Мои неотразимые гадюки. Книга 2 (СИ) - Сергеева Александра Александровна (библиотека книг .txt, .fb2) 📗
Руф изо всех сил волочил ноги за своими покровителями и пылал пламенем мести. Не к грагам – чего взять с животины? Как только до него дошло, что добрый господин Грассин всё знал и бросил людей на погибель, в коллективе появился ещё один его недоброжелатель. Понятно, что с мальчишкой скорость передвижения значительно снизилась. Нет, Дон нередко вскидывал его на закорки, предварительно победив в смертельной схватке за мужскую гордость. Но теперь падала его собственная скорость – хрен-то редьки натурально не слаще. Не то, чтобы у них горело – не на самолёт опаздывали. Однако и поторапливаться стоило, пока Фуф с приятелями не соскучились и не бросились на их поиски.
Практичная Паксая попросила обеих гадин присмотреть по пути стадо диких коров. Таковое обнаружилось к вечеру второго дня. Лэти приманила корову с телёнком и здоровенным, трескающимся по швам выменем. Дон надоил полный котелок молока, после чего охмурённую корову отпустили восвояси. До апокалипсиса таким делом занимались исключительно женщины. Теперь же дойка выпала из разряда женского труда: добыть молоко из таких сосков могут только здоровенные мужские лапищи.
Руф о молоке не помнил – его память выбросила почти всё, что было с ним до гибели деревни. И теперь он смаковал его, цедя белое тёплое наслаждение маленькими глоточками. Потому, как всё та же злыдня Паксая запретила лакать его от пуза. Дескать, вреда от того может случиться больше, чем пользы. Вскоре правота Паксаи вышла наружу. Даже вылетела пулей, и Руф мужественно отсидел за неё под кустом, мыча от пережитого. Все проголосовали, что поутру парень на молоко и смотреть не захочет – не тут-то было! Паксая вытащила из ручейка с ледяной водой наполовину опустошенный котелок, и Руф сделал второе гастрономическое открытие. Сливки привели его в совершенный экстаз, хотя остальных при отсутствии хлебушка порадовали так себе. Приятное и полезное разнообразие, но не более.
Деятельный специалист по выживанию на подножном корму уразумел, в чём заключается проблема. И тут же принялся ковырять землю подаренным ему ножом древних. В награду он получил несколько грязных клубней, в которых все признали дикое земляное яблоко – Дон и не представлял, что этот овощ может быть столь рахитичным. Впрочем, печёным сошёл и такой. А уж со сливками слопали за милую душу. Всем стало понятно, что, по крайней мере, питание налаживается – жить можно, если экономить соль. Руф вообще оказался кладезем познаний. Он знал, как применить с толком прорву разных травок и корешков. Как наладить силки, как смастерить костяной крючок на крупную рыбу. Дон был прав: деревенский подросток напичкан практическими знаниями по саму маковку. А голод для него оказался результатом неубиваемого страха перед лесом – старики не выходили из деревни ни-ког-да.
Но, перлом коллекции Руфа оказалась информация: откуда в деревню приходят чудищи. Досталась она ему тяжело, как узнали спасители на ночном привале. Мальчишка не делал из этого тайны. Но и вспоминал без удовольствия.
Год назад он нарушил запрет и двинул в лес – чудища уже месяца три, как не появлялись. Весна, в гнёздах появились яйца – кто ж пройдёт мимо такого счастья? Он насладился им сполна и воодушевился, результатом чего оказался более отважный поход на реку. Верши сплёл тайком от деда, ибо войны не хотел. На реке быстренько побросал их в воду и забрался в камыши пошуровать насчёт утиных яиц – слышал, как те прилетели на старое гнездовье. Визг, хоть и отдалённый, заставил его подпрыгнуть выше головы. К ним наведались их мучители, а он тут, на открытом месте, и надо куда-то деваться.
Плавать Руф не умел, и вкарабкался на дерево. Едва успел, как чудище наведалось на берег и принялось бодать его кедр. Дерево под ним сотрясалось и даже несколько раз довольно ощутимо качнулось, но он намертво заклинил себя промеж ветвей. Чудище выпасало его целый день и полночи: появлялось, исчезало, визжало, что есть мочи, где-то неподалеку. Делало вид, будто уходит, а после молчком выпрыгивало из-за кустов. Наконец, ему надоело изгаляться над парнишкой, и злобный монстр убрался. Руф досидел ночь до конца. Да и утром долго не решался спуститься. Ну, а главное, увидал – верней, догадался по удаляющемуся визгу и вспугнутым птицам – с какой стороны припёрся мерзкий гад. Так вот это направление полностью совпадало с указанием карты, в какой точке Ферского кряжа находится туннель.
