Заговор маски (СИ) - Костылева Ляля (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Та резко оборвала песню и обернулась, явив подруге миловидное, но в данный момент хмурое веснушчатое лицо, длинный нос и острые скулы.
— Это ему меня в пору бояться, — сказала она со вздохом. Звери и птицы, очнувшись от наваждения, бросились врассыпную, кроме зайца, которого рыжая взяла за уши и подняла, продемонстрировав подруге бездыханную тушку.
— И этот туда же. Сначала они засыпают, потом умирают. Ничего другого не выходит.
Темноволосая девушка приблизилась к подруге и сочувственно посмотрела на зайца.
— Горе ты луковое…. — вздохнула она. — Тебе, Горислава, лучше на посиделках под руку не попадаться. Извини… — спохватилась она, заметив выражение лица подруги. — Прости дурочку, ты же меня знаешь, иной раз мелю так, что и мельник наш не поспеет.
Оглядев зайца еще раз, девушка стащила с головы платок и расстелила его на снегу. Длинная коса упала на спину меж лопаток.
— Клади, — велела она. — Хоть дичью разживемся на ужин. Я уже все собрала: и хвою, и рябину, и желудей, и коры немного. Все как бабушка велела. А тушку лучше припрятать. У меня корзинка большая, мне бабуля даст соленьев, заставим сверху и скроем. А то полицаи, если заметят, не дай боги, отберут, да еще привяжутся, что и как. Как им вот объяснить, что магический дар по высочайшему указу не исчезает.
— И что, — Горислава скептически хмыкнула и не шевельнулась, — ты вот так по деревне перед полицаями простоволосая пойдешь? Не хочешь до свадьбы девой остаться, да?
— Главное, до бабушки донести, — нахмурившись, сказала подруга. — Она на окраине леса живет, туда они не сунутся, побоятся. Знаешь же, что хоть и кричат они, что лешего нет, а все равно опасаются в лес лишний раз шаг сделать. А как донесем — разберемся. Или бабуля мне платок одолжит, или зайца там же и разделаем.
Рыжая скривилась, но положила зайца в платок подруги, сама наспех заплела косу, сняла с ветки свой платок — красивый, узорчатый, сине-желтый, — накрыла голову и, обмотав вокруг шеи, крепко завязала сзади.
— Идем к твоей бабушке, Яра, — со вздохом сказала она, — жаль, что она меня учить не может. Папа сказал, быть сиреной — это было раньше почетно. Сирены голосом умели и сны приятные насылать, и кошмары, и утешать, и с ума сводить, и волю подчинять… — Она чуть покраснела и добавила, хихикнув, — и привораживать.
Яра, как раз укладывавшая завернутого в платок зайца на дно корзинки, рассмеялась.
— А что, мы разве и так не приворожим кого надо? — она вздернула чуть курносый нос и с любопытством посмотрела на подругу. — И кого это ты привораживать собралась, подруженька?
Горислава спрятала глаза:
— Ну… Папа сказал, ему тут кузнец обо мне говорил… Про меня… А если посватается… Пусть лучше любит меня без памяти, да? А то и так все девки на него засматриваются, а так я уверена буду…
Ее подруга ответила, немного помолчав.
— Да, Остромир парень хоть куда. И что засматривается на тебя — верно. Я не раз замечала… Глядишь, и посватается весной, а к осени свадьбу… Только не надо никого привораживать, по глазам его видно, что он и так тебя любит без памяти. — Надев варежки и подхватив корзинку, она грустно посмотрела на Гориславу. — Знаешь, хоть и рада я за тебя, если пойдешь за него, но самой мне печально. Я-то ведь одна останусь. У тебя дети будут, муж…
— Ну не надо печалиться! — Горислава бросилась к подруге и крепко обняла, прижавшись щекой к щеке, — сразу десять детей я ему не рожу, а там и к тебе посватаются! Мы будем видеться часто-часто что бы ни случилось! — она отстранилась и хитро взглянула на подругу, — между прочим, мельников старшенький, Велислав, в церкви с тебя глаз не сводил вчера!
Яра с видимой тоской прижалась к подруге.
