Безумие в моей крови (СИ) - Морская Лара (книги бесплатно без txt) 📗

Я не сдвинулась с места. Мои глаза зацепились за резной нож, который отец использовал, чтобы открывать письма. Белая ручка из слоновой кости с рисунком лепестков клевера. Я чуть заметно пошевелила пальцами, представляя, как сжимаю рукоять в своей руке, потом подхожу к Трою и одним невероятно сильным движением перерезаю ему горло. В моей груди что-то оборвалось, и боль на минуту исчезла. Предательская улыбка растянула мои губы.

Я надеялась, что Трой не подумает, что я улыбалась, потому что мне был приятен его комплимент. Но нет, он был занят своими мыслями. Отпустив дверь, он подошел к отцу, наклонился и что-то тихо ему сказал. Отец посмотрел на него с таким преданным вниманием, что я на секунду потеряла уверенность в реальности его безумия. "Трой — чужак", — повторила я про себя и снова посмотрела на нож, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Трой небрежно поднял его, поигрывая рукоятью. Неужели он знает, о чем я думала? Он знает, что я его ненавижу? На что он намекает? По телу пробежала дрожь, и я незаметно вытерла потные ладони о желтый шелк. Мои глаза прилипли к рукояти ножа, мелькавшей в его быстрых пальцах. От удивления я даже не пыталась прислушаться к тому, что Трой говорил отцу. Закончив, он взмахнул рукой и вонзил нож в тяжелый деревянный блок, под которым хранились письма.

Я дернулась, как будто меня с силой толкнули в грудь. Трой ухмыльнулся, глядя мне в глаза с мстительным удовлетворением. Не знаю, как, но он знал, о чем я думала. Небрежно бросив: 'Нам действительно пора идти, Ви', он направился к двери. Отец потянулся за ним, улыбаясь так, как должен был улыбаться только мне. Я попыталась прочистить горло, но не смогла, и, наткнувшись на кресло, побрела за друатом. "Всезнающий, все умеющий, на то он и друат". Я попыталась успокоить себя, но у меня не получилось. Мне было невыносимо обидно, до сжатых кулаков и грязных ругательств. Ведь хоть что-то в этой жизни должно было пойти по-моему?

Ирриори было пятеро, не считая Троя, который всегда садился в дальнем углу. Вот и сегодня он подхватил стул и направился к окну, выходящему во двор замка. Равнодушно глядя наружу, он, казалось, совсем не интересовался происходящим. Да и чем тут можно интересоваться? Он и так все знает заранее.

Когда я вошла в комнату, ирриори впились в меня ожидающими взглядами.

— Принцесса Вивиан, вы выглядите устало. С чем связана эта бледность? У вас критические дни?

Я поморщилась. У меня каждый день критический, но я знала, что они не это имели в виду. Все мои женские секреты были достоянием ирриори, так как доказательства моего нормального созревания являлись информацией чрезвычайной государственной важности.

— Добрый день, господа ирриори. Я сегодня немного устала, но чувствую себя хорошо. У меня нет для вас новостей. — Их интересовало только одно: заметила ли я первые признаки безумия. Вместе с ними этого ждала вся Лиивита.

— Совсем никаких новостей?

— Совсем.

Разочарование на их лицах было настолько откровенным, что мне захотелось рвать на себе волосы и кричать в голос. Неужели они не могли понять, что я — живой человек, и что каждый день этого нестерпимого ожидания был хуже любой познанной мною физической боли? Иногда, в моменты слабости, я молила богов о том, чтобы они скорее забрали у меня разум, чтобы я перестала мучиться ожиданием. Потом, опомнившись, я еще более яростно молила богов забыть о моих отчаянных просьбах.

Из поколения в поколение короли и королевы Лиивиты отдавали душу и разум живой земле, а взамен королевство получало благодать, покой и достаток. Такова была легенда, древняя, как сама Лиивита. Таков был предначертанный путь моей семьи. Вскоре после 25-летия, короли и королевы начинали проявлять первые признаки безумия. Лиивита праздновала это событие двухнедельными гуляниями, так как это означало, что земля приняла жертву очередного монарха. После этого ирриори проводили торжественную коронацию. Я не знала, чем был так символичен 25-летний возраст, но то, что мне вскоре должно было исполниться 26 лет, вызывало у ирриори немалое волнение. Они приходили во дворец два раза в неделю, чтобы внимательно разглядывать меня и задавать множество вопросов в надежде получить доказательства, что я уже начала терять разум. В очередной раз разочаровавшись, они философски заключали, что задержка связана с тем, что я женщина. За последние 150 лет все монархи Лиивиты были мужчинами, и никто из ирриори не знал, каких неожиданностей можно было ожидать от женщины. После каждой беседы ирриори строго наказывали мне вызвать их при появлении первых признаков безумия.

