Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Дорога по лесу в резко уменьшившейся компании, как по мне, доставляла меньше хлопот. Мы не останавливались каждый час, а сами остановки не длились больше пятнадцати минут. Шли до самого заката, а для сна хватило крохотной поляны, щедро прогретой солнцем за день. Елрех, не обращая внимания на приказы Роми, отдалялась от нас, но неизменно возвращалась то с травами, то с дичью. Она‑то и добыла нам на ужин целого поросенка. Разделала его самолично, а затем еще и отвар мне приготовила, со словами: «Успокаивает хорошо и здоровье крепче делает».
Роми перестал нам приказывать, понял, видимо, что это бессмысленно, – ни я, ни Елрех не собирались плясать под чужую дудочку. Она слишком своенравная, а я… Объяснить свое упрямство было невозможно. Мне это просто не нравилось.
Вечером дружно разлеглись вокруг костра, но четверо темноволосых шан’ниэрдов поочередно каждые полчаса минимум вставали и прохаживались по округе. Одному из них запросто помогали Мивенталь, но не так услужливо, как приходили на выручку Кейелу. В одном он был уверен, если серьезная опасность будет приближаться – завоют волки. Другие шан’ниэрды обладали прочей силой: одному духи «шептали» об окружении, второго к воде вели, а третий ядовитых насекомых отпугивал. И при этом все, как один, умело владели оружием. Этакие ниндзя‑черепашки, только вместо панциря рога, хвост и хорошее зрение в темноте. Впрочем, о темноте рядом с Елрех переживать не приходилось. Несколько раз она без объяснения уводила нас с дороги, а потом сообщала, что видела следы нечисти или заговоры местных племен.
Фанатиков в Вечном лесу было огромное скопление, и поселения их по описанию, кроме, как племенем, никак не назовешь. Поклонялись они разному, но обычно тому, что в густо населенных землях было под запретом. Фадрагос давно жил, но только по второму моему приходу в него он для меня по‑настоящему оживал.
– Вкусно, – протянул самый улыбчивый шан’ниэрд, облизывая жирные пальцы. – Руками его, что ли, ловила?
Елрех отвечать не спешила и медленно пережевывала сочный кусок. Мясо и впрямь было нежным, а с солью и пряностями, зажаренное над огнем, превращалось в какой‑то особенный деликатес. Даже я, постоянно рвущаяся вперед и всю дорогу с опаской выглядывающая труп Кейела, расслабилась. Вкусный ужин на свежем воздухе, отдых уставшим ногам, лесные ароматы прохладной ночи, треск костра и тихие рассказы мужчин об охране других важных персон – блаженство. Нервировали лишь комары, мошки и постоянная мысль, что я упустила Кейела навсегда. И в последнем даже винить было некого.
– Я приманила его зельями и ими же усыпила, – неохотно ответила Елрех.
– Знал я одну девицу из уважаемых, – отбрасывая в костер кость, заговорил шан’ниэрд с кошачьими глазами. – Так она плакала над любым животным. Неважно было, курицу зарубили или хищника при защите убили – горько оплакивала смерть любого. И мы ее всем дворцом уважали за эту неподдельную доброту и сострадание всему живому. Восхищались ею. Наверное, именно поэтому правитель выбрал ее себе в любовницы. И вот потом эта защитница себя проявила…
– У какого правителя? – заинтересовался Роми; даже пересел так, чтобы лучше видеть разлегшегося вдоль костра шан’ниэрда, откровенного и немного нахального.
– В регионе Черного хрусталя, – ухмыльнулся парень, выставляя напоказ клыки. Хвостом ногу свою обмотал и застучал кисточкой по колену. – Вы же знаете, уважаемый, они там все немного не в себе.
– Регион полезный, – насупившись кивнул Роми и за бурдюком потянулся.
– Полезный, богатый, вот и позволяют себе творить безрассудство. Неудивительно, что там что ни период, то правители сменяются. Духи не любят такого.
– Так что случилось‑то? – нетерпеливо потребовал продолжения другой охранник, который собирался по нужде отойти, но из‑за начала рассказа остановился у дерева и ждал.
