Страсть Волка (СИ) - Адьяр Мирослава (читать полную версию книги .TXT) 📗
Мужчина слабо улыбается, оборачивает меня в ткань и отходит назад, позволяя мне самой высушить тело и волосы.
— Очень на это надеюсь, Нанна.
***
Имран помогает мне облачиться в специально подготовленное платье — воздушное, белоснежное, слишком откровенное и открытое, вызывающее у меня только раздражение и страх. Мягкое кружево обнимает плечи, уходит вниз острым клином, едва-едва прикрывая грудь. Юбка такая легкая, почти невесомая, что не скрывает тело.
Мужчина мягко водит жесткой щеткой по моим волосам, хоть от густой косы и остались одни только воспоминания. Имран будто пытается успокоить меня, пусть даже таким странным способом: как может мать успокаивать ребенка, расчесывая ему волосы перед сном.
Матушка…
Что мне делать? Как поступить?
Слишком тяжело, я совершенно растеряна и разбита, не знаю, что предпринять и как все исправить. Куда бы я не ткнулась — везде тупики и нет никакого выхода.
Если даже я отдам свою жизнь Альгиру, он никогда не отпустит моих родителей. Если волк успеет и найдет меня, если доберется и Альгир падет — это убьет мою семью. Нет ни одного плана, где я смогу спасти всех.
Я хочу спасти всех…
— Ты должна держаться, Нанна.
Имран аккуратно застегивает все пуговки у меня на спине и сжимает мои плечи всего на несколько мгновений, будто хочет поделиться силой.
— У меня есть для тебя подарок.
Мужчина достает из кармашка на груди тонкую длинную цепочку и раскрывает ее перед моими глазами, чтобы я рассмотрела украшение со всех сторон. Аккуратный камень в форме полумесяца — совершенно гладкий, отполированный, похожий на кусочек льда, обточенный волнами северного моря. Внутри полумесяца плещется алый закат и морская лазурь, переполненная звездами и всполохами.
— Это медальон моей дочери. Ее талисман удачи, — Имран быстро и аккуратно защелкивает замочек цепочки на моей шее, и я чувствую, как поверхность украшения холодит кожу. — Она отдала его мне, когда… ушла в чертоги Галакто. Чтобы я помнил о ней, хотя даже проживи я тысячу лет — не забыл бы никогда.
Он отходит назад, окидывает меня быстрым взглядом, будто хочет запомнить каждую деталь и, коротко поклонившись, открывает дверь.
— Прости, что я не могу помочь тебе снова. Теперь Альгир знает каждый мой шаг, нам не сбежать.
Я сжимаю его руку, пытаюсь передать хотя бы каплю своего тепла.
— Я бы не смогла. Моя семья здесь.
Имран кивает.
— Ты готова?
— Нет.
Короткая, едва заметная улыбка поджигает зелень в его глазах, а я, оперевшись на протянутую руку, шагаю вперед.
Навстречу неизвестности.
— Дорогая невеста. — Имран кашляет, касается ладонью горла и отходит в сторону, как только Альгир встречает меня у подножья лестницы. В зеленых глазах управляющего плещутся боль и отчаяние, мужчина с трудом хватает воздух побелевшими губами и опирается рукой на массивные перила.
Я чувствую, как крепкие холодные пальцы до боли стискивают мою ладонь, а во взгляде капитана — зимняя стужа, пусть даже его губы растянуты в приветливой, но совершенно неживой улыбке.
Я не отвожу взгляд, не пытаюсь вырвать руку или сопротивляться. Он не получит от меня ничего, кроме презрения, ни капли страха, ничего, что может подпитать его жизненную силу. Я понимаю, что, скорее всего, Альгир просто вырвет из меня нужные эмоции, но сейчас я могу позволить себе хотя бы мгновение уверенности.
— Нанна, вы так быстро покинули мой замок в прошлый раз! Даже записки не оставили, — Альгир обхватывает меня за талию и медленно идет в сторону крепкой, обитой железом двери, надежно скрытой тенями и темными разводами глубоко под лестницей.
Вот поворот, ведущий на кухню. Я могу поклясться, что чувствую аромат того самого чая, что так по-домашнему плещется в чашках и дарит уют и надежду на что-то лучшее и большее.
Кажется, что прошла сотня лет, а не несколько дней.