— Не в этом ведь дело, Горя, — со вздохом сказала она. — Боюсь я. Помнишь, как нам бабушка рассказывала про свою молодость и учебу в гимназии. Про сирен хотя бы. Как они учились, были почетом окружены. Что их было не так много, зато ценился их дар на вес золота. Все знали: родился с магическим даром — в жизни не пропадешь. А сейчас что? Тебя не то что обучить никто не может, так если узнают, что ты тут тренируешься, разом… — она, взмахнув рукой, поправила выбившуюся из косы прядь волос. — А я и вовсе на виду. Про бабушку вся округа знает, что и в Волховской гимназии она училась, и что травница, и что дар у нас наследственный. Очень мне страшно бывает, соседей уже бояться начинаю. Вот Велислав на меня заглядывается, так на него самого Сиянка глаз положила. Я и знаю, что нехорошо так думать, а ну как она меня возьмет и сдаст священникам? Родители тоже боятся, матушка заговаривала о том, чтобы перестала я учиться у бабушки, а я не могу.
И отказаться от дара не могу. Как можно, когда я каждый травку, каждый колосок, каждый листочек чувствую. И людей исцелять хочу! Я ведь помогать могла бы.
Рыжая сочувственно погладила подругу по плечам:
— Ничего, ничего… Про тебя никто доподлинно не знает. Ты притворяйся, что ничем не обладаешь, и все хорошо будет. Папа говорит, такие времена не могут вечно длиться. Когда-нибудь к нам вернутся и почет, и уважение, а пока мы, конечно, не откажемся от дара, но и показывать его не будем. А Сиянку я саму сдам, если что. Она гадала на Крещение, я своими глазами видела!
Яра фыркнула и крепко обняла подругу.
— Спасибо, Горя. Ты прости меня, что-то я с утра сама не своя. Не выспалась наверно. Вот и болтаю невесть что. Идем быстрее, бабушка ждет, да и надо засветло домой вернуться.
Взявшись за руки, подруги заторопились в сторону деревни.
Бабушка Яры жила на самой окраине леса, ее домик стоял на опушке, окруженный деревьями. Летом домик был ярким и красочным, словно на картинке. Утопающий в цветах, зелени листвы и травы, он неизменно притягивал взгляд, создавая впечатление, что случайный гость заглянул на огонек не просто к деревенской травнице, но к самой лесной хозяйке. Сейчас же крыша его была укутана снежным одеялом, а из трубы уютно курился дымок.
В последние годы травница Всемила, хотя и не отказывала никому в помощи, стала делать это с опаской. Указы нового правителя Великого Острога запретили магическую деятельность всем без исключения, обозначив ее как проявление дьявола согласно недавно назначенной официальной православной религии, которую тоже повелевалось принять всем без исключения. А женщинам вообще предписывалось только сидеть дома, смотреть за хозяйством и рожать детей. Время от времени в деревне Росянке появлялись посланцы правителя. Сначала объявили о том, что теперь его следует называть не князь, а Великий Охотник. Все удивлялись, однако пожимали плечами. Правитель он и есть правитель, как его не назови. У викингов — конунг, у галлов — король, у нас вот был князь, стал Великий Охотник.
Беды начались, когда Великий Охотник пришел в православный храм, открытый в Киеве не больше десяти лет назад, на Рождество со всей своей дружиной. Публично пришел, не таясь. Об этом написали во всех газетах на первых полосах.
«Хорошо это, — сказал тогда отец Гориславы, бывший деревенским учителем, — он публично показывает, что наши боги милостивы ко всем, что правитель будет судить справедливо, не взирая ни на веру, ни на происхождение».
Учитель ошибся. Через полгода Охотник принял новую веру, а еще через полгода по всей стране снесли капища. Тогда же вышел ошеломивший всех указ о том, что все жители должны принять православие, а старых богов, которым столетиями поклонялись их предки, нужно предать забвению. Потом под запретом оказались магическое искусство и сами маги, которых назвали дьявольскими прихвостнями, потом последовали реформы образования, которые запрещали учиться девочкам и сильно сократили список предметов для мальчиков, потом… много чего было потом. Обо всем этом писали, но хвалебно: в газетах с той поры не было ни слова правды.
Люди слушали, ахали, вздыхали, но против власти идти боялись, а потому на виду все были послушны и никак не выражали несогласия с новыми изменениями. Однако при этом многие продолжали молиться Перуну, Сварогу и Мокоши, в православную церковь приходя лишь для виду. А отец Гориславы по-прежнему учил дочь и ее лучшую подругу разным наукам. Всемила же, поняв, что внучке передался магический дар травницы и целительницы, учила ее чувствовать растения, лечить с их помощью, варить отвары и передавала ей все свои знания. Труднее пришлось Гориславе, у который был дар сирены-певуньи. Всемила о нем знала только понаслышке, а потому объяснить девушке ничего толком не могла. Вот и приходилось ей учиться методом проб и ошибок.
