Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма (книга бесплатный формат .TXT) 📗

— Мон?

— А ты знаешь другую мою возлюбленную?

— Мало ли. У папы их знаешь сколько было?

— Любовницы и возлюбленные, позволь заметить, это совершенно разные вещи, — возразил Шэйран. — И мы сейчас вроде бы разговариваем не об отце, а о том, что ты делаешь со своей жизнью. Зачем всё старательно ломаешь, пытаясь убедить весь мир в том, что так будет лучше. Ты не пленница прошлого, Эрла. И совершенно никому ничего не обязана.

Она кивнула. Разумеется, нет — но хотелось повторить в очередной раз, что мама ни за что не простит ей случившегося. А ещё — что Эльм никогда не сможет вновь что-то почувствовать к ней.

— Скажи мне, — он повернул сестру к себе, — этот шрам — так и не сойдёт, правда?

Она кивнула. Протянула руку, провела рукой по коже — шрам был едва заметной тонкой полосой и почти не портил её лица. Казалось, даже добавлял необычности, может быть, превращал её во что-то уникальное.

— Я не хочу от него избавляться, — покачала головой Эрла.

— Как он чуть не погиб?

Ей хотелось промолчать.

— Защитил тебя, правда?

— А ты знаешь, где поселились Анио и Реза? — она попыталась рассмеяться, но смешок прозвучал глухо и очень устало. — Они решили, что за домик отшельника вполне сойдёт тот, внутри сада… Что они там смогут счастливо жить, подальше от цивилизации, в десяти метрах от дворца! А знаешь… — она запнулась. — Меня пытались разрубить, а он выступил вперёд, чтобы принять на себя удар. Его едва ли пополам не перерезало, и так удивительно, что… Просто всё вовремя закончилось, наверное, и потому у Эльма ещё был шанс. И до сердца тогда меч не дошёл.

— И ты, наверное, в тот момент надеялась, что он выживет. Что его сердце будет цело. А теперь своими же руками собираешься его разбить, только потому, что боишься своей же матери, согласен, чуточку склонной к некоторой тирании. Но не более того! Мама, в конце концов, всегда будет твоим лучшим другом, но это не повод отмахиваться от любви.

— Я даже не знаю, как так вышло, — вздохнула Эрла. — Полюбить врага… Я ж его терпеть не могла, когда мама описывала… Описывала, насколько противен герцог Ламады. А сейчас я бы так хотела просто уехать куда-то с ним… Будь он хоть сто раз простолюдином, теперь, с новыми законами. Мы бы нашли, как жить. Но мать никогда не позволит нам быть вместе.

Она сейчас казалась такой расстроенной, такой грустной — будто бы поздняя осень. Эрла родилась, когда земли коснулся последний алый лист — дочь огненной королевы.

Сколько себя помнил Рэй, рядом была его младшая сестричка. Разница всего в два года — он помнил, как радовался папа, как он сам, мальчишка, бормотавший что-то непонятное — не выговаривал половину букв, — заглядывал в колыбель.

Как обнимал тогда маму, как прижимался к отцовской ноге — они и тогда уже внешне были похожи. Как бабушка по вечерам рассказывала ему сказки и зажигала пламенные огоньки на кончиках пальцев.

Как отец взращивал растения из-под земли, а ещё — не проходило и недели, чтобы он не притащил им во дворец какого-то кота, и папа каждый раз улыбался и соглашался, а мама злилась — у Эрлы может быть аллергия. А вдруг это чудовище с хвостом посмеет её оцарапать?

Помнил, как один кот даже остался, тот, что не блохастый. И они вдвоём — пятилетний Рэй, трёхлетняя Эрла, — возились с ним повсюду.

Кот куда-то делся, когда Шэйран стал старше. Ему было четырнадцать, их пушистый друг сбежал, или, может быть, и вовсе погиб, а Рэй собрал вещи и отправился в Вархвскую академию, впервые делая самостоятельные шаги на этом пути.

Он уже тогда видел — необязательно быть слабым, если ты мужчина. Можно, как отец, завоёвывать страны, расправив гордо плечи, драться не на жизнь, а на смерть, но одинаково каждый раз побеждать.

Его маленькая Эрла так и осталась крохотной сестрёнкой — даже когда вытянулась, когда стала привлекательной девушкой, лишённой всякого кокетства. Одно слово — матриархат; такая прямая, такая искренняя, такая родная. Он никогда в своей жизни не переставал её любить, она, наверное, единственная верила в него от начала и до конца.

