Незваный гость (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Мне стало грустно. Дело его я знала, а лучше б не знать. «Почти по дороге». От имперской канцелярии через площадь наискосок в приказ темнейшего Брюта. Сама там утром с визитом была. Что там говорил Юлий Францевич?
– Ровно к пяти после полудня примчится ко мне ваш великий Семушка.
Я посмотрела на часы. Без четверти.
– Евангелина Романовна, - велело весело начальство, – вы уж дождитесь меня нынче.
– Всенепременно. У меня как раз бумажной работы накопилоcь. Допоздна ждать?
Семен ответил одними губами:
– За каждую минутку рассчитаюсь.
Я покраснела томно. Этими губами со мною обычно и рассчитываются.
Шеф убежал, я отдышалась и приступила к опросу. Со мной наедине Митрофан был гораздо бойчее, да и на «ты» мы перешли безнадзорно. Про тетушку он помнил немного, в Крыжовене у нее гостил в столь юном возрасте, что запомнил лишь чучело нетопыря у нее над столом. Виделись в последний раз на похоронах Митрофана Митрофановича Губешкина секретаря разбойного приказа. Я выразила соболезнования и отложила карандаш.
– Родительскую стезю для себя избрал? Похвально.
– Почерк у меня больно замечательный, – смутился Митрофан.
– Исключительный, все про то говорят.
Дверь кабинета отворилась, впуская Эльдара Давидовича.
– Хорошая новость – прямой поезд существует, тот же, что и до Змеевичей, похуже – ходит он раз в неделю, и совсем плохая – следующего неделю ждать.
– То есть, - уточнила я, - сегодняшний уже ушел?
– В семь отходит, - вздохнул Мамаев.
– Так два часа еще!
– Геля, - погрозили мне пальцем. - С бухты-барахты такие дела не делают.
– На извозчике, - вскочила я и принялась суетливо прятать в стол бумаги, – на квартиру, платья в сундук побросать и сразу на вокзал. Митрофан, не спи, пиши письмо, сургуч вон возьми запечатать.
– У тебя билета даже нет, - напомнил Эльдар.
– В кассе куплю.
Рукава шинели путались, я, чертыхаясь плохими словами, пыталась попасть в них.
– Готово, - сказал секретарь, оставляя на коричневой кляксе оттиск гимназического перстня.
– Спасибо, - схватила я конверт. – Документы на должность пристава, которые Семен Аристархович выдать обещал, следом отошли, почтой. Только на адрес тетушки, а не в местную управу. Это важно.
– Как раз на морковкино заговенье дойдут, - Мамаев тоже одевался.
Я огрызнулась:
– Так наложите на них ваши скоростные арканы, господа великие чародеи. Хоть какой от вас толк будет. Ты куда собрался?
– Провожать, - галантно ответил Эльдар, - ругаться с носильщиками, убеждаться, что попутчики тебе попались не совсем злодейского вида, а пуще прочего, скрываться от разъяренного начальства, которое непременно шкуру с меня спустит за то что тебя отпустил.
– Остынет, - пообещала я, - ещё раньше чем встретитесь.
Секретарь на дорожку меня перекрестил.
Извозчика взяли приказного, не сани, легкий фаэтон с обмотанными по зимнему времени цепями колесами. Чародей ещё пассы некие руками произвел для легкости хода и избежания скольжения.
– Давай, букашечка, – предложил Мамаев, когда повозка тронулась с места, – расскажи дядюшке Эльдару, что с тобою приключилось.
– Задание у меня, дядюшка, вот что.
– С самого утра места себе не находишь, глаза красные, стало быть, ревела, смеешься громко, да все невпопад, - перечислил чародей. – Вчера спокойна была, свидание тайное предвкушала. Или кавалер, тот самый тайный, обидел?
Я посмотрела в спину возницы:
– Мне бы, Эльдар Давидович, не хотелось с вами на службе личные дела обсуждать.
До благонравной Цветочной улицы ехали молча. Слезы на щеках льдисто покалывали, но я их не стирала, чтоб спутник не видел моего плача.
– В коляске обожди, – попросила я весело Эльдара и чуть не вприпрыжку, демонстрируя радость, побежала домой.
– Всенепременно, – согласился чародей, закрывая за собою дверь моей квартиры. - Обожду там, померзну… Геля?
Я бросилась ему на грудь:
– Охота тебе, Мамаев, со мною возиться.