Но промежуточная цель – застава, на которой засел Гнер Аэгл – была немного восточней. Ей богу, если бы не дед, Дон бы уже отказался от идеи обзавестись парочкой ручных армов. Забил бы и на них, и на Грассина… Хотя, нет: подробная карта горного района их будущего дома нужна. Придётся провернуть и эту операцию. Зашибись они маршируют к цели: шаг вперёд, два в обход. Поразительно, как девчонки ещё не взбунтовались? Впрочем, дед впустую не хвастал: с его появлением щупы стали спокойней. Они и раньше не брыкались, но пребывали в постоянной внутренней борьбе с личной стервозностью. Теперь же в их душах царило такое благолепие, что чисто райский сад.
А ещё… Лэйра честно признавала, что лично у неё в этом мире значительно расширились рамки дозволенного – если смотреть с точки зрения морали и законности. Она ничуть не смущалась, делая из людей кукол и потроша чужие головы. Но подлость так и не пробилась к её сердцу. А потому рамки хоть и растянулись, однако жёсткости не утратили. Так думала она. Оставалось услышать вердикт координатора этого узла системы – спеца по щуповым делам.
Глава 15
Никто не станет тратить время на опыты над животными,
если это не грозит каким-то успехом
«Эрудит», естественно докладывал, что Ферский кряж уже где-то под боком. Но в густом лесу горизонтов не водится, как не бывает их в любом закрытом помещении. А стоило компании гадов выбраться на открытое место, и нате вам, пожалуйста: и горизонт, и заполонившая его полоса Ферского кряжа. Его какая-то ненормальная искусственность просматривалась даже издалека. Дон мало интересовался горными массивами родного мира. И навскидку не мог припомнить: имелись ли хоть где-то на Земле такие идеально отвесные стены, что тянулись на многие километры? Возможно, но увидеть подобный каприз природы приведётся только здесь.
Мелькнула мысль, что такое зрелище однозначно могло навести людей седой старины на идеи о крае света. Правда, у него высоченная отвесная ровная стена рождала мысли об ограде глобального загона, куда запустили пастись людей. Так сказать, эволюционировать под присмотром. На Земле Господь напрасно выбросил ослушников за ворота Эдемского сада. Занявшись самовоспитанием, они такого в себе наэволюционировали, что самим тошно стало. Хорошо, хоть мутантов из себя не понаделали – тогда точно кранты планетке.
Хотя, может, он несправедлив к соплеменникам? Местный народ казался ему куда более мирным да обстоятельным. Однако и он накуролесил в прошлом. Потом припух, и по сию пору пребывает в той припухлости под впечатлением собственных достижений. Впрочем, Дон никогда всерьёз не занимался социологическими исследованиями – неинтересно. Доставшееся ему тело мутировало в той области менеджмента, где понятие «народ» не рассматривается, как объект.
До никому ненужной окологорной заставы добрались утром пятого дня. На подходах к ней пришлось штурмануть высокий каменистый холм – в последние пару дней такие всё чаще попадались под ноги. Дон заволакивал на него пыхтящего Руфа. За ним карабкались Паксая с Лэти, которая также нуждалась в дружеской руке. Дед прикрывал тылы, а необременённая балластом Лэйра обогнала всех, показывая самый удобный путь. Она почти вылезла на плоскую макушку холма, как вдруг застыла. Ухватилась одной рукой за острый край валуна, второй за корявый кустик и опасно зависла на одной ноге – вторая так и не нашла опоры.
Дон тоже замер и сделал болтающим девушкам знак заткнуться. Поначалу, вроде, ничего такого не происходило. «Ищейка» не поймала ни одного крупного объекта, дабы зафиксировать его на сетке – мелкие ей по барабану. Правда, ситуацию по ту сторону холма блок слежения просечь не мог: слишком основательное препятствие. Дон оглянулся на деда – КУС также без добычи. Старик отрицательно мотнул головой, но безмятежным его лицо не назвать.
