Жена Лесничего (СИ) - Вайнштейн Стелла (лучшие книги .TXT) 📗
Бывают же в жизни совпадения! Кто бы мог подумать, что Чармейн повторит тягу матери к лесным эльфам. Хотя… может любовь к фейри не странность, а предопределенность: Тейл выбрал Чармейн из-за доли зачарованной крови. Хотел сына, который будет больше фейри, чем человек.
Вот дурочка, она то думала, что приглянулась ему красотой или звонким голосом.
Она вспомнила былое обожание и то, как она млела от одного присутствия эльфа и частенько теряла слова. Посмешище, а не девица. И все же в той давней истории не все сходится : раз Тейлу был нужен ребенок, зачем унижать глупую деревенскую девицу. Зачем мучить ее, давить до такой степени, что Чармейн вышла замуж за Дэмиена, под влиянием порыва?
Раньше она стала бы искать в себе фатальный изъян, но новая веха в отношениях с отцом прибавила житейской мудрости — причина не только в ней самой. Что-то заставило Тейла стать жестоким. Ненависть ко всему человеческому роду, неведомая угроза фейри или связь с Кувшинкой… Вот бы знать наверняка и оставить эту историю в прошлом!
Чармейн не повезло — она слишком болезненно перенесла отвержение. Тейл ударил по самому больному месту. Видимо, он сам не ожидал бунта от покорной и влюбленной Чармейн, а когда опомнился она была давно замужем за другим.
Тот, кто сумел излечить ее, дал возможность поверить в себя выходил сейчас из леса, измазанный в черноземе. Черные волосы рассыпаны по мощным плечам, рубашка расстегнута на груди, штаны плотно сидят на узких бедрах. Чармейн побежала навстречу мужу, поцеловала, забрала тяжелую котомку.
Он с улыбкой погладил ее по спине и поспешил к Ветерку. Одно удовольствие подкидывать мальчишку в воздух — бьет крыльями и все время кажется, что вот-вот взлетит. Крепкий, и уже смеется заливистым смехом, хотя всего месяц назад научился улыбаться.
Чармейн собрала плед и взяла ветерка на руки, пока муж на скорую руку сполоснулся в озере. Дэмиен с наслаждением лил на себя воду, а Чармейн любовалась рельефными мускулами. Рубашка прилипла к телу, подчеркивая рельефные мускулы. Красивый мужчина и любит ее. Что еще нужно в жизни?
Они поужинали пирогом с овощами. Ветерок не слазил с рук Дэмиена и все норовил украсть у того ложку. Дэмиен ловко уклонялся, но увидев, как ребенок скривился от досады, покорился, и ложка мигом перекочевала в рот довольного Ветерка. Чармейн встала, принесла мужу новую, деревянную, расписную. Та показалась малышу более привлекательной и он вновь начал охоту.
После ужина Ветерка раздели наполнили лохань теплой водой. Купаться он любил: счастливо жмурился на руках у Дэмиена, пока Чармейн осторожно поливала из кувшина круглый животик и поросшую пухом голову.
После купания Дэмиен остался поиграть чуть с Ветерком перед сном, а Чармейн вышла на улицу быстро постирать пеленки и завесить сушиться на ночь. На улице поднялся сильный ветер, Чармейн чуть не сбило с ног. Хлестнуло по спине жгучим вихрем, с поднятыми в воздух веточками и песком. Небо застилали облака, пока в рваных разрывах сияли звезды, но сплошная громадина грозовой тучи уже надвигалась с востока.
Чармейн поспешила к озеру успеть застирать пеленки. Вывесить придется дома — скорей всего ночью собирается серьезная буря. Весной они не редкость, но все же стоит спросить Дэмиена как прошли сегодняшние задания.
Чармейн поднялась с мостков с корзиной белья в руках, в глазах потемнело, голову пронзила резкая боль. Недосып сказывается, к вечеру становится совсем тяжело управиться с делами. Чармейн пошатываясь пошла к дому. Ее подхватил на тропинке Дэмиен, забрал корзину с бельем, поддержал под локоть.
— Ветерок уже спит. Ложись и ты, в первую часть ночи он реже просыпается.
— Дэм, солнце только зашло. Мне еще дел сколько переделать по дому…
— Я с бельем справлюсь, а все остальное подождет утра. Только поешь немного, ты за ужином так ни к чему и не притронулась.
— Правда? Я и не заметила.
