Между Призраком и Зверем - Сурикова Марьяна (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Это было некое жизнеописание особенно выдающихся личностей нашей империи, поскольку на обеих страницах шли биографии разных людей, а к каждой прилагался портрет. Первый лист полностью занимала история жизненного пути некоего барона, первооткрывателя западных земель, которые до его изысканий считались бросовыми и непригодными для обитания. На следующем листе поместились две биографии поменьше. Та, что занимала больше половины страницы, опять же принадлежала известному мужчине-историку, чье имя мне доводилось слышать. А вторая, как ни странно, касалась женщины, хотя мало кто из представительниц слабого пола обладал столь незаурядными способностями, чтобы быть включенными в издание, хранящееся в императорской библиотеке.
Сперва я прочитала имя – Инесса Асвальди, и наряду с фамилией в голове всплыло воспоминание об известнейшем музыкальном театре нашей столицы – Асвальдский дом музыки или по-простому Асвальди. Впрочем, всколыхнувшееся любопытство было утолено, когда я увидела чуть ниже строчку «Золотой голос империи». Эта женщина была певицей и именно была судя по датам рождения и смерти. Она ушла из жизни довольно молодой в возрасте двадцати с лишним лет, при этом за время короткой и головокружительной карьеры настолько поразила собственным талантом современников, что в ее честь назвали лучший театр. А вот следующие строчки заставили меня буквально замереть и перечитать их заново: «Первая фаворитка только взошедшего на престол императора Ириадена авин Тартос амон Монтсеррат». Затем еще несколько предложений о весомом вкладе в развитие музыкальной культуры империи и основании целого музыкального направления, а последняя строчка о гибели певицы в результате несчастного случая. На этот раз я изучила дату не вскользь, а прикинула, что некое трагическое происшествие имело место лет десять тому назад.
Подняв голову, я посмотрела на сосредоточенного Кериаса и снова подвинула книгу к нему. К сожалению, портрет, отпечатанный в ней, был небольшим и слишком темным, чтобы внимательней изучить черты изображенной девушки, а еще представленной информации оказалось недостаточно для понимания.
– Удовлетворила любопытство, Мышка? – серьезно поинтересовался дознаватель, и пусть вопрос прозвучал невозмутимо, но ощущалось в его голосе и манере говорить нечто, указывающее на полное отсутствие демонстрируемого спокойствия.
Я покачала головой. Лучше навлечь гнев мужчины, но разобраться, в конце концов, в тайнах прошлого.
– Нет, я поняла лишь, что император прислал вам книгу с биографиями известных людей и что намекал, скорее всего, на эту женщину, свою первую фаворитку. Однако я не вижу сходства, и понимания от этой информации не прибавилось.
Кериас как-то устало прикрыл глаза, провел ладонью по лицу, потом вдруг поднялся почти неуловимым движением и прошел к одной из стен. Коснулся ее ладонью, послышался щелчок, часть стены выдвинулась, превращаясь в искусно скрытый тайник, который реагировал судя по всему именно на магию императорского кузена. Затем из его глубин была извлечена одна из папок и брошена мне. Именно не передана, не положена на край стола, а вот так отправлена по воздуху, чтобы в итоге притормозить и зависнуть над моими вскинутыми вверх ладонями.
Осторожно дотронувшись до парящей папки, не успела подхватить ее, когда чары левитации рассеялись. Она упала, и часть листов рассыпалась по полу, а я присела, чтобы быстро собрать их обратно и снова выронить, громко охнув и подхватив лист плотной бумаги с отпечатанным на нем портретом.
Большие темные глаза, обрамленные густыми ресницами, длинные перекинутые через плечо волосы, цвета тягучего темного шоколада, белая кожа и изящные черты лица. Более изящные и гармоничные, чем у меня. Да и красота девушки была явно дарована ей самой природой, а не тщательно отшлифована мадам Амели, однако нельзя было не заметить сходства, сходства между мной и той, кого называли золотым голосом империи и первой фавориткой императора.
Захотелось застонать и вцепиться руками в волосы, выкрашенные в чужой цвет.
