Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната (книги хорошего качества TXT) 📗
На середине стола красовался очищенный от наплывов воска и натертый до блеска подсвечник, украшенный падубом, а в круглой плетенке лежали свежие булочки, которые я испекла только что.
Делая вид, что не замечает меня, Бамбри плюхнулась на свой стул и склонилась над тарелкой, скорчив рожицу:
— Опять омлет! — но попробовать соизволила, и сразу же с удовольствием замычала и засунула в рот несколько кусочков, отчего ее щеки стали походить на половинки яблок. — Тебя ночью по голове долбанули, Барбетта? — произнесла она с набитым ртом она. — С чего это ты решила вытащить хорошую посуду и приготовила хоть что-то съедобное?
Барбетта бросила на меня взгляд и сказала, подавая чай:
— Вообще-то, о посуде и салфетках позаботилась миледи графиня. И она же приготовила омлет.
— Я рада, что тебе понравилось, Гюнебрет, — сказала я, как можно добрее. — Теперь я всегда буду готовить завтраки…
Девчонка побледнела, перестала жевать, а потом выплюнула все в тарелку.
— Вот дерьмо собачье! — ругнулась юная леди. — Только такая бестолочь могла догадаться подать сладкие яйца!
— Бамбри! Веди себя прилично! — возмутилась Барбетта. — Милорд узнает…
— Жалуйся на здоровье, старуха-доносчица! — крикнула она ей в лицо, а потом взяла тарелку за края, подняла над полом и разжала пальцы.
Жалобный звон сопроводил кончину тарелки, осколки и кусочки омлета разлетелись по комнате, а сама Бамбри убежала, сопровождаемая сворой собак. Впрочем, несколько такс остались — и с удовольствием принялась подъедать кусочки омлета, которым я хотела задобрить графскую дочку.
— Несносная девчонка, — пожаловалась Барбетта, притаскивая щетку и совок. — Вот что с ней делать?
— Подождем обеда, — произнесла я.
Только и обеденные тарелки постигла та же участь. Бамбри отказалась есть ароматный суп из шиповника. Кусочки свинины под соусом из шоколада ее тоже не прельстили. Но от предложения Барбетты поставить на стол прежнюю оловянную посуду, я наотрез отказалась.
Как же заставить Бамбри есть и не бить посуду?
К ужину дочь графа вообще не явилась, и мы с Барбеттой коротали вечер вдвоем.
— Плохо, что девчонка с самого младенчества росла без матери, — поверяла мне служанка, — леди Сусанна умерла на третий день после родов. Ах, какая была леди! Добрая, милая. Не такая, правда, красивая, как вы… Но граф ее очень любил. После смерти жены, он Бамбри видеть не мог, на третью неделю только отошел и взял ее на руки — дочь, все-таки. И как взял — тут уже почти не отпускал.
— Вы хорошо знали леди Сусанну? — спросила я.
— Конечно! Я пришла в этот дом как раз за месяц, как она приехала.
— А что она любила из еды?
Мой вопрос поверг добрую женщину в изумление, она поспешно пробормотала молитву об упокоении усопших, а потом с достоинством сказала:
— Вообще-то, у нас не принято много говорить о покойных, миледи. Я вам рассказываю только потому…
— Что любила кушать леди Сусанна? — прервала я служанку. — Скажите мне. Это поможет справиться с Гюнебрет.
— Ну… — Барбетта заволновалась и задумалась, — покойная леди была с побережья и больше всего любила рыбу. Просто умирала по маленьким рыбацким клецкам. Знаете? Такие, где в тесто замешиваются кусочки рыбы, а тесто делается из рыбного фарша. У них в Йере такие готовили, и она когда была на сносях все время просила их подать.
— Леди Сусанна была из Йера? — встрепенулась я. — А тот фарфоровый сервиз, что стоит наверху — он ведь тоже из Йера?
— Это часть ее приданого, — подтвердила Барбетта. — Но мы им никогда не пользовались…
— Значит, пришло его время, — сказала я решительно и вскочила. — А у нас ведь как раз имеется замороженная форель?
— Да, недавно привезли… Но что вы задумали?
— Помогите мне принести сервиз.
— Да это чудовище его разобьет! — ужаснулась служанка.
— Не думаю, что Бамбри — чудовище, и не думаю, что она так поступит, — подбодрила я ее улыбкой. — Будем надеться на лучшее, госпожа Барбетта!
