Моё (не)летучее счастье (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗

Разрушить паутину Тьмы было непросто. Магия постоянно вырывалась из-под контроля, плевалась острыми колючими искрами, норовящими угодить в глаза, обжечь нос, изодрать в клочья щёки. Арион тихо ругался сквозь зубы, но не отступался, снова и снова выплетая контрзаклинание. Тьма недовольно кружила рядом, сладострастно урча и облизываясь. Охотник прекрасно понимал, что одно неверное движение, лишнее слово, да что там, даже излишне громкий вздох, и паутина обрушится уже на него, опутает, высасывая силы и саму жизнь.

- Давай же, давай, ты сможешь, - шептал Арион, сдувая выступившие на верхней губе капли пота. – Ради Пирии, Риолы, родителей!

Светло-серые искорки вспыхнули вокруг Охотника, закружились, к ним присоединились перламутрово-синие и нежно-розовые, усиливая его магию. Контрзаклинание становилось сильнее, паутина Тьмы зашипела, распадаясь грязными обугленными лоскутами. Бригитта дёрнулась, провела ладонью по шее, смахивая невидимые колючки, неприятно царапающие кожу. Охотница не знала, что таким простым и естественным жестом избавляется от остатков тёмного заклинания, опутывавшего её.

- Есть! – восторженно воскликнул Арион, расплываясь в широкой улыбке и по-мальчишески рукавом вытирая лицо. – Та-а-ак, сейчас будем прочищать нашей птичке горлышко. Давай, замочек, не вредничай, открывайся. Я же всё равно от тебя не отстану.

Державшая в руках целый ворох платьев Бригитта поперхнулась, а потом яростно до тошноты раскашлялась. Платья вывалились из рук Охотницы, которая, судорожно схватившись ладонью за горло, упала на пол, корчась от мучительных приступов кашля. Риола бросилась было к Бригитте, но Арион властно взмахнул рукой и крикнул:

- Не подходи, это опасно!

Драконесса сначала отпрянула к стене, на всякий случай загородившись от Бригитты криволапым столиком, а уже потом спросила, со смесью страха и жалости глядя на яростно кашляющую Охотницу:

- Что с ней?

- Я снял замок со рта, это остатки заклятия выходят, - отозвался Арион, напряжённо глядя на корчащуюся на полу Охотницу.

- И долго они выходить будут? Ей же плохо!

Изо рта Бригитты вылетел серо-фиолетовый склизкий и даже чуть шевелящийся сгусток размером с кулачок младенца и со смачным плюхом опустился на бледно-зелёное, щедро, словно торт сливками, украшенное кружевами платье. С тихим шипением он медленно растаял, оставив на платье тёмное сырое пятно. Охотница судорожно сипло вздохнула и с трудом села, привалившись спиной к стулу, чтобы не упасть. Помолчала, осоловело глядя по сторонам, и хрипло, чуть слышно выдохнула:

- Что… что случилось?

- Тебе волос в рот попал, - невозмутимо ответил Арион и тут же сам потребовал ответа, благо теперь магии подчинения ничто не мешало:

- А теперь расскажи, что именно приказал тебе ал Олзерскан.

Бригитта вздрогнула, её жёлтые глаза помутнели и остекленели, ровный, лишённый эмоций голос лишь усугублял сходство Охотницы с куклой или поднятой некромантом покойницей, Риолу даже передёрнуло от таких ассоциаций.

- Ал Олзерскан приказал мне обольстить Грея Валтерна, подчинить себе, при необходимости околдовать его с помощью артефактов.

Охотник и драконесса переглянулись.

- Зачем алу Олзерскану околдовывать моего мужа?

Бригитта равнодушно пожала плечами:

- Ал Олзерскан не сообщает мне о своих намерениях, а сама я не спрашиваю. Хозяин поместья любопытство не жалует.

Арион помолчал, обдумывая, что ещё можно спросить у Охотницы. Вопреки своим словам, девица явно знает немало, иначе Истребитель драконов не стал бы зачаровывать её заклятием «рот на замок». Охотник покусал губу, тщательно формулируя приказ:

- Расскажи всё, что знаешь об обитателях этого дома. Начни с ала Олзерскана.

Бригитта вздрогнула, задёргалась, точно марионетка в руках неопытного кукловода. Чары были разрушены, но девица и сама не горела желанием откровенничать с опасным гостем, прекрасно понимая, что за излишнюю болтливость ей могут язык и узлом вокруг шеи завязать. Только вот с магией подчинения не поспоришь, плевать она хотела на все желания, для неё существовал лишь приказ мага и ничего более.

- У ала Олзерскана хранится редкий артефакт, - хрипло выдавила Бригитта и крепко сжала зубы, чтобы ничего больше не сказать.