Ну почему эта модистка тогда просто не махнула на меня рукой, не дала первое попавшееся платье и не выгнала из своего салона? Мадам Амели оказала медвежью услугу, явив миру облик, крывшийся под невзрачной внешностью библиотечной мышки.
Дрогнувшей рукой я медленно положила портрет в папку, старательно контролируя собственное желание перевернуть его лицом вниз, потом подтянула другие листы с различными данными, вплоть до того, где родилась и провела детские годы императорская избранница. А на последнем листочке я совсем забыла как дышать и снова перечитала бросившиеся в глаза строки: «Инесса дор Харон амон Монтсеррат, урожденная Асвальди, погибла в результате несчастного случая в родовом поместье семьи после обрушения одного из перекрытий».
Все. Вот тут наступил такой сумбур в голове, что перед глазами появились и поплыли разноцветные круги.
Дор Харон – имя рода, к которому принадлежит Кериас. Но как подобное возможно, если Инесса являлась фавориткой императора?
Медленно, невероятно медленно, я все же сгребла листы в одну кучу, засунула в папку, поднялась на ноги, прижав объемное досье к груди. Выпускать из рук не хотелось, хотелось забрать наверх, закрыться в спальне и пересмотреть все, вчитываясь в каждую строчку, в каждый пункт, рассказывающий о чужой жизни незнакомой мне женщины, чья судьба неожиданным образом повлияла на мою.
– Отдашь? – протянул ладонь Кериас.
Не знаю, что на меня нашло, но я покачала головой.
– Ты узнала достаточно, и любопытство теперь удовлетворено, – с легкой досадой произнес дознаватель, а в следующий миг папка вырвалась из моих рук, взмыла высоко и, описав круг, вернулась в тайник. Щелкнул замок, и стена вновь стала цельной, скрыв потайное отверстие.
Кериас направился к двери, отворил ее и приглашающим жестом указал мне на выход. Вот так относительно вежливо, но непреклонно, велел покинуть его кабинет.
Я подошла и остановилась на самом пороге, чтобы спросить:
– И она настолько хорошо пела, что вы оба до сих пор забыть не можете? Император шлет вам книгу, чтобы кровь попортить, а сам при этом пытается сделать меня собственной фавориткой. Все лишь потому, что я умудрилась напомнить внешне женщину, погибшую десять лет назад?
– Она пела как ангел, или вернее будет сказать, как морская сирена. При звуках ее голоса люди забывали себя. Этот ответ устроит тебя, Мышка?
– Устроит, если вы отпустите меня на все четыре стороны. Хотите ту девушку, загримируйте под нее кого-нибудь другого!
– А с Призраком ты сама справишься? – совершенно спокойно и словно мимоходом поинтересовался Зверь. Его заявление немного сбило с толку, и я не сразу нашлась, что ответить.
– Тебя привезли сюда для защиты от него в первую очередь, а если вдруг не устраивает сходство с моей бывшей женой, то поверь, вы абсолютно разные люди.
В следующий миг меня обхватили за плечо и развернули к выходу, но только я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться со своими эмоциями, и шагнула прочь, как пальцы Кериаса сжались крепче, удержав на месте.
– Так, стоять! – велел сыщик.
Он склонился ниже, зачем-то рассматривая ворот моего платья, потом резко выдохнул и, схватив теперь за оба плеча, легонько встряхнул.
– Твоя кровь или его?
– А?
– Кровь на вороте платья твоя или императора? Ты ударила его или он обидел тебя?
– Он меня укусил, – зло выдохнула в лицо напряженного дознавателя. – Намеревался поставить метку, но не сумел, имел на ночь свои планы, но догадался, что выставит себя дураком, не справившись с платьем. Он решил отпустить меня к вам, приложив к основному подарку, но прежде хотел оставить метку на губах, чтобы вы видели, а потом…
Я сжала зубы, пытаясь вернуть самоконтроль, и перевела дух.
– Что потом?
Кажется, зубы сжимала не я одна.
– Потом он потерял голову.
– Так как ощутил вкус твоей крови?
– Да.
Я прямо посмотрела в лицо дознавателя, которому, кажется, больше объяснений не требовалось. Он глубоко вдохнул, выдохнул, потом снова и, наконец, вымолвил: «Я решу этот вопрос».