– Ты мне друг, Попович,– он гладил меня по голове, я хлюпала носом в его шинель. - Я друзей не бросаю. Ну, что ты расклеилась? Буть ты мужиком, я б тебя напоил, ты бы и выпустила наружу все, что накопилось. Но ты у нас барышня, хоть и суфражистка, да и на хорошую качественную попойку часа мало.
Под монотонное бормотание я немного успокоилась, перестала вздрагивать, сказала доверительно:
– Тошно мне Эльдар, ох как тошно. Вроде все правильно делаю, ни в чем души не кривлю, а радости нет. Казалось, вот она, служба, о которой мечталось. Учись, Γеля, работай…
– А тут Крестовский со своими амурами невпопад?
– Это я невпопад! Сама влюбилась, сама…
– Принижать себя не смей! – прикрикнул Мамаев. - И вину нелепую забудь.
– Ладно, - я со вздохом отстранилась. - Для качественного дамского рева часа не хватит. Помоги тогда вещи собрать.
Помощь заключалась в том, что чародей, распахнув дверцы гардероба, бросал в сундук все подряд. Я же жаловалась ему, присев на краешек кровати:
– Решать что-то надо, либо служба, либо любовь. А как тут решишь, когда ежедневно Семена перед собою вижу? Вот я и ухватилась за этот Крыжовень, чтоб отдалиться на время, мыслям потаенным простор дать.
– Звучит логично, - согласился Мамаев, - только вот слезы твои в эту картину не вписываются.
– Юлий Францевич к себе в тайный сыск служить зазывает.
– А ты?
– Я б пошла, но… Не знаю, как объяснить. Ну вот, представь, беседуем нынче утром, его высокопревосходительство господин Брют, по обыкновению, сама любезность. Обсуждаем дело о дамских обществах, что с сеченя совместно с тайными ведем. Слово за слово. Не хотите ли, Гелюшка, присутствие сменить? Ах, разумеется, чародейский сыск нынче в таких эмпиреях витает, под патронатом самого императора находится, не снизойдете до старика! Я натурально не успеваю ни словечка вставить, чтоб возразить прилично насчет возраста. Сама думаю, Геля, это ведь перфектно получится! У тебя и служба будет, и с Семеном можно не расставаться. Но Брют продолжает. Шалун Семушка на повороте Юлика обскакал. Это он себя так называет, Юлик!
Мамаев хохотнул, захлопнул крышку сундука:
– И каких гадостей наш Юлик тебе ещё отсыпал? От них рыдала?
– Сказал, Крестовский ваш – беспринципный интриган, который в амбициях своих не только через барышню влюбленную, но и через друзей перешагнет. И, если я в то не верю…
Дальше слова не шли ни в какую.
– Геля! – вздохнул чародей. - Не тяни время, у нас извозчик заиндевел совсем от твоей нерешительности.
– Так пошли, - взялась я за ручку сундука. – Больше там нечего рассказывать.
– Точно?
– Точно, Мамаев, точно. У меня перманентное нервное расстройство на почве несовпадения желаний с возможностями случилось. Потому что после того, что мне Юлик, сиречь его высокопревосходительство, нынче наговорил, карьеру в его тайном приказе я строить не намерена.
– Узнаю нашу Попович, - обрадовался Эльдар. - Теперь ручонки свои от багажа убери, тут на двух здоровых мужиков ноша.
– Уж не небрежение женским полом послышалось мне в ваших словах, господин «здоровый мужик»?
– Или одного чародея, – подмигнул Мамаев, щелкнул пальцами, и мой сундук воспарил в сажени над полом. - Дверь отвори.
– Небрежение женским полом вкупе с презрением к большинству, чародейской силы лишенным, - сказала я строго, но дверь открыла.
Сундук сам собою устроился на багажной полке фаэтона, сердобольный Эльдар Давидович сунул извозчику свою дежурную фляжку с коньяком «для сугреву», сам-то, басурманин, не пьет, для других таскает, и мы поехали на вокзал.
Сегодня в столицу прибывает графиня Головина. Вот что ещё я услышала от канцлера. Фрейлина Головина, гранд-дама в свите самой императрицы. Ева Головина, которую Семен любил, когда она ещё не вышла замуж. Вдова Головина.
– Ровно к пяти после полудня примчится ко мне ваш великий Семушка, - сказал Юлий Францевич, - как прочтет записочку, что соперник его во сырой земле, а любезная Ева Георгиевна сызнова заневестилась, на крыльях к старику примчится.