И в этот раз все прошло, как всегда. Ирриори сидели все вместе, вокруг стола, выструганного из плотного, темного дерева, как будто объединялись против меня в этом мучительном ожидании. Передо мной на полу был небрежно расстелен ворсистый ковер. Неужели это на случай, если я упаду на колени и начну их о чем-то молить?

Пока ирриори разглядывали меня с пристрастием, я скользнула глазами по серым стенам и остановилась за спиной Троя, где висело кривое, асимметричное зеркало. В раннем сумраке пасмурного дня мне было плохо видно мое отражение, но я заметила неестественную бледность моего лица и лихорадочный блеск карих глаз с залегшими под ними синяками. Каштановые, с рыжевизной, волосы были заплетены во множество косичек и уложены в высокую прическу по последней моде. Мне захотелось выдернуть сдерживающие их шпильки и как следует тряхнуть головой. Я непроизвольно дернула головой и заметила усмешку на лице Троя. Друат заметил, что я разглядываю себя в зеркало, и нашел в этом что-то смешное. Я заставила себя отвести взгляд и, вздохнув, обратила внимание на ирриори.

— У вас будут ко мне еще какие-либо вопросы, господа?

— Пожалуйста, не забудьте сообщить нам, как только у вас появятся новости.

— Да, конечно.

Как будто я могу об этом забыть! Один и тот же разговор, два раза в неделю, а то и чаще.

— Нам следует обсудить подготовку к вашему 26-летию.

— Но ведь до него еще четыре месяца?

— Но вы же понимаете, принцесса Вивиан, что к таким важным событиям нужно готовиться заранее. Мы бы хотели начать подготовку ко дню рождения. Ведь как только у вас появятся признаки безумия, нам предстоит организовать празднества, а потом и коронацию!

Укор, снова укор во взгляде. Не везет мне сегодня.

— Прошу прощения.

Я прикрыла глаза. Я больше не могу это обсуждать. Я больше не могу об этом думать. Я больше не могу так жить.

— Ну что вы, мы все понимаем, принцесса.

Неужели! Они все понимают.

В памяти всплыл резной нож моего отца. Пальцы защекотало приятное ощущение его рукояти, но я заставила себя вернуться к происходящему. К счастью, ирриори перестали меня разглядывать. Решив, что мы обсудим мой день рождения в следующий раз, они потеряли интерес к беседе, и я посчитала это окончанием нашей встречи. Выдавив из себя положенную улыбку, я направилась к выходу. По мере приближения к двери, я ускорила шаг, чувствуя, что Трой поднялся со стула и двигается следом. Захлопнув дверь, я, как ребенок, побежала по коридору, пытаясь спрятаться от него и получить несколько незаслуженных минут одиночества. Задрав юбку, я бежала на цыпочках, стараясь не стучать каблуками. Свернув за угол, я понеслась вверх по лестнице, прыгая через ступеньку и воровато оглядываясь назад. Как глупо, как безнадежно глупо. Как будто он не сможет найти меня здесь.

Через несколько пролетов лестница сузилась. Здесь уже не было окон, и влажная, холодная темнота облизала мои руки. Наощупь, я добралась до самого верха и отодвинула деревянную панель, за которой скрывалось зарешеченное окно. Когда я опустилась на колени и приникла лицом к грубому металлу, ветер просочился сквозь решетку и растрепал мои волосы. Из этого окна открывался красивый вид на Лиивиту. Замок располагался на холме, который, с одной стороны, нависал над морем, а с другой — неровным зеленым склоном спускался в город. Отсюда я видела путь в город: море зелени, рассеченное широкой подъездной дорогой, а за ним, в низине, дома разных цветов и размеров, как загогулины на пестрой ткани. Свобода.