Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ) - Горышина Ольга
— Прости меня, дитя мое…
Или ей это только послышалось, потому что страшная боль вдруг пронзила все тело, в ушах зашумело, и она судорожно вцепилась в затянутые фраком плечи. Но пальцы быстро ослабли, и она полетела в бездну, увлекая боль за собой. Сил крикнуть не было. Или все же она кричала? Какое это имеет значение, когда гаснут свечи и больше не видно темных губ с кровавой струйкой на беломраморном подбородке.
— Тина… Тина, ты слышишь меня?
Она не понимала, кого слышит. Тут был и голос Эмиля, и голос Дору, и голос самого графа… Но когда она открыла глаза, то увидела лишь профессора, вернее узнала его по джемперу и волосам — лицо Эмиля почти полностью скрывал платок.
— Вы что, в ковбоев играете? — тихо простонала она. — Это лаванда, да? Твоя туалетная вода, она из лаванды… Отойди… Я и так еле дышу…
Валентина попыталась приподняться хотя бы на локтях, но тут же со стоном опустилась головой на паркет.
— Это я тебя лавандой сбрызнул. Она запах крови перебивает, — пояснил профессор, помогая ей сесть.
— А она во мне еще осталась…
Валентина попыталась рассмеяться, но смех вышел каким-то надтреснутым, и она стиснула губы. Зубы стучали, и она ухватилась за подбородок, чтобы удержать его на месте.
— Скажи спасибо, что мы не наложили тебе на шею жгут, чтобы остановить кровь…
Это уже за ее спиной хохотал Дору, но Эмиль глянул на него зло, и смех тут же прекратился.
— Ты вот это лучше съешь, — проговорил Эмиль, вынимая что-то из кармана джинсов.
Валентина распахнула глаза и завизжала:
— Убери от меня эту гадость!
На ладони вампира шевелился паук.
— Не обижай паука! — прорычал профессор Макгилл — Я тебе самого жирного нашел Паук — лучшее средство от любой болезни Особенно если его в масло обмакнуть, потому что так его легче проглотить..
— Уйди! — Валентина попыталась отползти, но слишком мешали юбки. — Ты не заставишь меня съесть паука! Тебе волка мало?! Ты ставишь на мне опыты?
Наконец Валентина смогла приподняться на локтях и согнуть ноги в коленях, но отползла всего на пару шагов, потому что наткнулась на ноги Дору
— Не хочешь глотать? Тогда можно положить паука в ореховую скорлупу и привязать к шее. Об этом методе тоже в людских поверьях говорится Люди лучше вампиров знают, как остановить кровь после укуса…
Она только хотела обернуться к Дору, но тут Эмиль швырнул паука ей прямо в лицо, и Валентина вскочила на ноги, оттолкнув Дору локтем
— Вот ведь всегда так с бабами! — расхохотался юный граф уже по-русски. — Все только через страх. Ты держишься на ногах?
Валентина покачнулась на каблуках, но он поймал ее за локоть.
— Не прикасайтесь только к моей шее! — взмолилась она.
— На шею можно намотать паутину, — ухмылялся ей в лицо Эмиль.
— Что вам еще от меня надо?
— Нам ничего, а вот он вернется, — покачал головой профессор Макгилл — Лаванда не особо действует, я на себе это уже чувствую
— А паутина уж точно не подействует! Ни на нас, ни на ранки! — Дору держал качающуюся Валентину за оба локтя. — Нам надо быстро спрятать ее от отца. И от нас тоже… Только куда?
— В церковь?
— Ты прав! — расхохотался Дору — В церковь, точно! Давай!
Когда он подхватил ее на руки, Валентина упала головой ему на плечо и, коснувшись шеей шершавой вязки свитера, вскрикнула.
— Тебе больно?
Она не стала отвечать на неприкрытую издевку Но все же Дору понес ее осторожнее. Эмиль шел следом Валентина старалась теперь плакать беззвучно
— Все будет хорошо, — проговорил зачем-то Дору, подбирая повыше юбки, чтобы не подметать ими пол — Мы дадим тебе ромашкового чая, и все будет хорошо
— От чая? — переспросила она тихо
— Он кровь восстанавливает, — отозвался за ее спиной Эмиль.
— Да черт возьми!
Дору вдруг выпустил ее из рук, и Валентина упала прямо на каменный пол.
— Я не могу… Чертова лаванда не действует! — истерически кричал Дору
Валентина мигом забыла про боль.