– Да вот девица эта милосердная с придурью в голове оказалась. Ну, может, не мне судить, но такой уж у меня взгляд. Она зверей защищала, благоустройством их занималась, а затем узнала, как служанка змею убила во дворе. Любовницы правителей крик подняли, метались по этому дворику. Узкому такому, ну, знаете, с фонтаном по центру. А змея, как потом выяснилось, в клумбе кладку сделала, поэтому и бросалась на всех. И эльфийка молодая, выросшая в какой‑то деревне, не испугалась, схватила лопату и змее голову отсекла. Так любовница эта, защитница, прибежала на крики, все узнала, расплакалась. Чуть позже и кладку нашла. – Шан’ниэрд приподнялся и сплюнул в мох. Скривился и договорил: – К вечеру эльфийке голову отсекли. Змею закопали в землю, проводили ее по эльфийским обычаям, а эльфийку гнить в поле выбросили, как зверье какое. Я после этого ушел оттуда.
– Неужели правда? – изумлялся шан’ниэрд, застывший у дерева.
– Правда, – с неприкрытым отвращением подтвердил Роми. – Не так много времени после этого прошло. Нам доносили, но особо не распространялись.
– И к чему это? – недовольно спросил третий шан’ниэрд, с сожалением глядя на недоеденный кусок мяса в своей руке.
Рассказчик многозначительно на Елрех посмотрел, и остальные за его взглядом проследили. Елрех, заметив внимание к себе, от ужина отстала и нахмурилась. Я невольно напряглась и руки друг о друга потерла, жир растирая.
– Чего нужно? – с угрозой спросила Елрех. – Я с твоей историей никак не связана.
– Речь не об этом, полукровка, – произнес наглый шан’ниэрд; Елрех едва заметно оскалилась. – Я после того случая на мир иначе взглянул. Вот сейчас наблюдаю за вами – за тобой и человечкой, – и наслаждаюсь знанием, что есть такие женщины.
Я хмыкнула. В груди шевельнулась вина за прошлое, горечь отравила вечер, напомнила о постыдном вранье любимым, о корысти и многочисленных ошибках. Такими восхищаться нельзя, в нас настоящего мало – все хорошее вокруг мы превращаем в оправдание своей жестокости.
– Вы себе отчет за поступки отдаете, – продолжал охранник, – за других не страдаете, потому что своими проблемами живете. А своих проблем у вас много, потому что на чужие плечи их не перекладываете. С такими и на войну смело идти можно.
– Ты доел, болтливый шан'ниэрд? – громко спросила Елрех, подбородок высоко поднимая и спину сильно выпрямляя.
– Доел.
– Тогда иди и котелок помой, хоть какая‑то от тебя польза будет.
Над поляной нависла тишина. Елрех единственная, кто с места сдвинулся – нервными движениями начала кости собирать, чтобы потом сложить на какой‑нибудь пенек кучкой. Все внимательно за ней наблюдали, наверное, поэтому признание шан’ниэрда прозвучало как гром среди ясного неба:
– Ты мне сильно нравишься, полукровка. Сначала ничего, кроме брезгливости, не вызывала, а потом наблюдать за тобой стало в удовольствие. Ты к груди моей руку прямо сейчас приложи – поймешь, о чем говорю. Голову ты мне кружишь, Елрех.
Она замерла, так и не дотянувшись до моего листа, на который я объедки складывала. Побледнела, а на лбу морщинок больше залегло. И вроде бы признание любое, а особенно от шан’ниэрда, радовать должно, но в вечернем воздухе ощущалось всеобщее напряжение. Я перевела взгляд на Роми, тот угрюмо смотрел в костер. Влюбился или не влюбился? А Елрех в него?
– Почему же ты молчишь, Елрех? – не отставал шан’ниэрд. Склонил голову к плечу и напомнил: – Ты же знаешь, что мы однолюбы, а у меня все к этому делу движется. Если полюблю вдруг, что делать с тобой будем? Мне ведь уже плевать, кто родители твои, потому что…
– Тебя попросили вымыть котелок, – перебила я. Во рту сухость мешала говорить – язык превратился в наждачку.
Шан’ниэрд вздохнул тяжело, пожал плечами и легко поднялся, но с Елрех при этом насмешливого взгляда не сводил. Она, его игнорируя, продолжила своими делами заниматься. Роми, сцепив руки в замок и облокотившись на сумку и сверток покрывала, вытянул ноги. Я думала недолго, а решение приняла быстро и слишком легко – шан’ниэрду его высказала:
– А с рассветом ты уйдешь.
Я слышала, как за моим плечом шаги затихли, но оборачиваться не стала. Вместо этого поймала строгий взор Ромиара и в желтые глаза в ответ смотреть стала.