Они зашли домой тихо как мыши. Ветерок посапывал в своей колыбельке. Он обычно спал очень шумно, часто ворочался, храпел. Малейший шум будил Чармейн. Дэмиен сперва вскакивал вместе с ней, но потихоньку привык и теперь его не будил даже требовательный голодный плач.
Чармейн наслаждалась простым ужином и дымящейся чашкой сладкого отвара. За окном выл ветер и хлестали ветки. Дэмиен вышел запереть ставни, чтобы деревья не повредили ненароком тонкую пленку стрекозиных крыльев.
— Дэм, скажи, в лесу все в порядке?
— Обычный день, ничего особенного. Ты из-за бури спрашиваешь? Может стоит спросить Милисент… Я ее завтра навещу.
Чармейн отставила в сторону полупустую чашку. Ее сильно клонило в сон. Дэмиен задул свечи, оставив одну в дальней части комнаты.
— Спи, белочка, я закончу пару дел и присоединюсь к тебе.
Чармейн переоделась в ночную рубашку и легла в мягкую постель. Ветерок мерно дышал в своей колыбельке. По крыше застучали капли дождя. Ей захотелось попросить Дэмиена занести с улицы плетенный стул, но голова стала слишком тяжелая, а язык неповоротлив. Чармейн провалилась в глубину сна.
***
Она проснулась от резкого звука. Хлопнула входная дверь. Рядом, повернувшись на бок крепко спал Дэмиен. Из колыбельки слышался шорох, будто сын уже проснулся, но еще не заплакал.
В доме с закрытыми ставнями было темно. Чармейн, протерла глаза и тихо встала с кровати. На полке хранился ящичек со светящейся головешкой как раз для таких случаев.
За окном царила тишина. Гроза утихла, в воздухе разлилась свежесть мокрой листвы.
Чармейн нащупала корзинку, из которой лился слабый зеленоватый свет, достала склянку где мерцала прошитая светящимися грибами коряга.
Грудь распирало от молока, значит она спала довольно долго, да и голова свежая. Нужно покормить Ветерка, он все равно проснулся и с минуты на минуту затребует еды.
Чармейн подошла к колыбельке полюбоваться на сына.
На расшитой цветами простынке лежало нечто, в зеленоватом свете головешки невероятно уродливое. Большая лысая голова, подслеповатые заплывшие слизью глазки, тщедушное тело с по паучьи длинными руками и ногами, на пальца звериные коготки.
— Дэм! Дэм! — закричала Чармейн.
Разбуженный Дэмиен спросонок упал с кровати и тут же вскочил на ноги. Подбежал к белой как простыня жене, замеревшей над колыбелькой зажав ладонями рот.
— Что это? Во что они превратили Ветерка?
Дэм бросил один взгляд на существо в колыбельке, которое заплакало тоненьким еле слышным квакающим голоском. Отступил к стене.
— Не Ветерок. Это подкидыш.
Очнувшись Чармейн рванула к двери, выбежала босиком во двор.
На освещенной луной поляне царило безмолвие. Полная луна серебрила росу на траве, ни листочка не шевелилось на деревьях.
Чармейн бросилась прямо в непролазную чащу не тратя время на поиски подходящей тропинке. Ей почудился в воздухе молочный запах Ветерка.
Сучья и острые камни впивались в голые ступни, но она все бежала напролом.
— Тейл! Верни мне его, Тейл! Ты не можешь его забрать от матери. Он погибнет без меня, Тейл!
Она спрашивала, обнимая вековые столбы о своем сыне. Просила слезно у Хозяина леса вернуть ей малыша. Ей казалось, что она слышит ответ, ей сообщалось, что обмен произведен по правилам. Законы леса не были нарушены.
— Тейл! Сжалься надо мною, Тейл. Ты и так у меня достаточно отобрал…
Чармейн спряталась между толстых корней. Слезы катились сплошным потоком, грудь, каменная от избытка молока, саднила и болела. А где-то там, за покровом леса, наверное прямо сейчас плачет от голода ее сын.
Она вновь встала, слепо побрела вперед, не переставая умолять.
— Чармейн!
Дэмиен окликнул ее, нагнал быстрым шагом. Он нес в руках белый сверток. Чармейн скривилась, поняв, что он взял с собой подкидыша.
— Он же живой, — сказал Дэмиен. — Я не мог оставить его одного.
— Дэм, что мы будем делать?
Она приникла к мужу, зарылась заплаканным лицом в его плечо. Дэмиен усадил Чармейн на траву, приобнял одной рукой, второй поддерживая задохлика.