Теперь, когда они выросли, всё было совсем иначе. И больше Эрлу не сдерживали оковы, навешанные мамой, и он тоже расправил плечи и уверенно шагал вперёд, не давая себе ни на секунду остановиться — так было нужно.

И она, его маленькая Эрла, хотела сдаться?

— Плевать на мать. Просто оставайтесь вдвоём — и пусть она делает всё, что хочет. Разве важно то, что будет думать мама, если вы любите друг друга? — Шэйран усмехнулся. — Между мною и Мон всегда стояла религия. И каждый раз мы наталкивались на эту тень — на богиню, на Первого. Они, словно те паразиты, разъедали чувства, разъедали мысли, и сколько должно было миновать бессонных ночей, чтобы увидеть их настоящих? Чтобы понять, что в выдуманных религиях нет ни капли правды?

— Даже если я рискну, — покачала головой Эрла, — он со мной быть не захочет.

— Почему?

— Я — дочь Лиары. Я отобрала у него его герцогство — ну, не лично, конечно же. Но всё равно, мама всё это делала, чтобы потом передать мне. И он это прекрасно понимает. Думаешь, он сможет быть спокоен, пока не отвоюет Ламаду? И не отвоюет. Мама не позволит ему стать герцогом. Никогда. Мы так и останемся с разбитыми сердцами на обочине большой дороги.

Рэй усмехнулся. Ему не хотелось об этом говорить — он думал, что, может быть, Эрла хотела бы и сама занять трон.

Но сейчас — слишком уж это казалось нереальным.

— Кем бы ты хотела быть больше, герцогиней или королевой? — спросил он.

— Любимой, Рэй. Любимой.

Он облегчённо выдохнул воздух, словно признавая, что украсть у сестры её по закону место было труднее всего на свете — труднее, чем править державой, чем наконец-то занять родительское место на престоле — место, о котором он никогда и не мечтал.

— Тогда не волнуйся, — вздохнул он. — Можешь сказать своему Эльму, что Ламада его. В пределах державы, конечно же.

— Мама никогда не позволит ему занять это место.

— Не имеет значение то, что позволит мама.

— В любой стране всё решает правитель.

— Да, Эрла. И, если хочешь, первым делом послезавтра я издам указ, чтобы твоего Марсана вернули на его место. Не могу ж я позволить сестре, в конце концов, страдать.

Она подняла на него взгляд, ошеломлённый, но отчего-то такой счастливый, что глаза будто бы светились.

— Тебя коронуют? В Эрроке?

— Я не знаю, как теперь назвать эту страну. В Эрроке, в Элвьенте, в Торрессе… — парень вздохнул. — Они отказались. Отреклись от трона, понимаешь?

— Папа? Мама?

— Да. Оба.

Эрла мотнула головой — и засмеялась, так легко, так весело, будто бы впервые в жизни смогла наконец-то почувствовать себя счастливой.

— Обещай мне, — промолвила наконец-то она, — что перед всеми этими герцогскими статусами ты женишься сам. И… — в глазах заплясали забытые давно уже счастливые искринки, — вы с Мон немедленно заведёте достойного пушистого кота!

========== Глава восемьдесят восьмая ==========

Остывающие алые лучи эрроканского солнца осветили длинную дорогу тонкой полосой, придавая ей кровавый оттенок. И будто бы замерли, повинуясь высшей боли.

Не было ни ветра, ни туч на безграничных небесах, и ни один звук не нарушал холодную, мрачную, торжественную тишину.

Они все — и эрроканцы, местные или прибывшие на битву, и элвьентцы, по-военному торжественные, в парадных мундирах или давно уже изрезанной мечами воинской форме, пережившей не одну битву, и торррессцы, пленённые сбежавшим магом, опустившие теперь голову низко-низко, словно признавая, что успели натворить за долгое время сражений, — замерли в вечном молчании, будто бы статуи, будто бы вновь подчинённые тем сумасшедшим потоком магической силы, что сбил их с ног почти неделю назад.

Никто из них — и молодой наследник престола, наверное, тоже, — не был готов к этому. Никто не ожидал, что всё случится так быстро. Никто не думал, что это возможно.

Обычно на каждой коронации толпа роптала, перешёптывались между собой знакомые, люди тихо пытались выяснить, видел ли кто будущего правителя, разговаривал ли с ним, достоин ли этот мужчина — или эта женщина, — занять трон…