Утром следующего дня я вошла в комнату Бамбри без стука.
Дочь графа еще валялась в постели, обнимая таксу, которая развалилась на простынях и лениво постукивала хвостом.
— С чего это ты явилась сюда?! — сразу встала на дыбы юная леди. — Тебя никто не приглашал! — потом она заметила поднос в моих руках и расхохоталась: — Решила строить из себя служанку? Можешь уносить свою дьявольскую стряпню, я не съем ни кусочка. Меня блевать от нее тянет! — и она тут же издала характерные звуки, показывая, что испытывает к еде, которую я приготовила.
Но я не смутилась и не ушла.
Поставив поднос с дымящимися тарелками на стол, я развернула салфетку, в которой лежали ломти свежеиспеченного хлеба, положила ложку и сняла крышку с соусника.
— Ты глухая? — грубо сказала Бамбри. — Я не стану этого есть.
— Хорошо, не ешь, — ответила я. — Но я все равно оставлю это здесь. В наших краях есть обычай — оставлять еду для тех, кто умер. Мне рассказали, что твоя матушка больше всего любила рыбацкие клецки. Такие делали в ее родном городе — в Йере. Когда она вышла за твоего отца, она привезла в Конмор чудесный йерский сервиз — он все это время простоял без дела, я наткнулась на него, когда осматривала кладовые. Он чудесен… Белый, как снег. И рисунки такие искусные… — я сделала паузу, но Бамбри не спешила говорить.
Она сидела в постели, опустив глаза и прижав к себе собаку, и та тщетно сучила кривыми короткими лапками, пытаясь выбраться из слишком крепких объятий хозяйки.
— Думаю, твоей матери было бы приятно, если бы ты ела из ее тарелки, — закончила я свою маленькую речь — И если бы хоть раз попробовала, каково на вкус ее любимое блюдо. Но раз тебе противно, то не ешь. Пусть поднос постоит здесь, в память о леди Сусанне. Она ведь жила в этой комнате? Потом я отправлю Барбетту, чтобы забрала его. Прости, что побеспокоила.
Я покинула комнату Бамбри в абсолютной тишине. Даже такса затаилась, угадав настроение своей хозяйки.
Когда через полчаса Барбетта пошла забрать поднос, фарфоровая тарелка была целой, а рыбацкие клецки — съедены до последнего кусочка.
С этого дня еду Бамбри подавали только на фарфоре ее матери, и ни одна тарелка больше не разбивалась. Я убедила Барбетту рассказать все, что она помнила о покойной миледи, и почти каждый день готовила любимые блюда леди Сусанны, словно бы мимоходом упоминая об этом при Бамбри.
Благодаря этому приему я отныне была избавлена от проблем за столом, а также от дохлых мышей. Конечно, мира между мной и дочерью графа все равно не было, но ругательств я не слышала, и максимум, что получала — это снежок в спину, да и то без особого азарта.
41
В одну из ночей я проснулась, как будто меня толкнули. Свеча прогорела, из чего я сделала вывод, что утро было близко, но петухи еще не пели. Перевернувшись на другой бок, я готовилась досыпать, как вдруг раздался тихий стон. Я села рывком, вмиг проснувшись.
Стон повторился — приглушенный, будто кто-то мычал от боли, стиснув зубы.
Накинув халат и сунув ноги в домашние туфли, я открыла двери спальни и вышла в коридор. Замок спал, и никаких стонов я не слышала, но продолжала идти к лестнице, потому что мне упорно казалось, что звуки доносились именно отсюда.
Мне было слышно сонное повизгивание собак на первом этаже, завывание ветра за окном, а потом я столкнулась с кем-то, кто стоял в темноте, возле лестничного пролета, ведущего на второй этаж. Мужские руки схватили меня за локти, и удержали, когда я попыталась вырваться. Я была настолько испугана, что не смогла даже закричать, а в следующую секунду знакомый голос произнес:
— Тише, Бланш! Это я…
— Реджи!.. — ответила я нервным смешком и перестала трепыхаться в его руках.
— У меня здесь свеча. Подожди, я сейчас зажгу, — он отпустил меня и завозился в темноте, пытаясь поджечь трут.
Я стояла в темноте и думала, что не видела Реджи со дня, когда готовила монастырскую коврижку. Он даже не пришел на свадьбу, хотя я отправляла приглашение. Затеплился огонек свечи, и Реджинальд поднял ее повыше, освещая коридор.