— Эмиль… — позвала она. — Эмиль, где ты?
В темноте она ничего не видела. Абсолютно ничего.
— Я отправил его вперед сбивать замки с церковной решетки. Я не могу к тебе прикоснуться. Доползи туда сама… Там ты будешь в безопасности. Иначе он убьет тебя…
— Дору! — позвала она тихо, но никто не ответил.
И она не поднялась, так и осталась лежать в полной темноте на ледяном полу в расшитом жемчугами платье невесты, с окровавленной шеей и без всякой надежды на спасение. Ее рыдания, наверное, набатом раздавались в гробовой тишине вампирского замка, но никто не приходил утолить ею свой зверский голод.
— Нет нет нет — мотала она головой, и фата больно терлась о рану. — Я сильная, я смогу.
Она не сумела подняться на ноги, поэтому поползла, выкидывая вперед поочередно то правую, то левую руку, чтобы не наткнуться ни на что и, если повезет, нащупать хоть какую-то опору, чтобы попытаться встать на ноги. Однако с каждым метром плакала все громче и громче, чувствуя, что все равно не доползет до спасительной церкви и где-то там, в темноте, ее уже ждет Александр Заполье и конец.
Глава 30 "Четверо в башне, не считая девушки"
Александр Заполье длинными ногтями раздирал себе ладонь, но боли не чувствовал, потому что блаженство от тепла, разливающегося по телу, было стократ сильнее. Скорее назад! Отыскать две заветные ранки и продлить такой краткий миг счастья. Выпить все, до последней капли. Увидеть, как потухают ее глаза, услышать последний вздох… Что может быть прекраснее?
Зачем он сбежал как трус, испугавшись собственной жажды? Зачем бросил ее там, пролив драгоценные спасительные капли на чужое свадебное платье? Она принадлежит ему, только ему до последней капли. Существует только ее кровь и его жажда. Совсем скоро ее кровь станет его кровью, и неутолимая жажда отступит. Хотя бы на несколько дней.
— Нет! — Александр почти кричал.
Нет, он должен остановиться сейчас: он ведь дал слово отпустить ее.
Александр попытался вогнать ногти в другую ладонь, но пальцы больше не слушались. Не слушались и ноги, он уже бежал обратно в танцевальную залу. Два поворота, и он у цели. Да, всего лишь два поворота. Клыки уже чувствовали жертву и не давали рту закрыться. Вдруг граф замер, учуяв тошнотворный запах лаванды. Дрожащими пальцами он выцарапал из нагрудного кармашка платок и заткнул им нос. Теперь Александр не чувствовал и запаха крови, но знал, где ее искать. Стремглав влетев в залу, он замер. Она оказалась пустой — только маленький паучок пытался доползти до угла.
Александр, посылая проклятья всему святому воинству, отшвырнул платок и ринулся обратно, жадно втягивая ноздрями воздух. Но спасли его уши — он услышал рыдания, и откликнулся на зов так же быстро, как когда взлетел в башню, услышав свое имя, сорвавшееся с уст Валентины. Сейчас из ее груди вылетал лишь хрип. Она до сих пор жива. Значит, они не тронули его добычу — им же лучше! Он ни с кем не собирается ее делить. Она сама идет к нему. Он подождет — минуты ожидания безумно сладки.
Александр видел, как упав, Валентина ухватилась за тяжелый канделябр. Тот пошатнулся, но выдержал, и она сделала еще три неверных шага. Потом, с тяжелым вздохом опустилась на пол, чтобы взять передышку. Ее прерывистое дыхание морским прибоем отдавалось в его горящей голове. Александр сглотнул подступившие слюни, но не сделал и шага навстречу жертве. Платье вновь зашелестело: его добыча поднялась уже без всякой опоры и снова нерешительно пошла в кромешной тьме вперед, перебирая руками воздух, точно тот мог поддержать ее ослабевшее от потери крови тело. Один шаг, второй, третий, четвертый, пятый… Трепет ожидания становился мукой, и граф наконец тихо позвал свою жертву:
— Валентина… Стой, где стоишь.
Она замерла в испуге, и он пошел вперед, разжимая сжатые в кулак пальцы. Секунда, и они сомкнулись на тонкой шее, отвели ее в сторону, чтобы клыки не наткнулись на жемчуг, и вон оно — блаженство, выше которого она ничего дать ему не может. Как же сладка ее кровь, точно в нее щедро подмешали меда.