- Что за артефакт? Откуда ты о нём узнала? Где он находится? Говори!

- Диадема божественной драконессы. На десятый день своего пребывания в этом доме мне удалось опоить ала Олзерскана разжигающим страсть зельем, под воздействием которого он сам рассказал мне о диадеме и даже обещал показать, - по губам Бригитты скользнула бледная тень улыбки. – К сожалению, я не знала, что действие зелья носит кратковременный характер, а потому, где спрятана диадема, не знаю. Ал Олзерскан пришёл в ярость, когда узнал о том, что мне известно о её существовании, он грозился отдать меня на магические эксперименты, вырвать язык, чтобы я никому и ничего не сказала, но потом сменил гнев на милость. Он сказал, что теперь я обязана делать для него артефакты бесплатно, любые, какие он прикажет.

- И не только артефакты, - негромко добавил Арион.

Охотница повернула к нему бледное, застывшее маской лицо:

- Я была любовницей ала Олзерскана с первого дня моего пребывания в этом доме. Постель – лучшее место управления мужчиной. Я и вас хотела соблазнить, чтобы манипулировать, поэтому приказ ала Олзерскана обольстить вас оказался весьма кстати.

Услышав сердитое сопение Риолы, Охотник понял, что лучше сойти со скользкой темы, драконессы славятся своей вспыльчивостью, а ещё они известные собственницы и ревнивицы. Уж на что отец Ариона обожал свою жену, а она любила и всецело доверяла ему, а всё равно нет-нет, да и скользнёт искра ревности, взыграет ретивое, особенно если какая-нибудь эльфийка начнёт излишне приветливо улыбаться алу.

- Какие артефакты ты делала?

Охотница пожала плечами:

- В основном высасывающие силу. Плела паутину Тьмы, набрасывала сеть Элесты, втыкала иглы амиданы, ну и так, по мелочи, безделушки разные делала, насылающие болезнь, бедность, уродство.

- Все околдованные живут в этом доме?

Бригитта кивнула.

- Напиши их имена.

Риола быстро принесла бумагу и чернила, Охотница послушно взяла перо, обмакнула его в чернила и медленно, старательно выводя каждую буквы, принялась писать. Закончив выводить округлые, чуть спускающиеся книзу буквы, подула на листок, присыпала его свежим песком, быстро впитавшим остатки чернил, и протянула бумагу Ариону:

- Готово.

Охотник быстро пробежал взглядом список и невольно присвистнул: в нём были указаны почти все, за очень редким исключением, обитатели дома. На ком-то висели высасывающие силу и отводящие смерть паутины и сети, на ком-то подавляющие волю заклятия, кто-то нёс на себе тяжкое бремя несчастий. Ал Олзерскан славился безумной жестокостью по отношению к драконам, но его отношение к родственникам гуманным тоже не было. Правду говорят русалки: «Акула даже потеряв зубы не станет дельфином».

Арион передёрнул плечами, спрятал листок и приказал:

- А теперь забудь обо всём, что ты нам рассказала.

По телу Охотницы пробежала лёгкая дрожь, светло-жёлтые с вертикальным зрачком глаза на миг закрылись, а когда открылись вновь, на вульгарно-привлекательном лице не было и следа прежней отстранённой покорности. Бригитта с трудом поднялась на ноги, с силой потёрла виски, избавляясь от головной боли, – неизменного последствия длительного магического воздействия, огляделась по сторонам и хрипло спросила, борясь с волнами накатывающей тошнотой:

- Что… что случилось? Башка трещит как с похмелья.

- Ты оступилась и упала, - ложь далась Охотнику так легко, словно он никому и никогда не говорил правды. Видимо, взыграла кровь Истребителя драконов, не иначе.

Драконесса чуть заметно укоризненно покачала головой, но спорить, тем самым роняя авторитет Ариона в глазах Охотницы, не стала. Ничего, не глупый драконёнок, недавно вставший на крыло, сам разберётся в том, что делает. А понадобится помощь, драконесса всегда подставит крыло. От таких размышлений Риола сначала застыла, а потом улыбнулась неожиданно светло и радостно. Как-то так, словно бы сама собой, в её сердце бездомной кошкой прокралась любовь. Сначала оглядывалась кругом, испуганно поджимая уши и хвост, готовая в любой момент прыгнуть в сторону и удрать, а потом прижилась, согрелась, осмелела, с каждым разом занимая всё больше и больше места, громко мурлыкая, жмуря насмешливо жёлтые как у Охотника глаза и то выпуская, то втягивая острые коготки. И гнать эту кошку-любовь не хочется совершенно, ведь с ней стало так тепло и покойно, как не было давно, пожалуй, с самого детства.