозяина пробежала усмешка, так похожая на гримасу. Но мгновение спустя он лишь внимательно наблюдал за моей реакцией.

— Нет, — коротко ответил я, чувствуя, как пламя рвётся из груди. Сердце грохотало, в висках стучала кровь, я едва сдерживался, чтобы не сорваться и не превратиться в зверя. Не разметать здесь всё в каменную крошку и не сжечь в первородном чистом огне хозяина этого логова.

— Я разбирал его дневники, довольно подробные, они теперь хранятся в моём личном архиве, как величайшее сокровище. Мой прадед был несчастным человеком, после вашего поражения он прожил пару лет и был казнён по обвинению в государственной измене. Имущество конфисковано, семья лишена титулов и земель. И виновата в этом та же женщина, что и погубила вас.

Альберт побледнел, его губы снова начали подёргиваться, а в глазах появилось выражение, свойственное побитой собаки. Любой на моём месте мог бы пожалеть этого человека, страдающего серьёзным недугом, но я видел за личиной болезни бессильную ярость и почти такое же желание отомстить, какое владело мной. Только моё было сродни глухому раздражение, оно было способно терпеливо ждать своего часа, человек же напротив напоминал бесноватого, чья злость сжирала душу.

— Но теперь вы довольно преуспели, — перевёл я разговор в миролюбивое русло. Власть придержащие одинаковы во все времена: потешь их самолюбие — и делай с ним, что хочешь. Особенно с незнатными выскочками. — Я заметил, получаете королевскую почту.

— Это так. Моё новое имя вписано в Книгу древнейших родов, милорд. Я богат настолько, что могу скупить всю землю в округе столицы, — Альберт снова улыбнулся и обвёл взглядом кабинет со шкафами из красного дерева, со светильниками из колхийского цветного стекла и толстенными книгами со стёртыми золоченными надписями, вероятно, столь редкими фолиантами, собранными со всего Старого света.

Я любил древние тексты и знал в них толк. Эта библиотека стоила целое состояние и была ценна для своего владельца. На корешках не было пыли, а в кабинете поддерживалась такая атмосфера, что человеку здесь будет прохладно, а книгам в самый раз.