Темнота катится под нашими ногами и облепляет дверь сверху донизу, сверлит меня желтыми глазами и скалит пасти.
Щелк!
У плеча клацают клыки, едва не касаясь белоснежного кружева, а я крупно вздрагиваю, дергаюсь в сторону; но Альгир столь сильно сжимает мой бок, что боль простреливает до самого позвоночника и по телу разливается нестерпимый холод, готовый в любой момент прошить мое сердце навылет.
— Не нервничай, дорогая, — Альгир наклоняется так близко, что я чувствую горьковато-сладкий запах ландышей. — Они не тронут тебя, если я не прикажу, — холодная рука медленно скользит по моей спине к шее, сжимает затылок с такой силой, что вот-вот должны треснуть кости, — и надеюсь, ты не дашь мне повод приказать им.
Дверь скрипит и неспешно отворяется, а мне хочется вопить и топать ногами, только бы Альгир перестал мучить меня болезненным, невыносимым ожиданием. Очень не хватает тяжести меча на поясе и тугого захвата брони на груди; чувство, что я совершенно беззащитна и раскрыта перед врагом, выводит меня из себя, бурля под горлом тошнотворной горечью.
Альгир почти тащит меня внутрь, и я оказываюсь в кромешном мраке, а дверь за спиной медленно закрывается.
Громкий хлопок по стене — и над головой вспыхивает мягкий желтоватый свет: плывущие под потолком шарики размером с кулак выхватывают из темноты широкую винтообразную лестницу, уходящую вниз, под зáмок.
— Шагай, дорогая, — шипит Альгир. Из его голоса исчезает вся холодная учтивость, а остается только раскаленная ярость и нетерпение. — Ты ведь хотела встретиться с родителями? Я могу это устроить. Последнее желание для дражайшей невесты.
Приходится перебирать ногами так быстро, что я боюсь навернуться вниз и встретиться лицом с каменными ступеньками, но капитан не дает мне свободно вздохнуть: прижимает к себе столь крепко, что я начинаю задыхаться и жадно хватаю ртом студеный воздух.
Через минуту мы останавливаемся у еще одной двери, которая на этот раз выглядит не просто старой — древней. Будто она была здесь до того, как возник сам Волчий Клык — и весь он строился вокруг этого странного места. По спине бегут мурашки, а желудок сжимается от накатившей тошноты и ощущения, что там, за деревянным полотном, какое-то голодное чудовище, которое только и ждет, когда сможет вонзить клыки мне в горло.
Щелчок. Еще один.
В движение приходит скрытый от моих глаз механизм.
Дверь медленно открывается, и Альгир втягивает меня внутрь колоссального зала. Здесь так много света, что глаза невольно слезятся после полумрака коридора; на темном, почти черном потолке скручиваются тугие кроваво-красные спирали, и кажется, что они движутся, как клубки разъяренных змей; а нос щекочет странный сладковатый запах, в котором проскальзывает приторность меда и соленая сталь крови.
На первый взгляд в зале нет абсолютно ничего — он так же пуст, как и заснеженная равнина, представшая передо мной в день прибытия на Таселау. Гладкие стены из темно-синего камня испещрены символами, которых я не знаю, но стоит только присмотреться, как я замечаю два массивных кристалла, стоящих справа и слева от высокого постамента, расположенного в противоположном конце зала.
— Мама! — кричу отчаянно, дергаюсь и рвусь вперед, а Альгир, как ни странно, разжимает пальцы и позволяет вырваться из стальной хватки. — Папа!
В двух кристаллах я вижу только их расплывчатые тени, но сомнений нет — это мои родители.
Моя семья!
— Что ты с ними сделал, сукин ты сын?!
Хлесткая пощечина оглушает меня, выбивает почву из-под ног, и я чувствую, как Альгир тащит меня вперед, толкает с силой, укладывая на ледяной камень постамента.
Еще один рывок — и отчаянная попытка вцепиться ногтями в лицо капитана, но грубая хватка за волосы и мощный удар затылком об камень на несколько секунд мутят сознание. Потолок плывет, растекается в разные стороны и бьется на отдельные ленты, слоится, как прокисшее молоко. Под веками проносятся оранжевые и зеленые огоньки, на языке отчетливо проливается привкус крови и какой-то странной горечи.
