Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ) - Горышина Ольга
Александр со стоном повалил жертву на каменный пол, все глубже и глубже врезая клыки в податливую плоть. Валентина не издала и звука, только всем своим маленьким телом крепче прижалась к нему Ее жизнь перетекала в него каплей за каплей. Наконец, впервые за сто лет, Александр Заполье был абсолютно счастлив
— Живее! — кричал Дору где-то там, далеко. — Ну где твоя икона? Быстрее, он сейчас выпьет ее до самого дна
— Тащи ее за платье! — прокричал в ответ Эмиль, со всей силой ударив графа по голове огромной иконой Божией Матери в серебряном окладе.
Платье затрещало, но через секунду Дору все же нащупал талию и рванул бесчувственную девушку на себя.
— Еще жива! Слава Аду!
Он перекинул ее через плечо и с трудом поднялся с пола. Эмиль продолжал склоняться над бесчувственным графом
— Иди, я останусь с ним! — бросил он брату. — Горбун тебе поможет!
Дору бегом пронесся мимо распахнутых дверей церкви, до которой Валентина не дошла каких-то тридцати шагов, и толкнул горбуна, торчавшего у подножия винтовой лестницы, в спину,
— Живее! Отец сейчас очнется и прибьет нас всех. Живее!
Серджиу думал, что никогда в жизни так быстро не бегал: они просто взлетели на второй этаж. Вбежав в спальню, Дору повернул в замке ключ, задвинул задвижку и бросился вытаскивать из-под кровати сундук.
— О, боже! — выругался он, — Святой замок заело!
Но все же крышка поддалась, и Дору, только сейчас вспомнив, что вручил ему Эмиль, бросил горбуну небольшой флакон, торчавший из заднего кармана джинсов.
— Это святая вода! Вылей ей на шею и умой лицо.
Горбун исполнил приказание
— Фу… — выдохнул Дору, откидывая со лба взъерошенные волосы. — Теперь намного легче… Меня к ней больше не тянет…
Он стащил с безвольного тела платье, потом перевернул девушку на живот и принялся расшнуровывать корсет. Еще мгновение, и он сорвал с нее туфли и чулки
— Достань ночную рубаху Она с серебряным шитьем, я не могу до нее дотронуться. Вот так… Да не пялься ты на нее, точно впервые видишь голую бабу!
— Дору хихикнул довольно зло, и горбун вспыхнул. — Одевай живо эту куклу. Шевелись! Я чувствую, что отец приходит в себя. Теперь бери оттуда серебряное колье, — он снова махнул в сторону сундука. — Сорви жемчуг и одевай ей ошейник, затем поверни ключ и брось его в серебряную шкатулку, которую найдешь на дне сундука.
— Зачем здесь замок? — удивился горбун.
— Как будто не знаешь?! Ах да, — он снова зло расхохотался. — Ты ничего не знаешь. Это, чтобы она не сняла колье сама, чтобы отец смог закончить начатое.
— Она захочет снять его, зная, что умрет?
— Конечно, она сейчас мечтает, чтобы он убил ее. Там еще есть два браслета. Нацепи их на оба ее запястья и не забудь про ключи. Молодец! Бросай их обратно в сундук.
— Зачем вы спасаете ее, хозяин? — спросил горбун шепотом, когда задвинул сундук обратно под кровать.
— Я спасаю отца! И вообще ты задаешь слишком много вопросов. Как говорят в нашем замке, меньше знаешь, дольше живешь. Надеюсь, тебе не надо разъяснять смысл этой аксиомы? Теперь бери в руки распятие, и будем ждать отца. Если ты знаешь молитвы, молись.
Он уже слышал быстрые шаги отца на главной лестнице. Если бы вампир точно не знал, что его сердце не бьется, то был бы уверен, что оно готово выпрыгнуть из груди. Горбун молча шевелил губами, держа перед собой распятие, и Дору решил ретироваться в угол. Оба, как завороженные, смотрели на дверь не отрываясь. Шаги приближались. Теперь их улавливало даже смертное ухо.
— Несносный мальчишка!
Страшный голос графа заставил горбуна подпрыгнуть на месте, и он чуть было не выронить распятие.
— Как смеешь ты мешать отцу?!
Дверь дрожала под сильными ударами.
— Открыть? — одними губами спросил Серджиу, но Дору отрицательно мотнул головой.
Еще мгновение, и граф сорвал дверь с петель. Он отшвырнул ее в коридор и ринулся внутрь башни, но тут же замер — почти в полете, уставившись на распятие, которое горбун по-прежнему держал перед собой, но уже дрожащими руками. Граф отпрыгнул к дверному проему с гримасой боли на лице и, изогнувшись, спрятал лицо за полой фрака
— Серджиу, убери распятие, — приказал он тихо через ткань.
— Серджиу, не смей опускать распятие! — так же тихо, но твердо диктовал свою волю вжавшийся в угол Дору.
— Серджиу, я, твой хозяин, приказываю тебе опустить распятие.
— Серджиу, не смей опускать распятие! — голос Дору оставался твердым, а взгляд буравил затылок горбуна.
Руки слуги дрожали, то опускаясь сантиметров на десять вниз, то снова поднимаясь
— воли отца и сына боролись в его голове и пока не уступали в силе друг другу.
— Я больше не могу, — вдруг простонал горбун и разжал пальцы.
Отец и сын, оба рванулись вперед, но тонкие длинные руки Дору первыми схватили распятие, и с ужасным криком он швырнул его в сторону кровати — спасительное серебро приземлилось прямо на девушку. Дору в тот же миг рухнул к ногам отца, свернулся клубочком и тихо застонал. Граф спокойно переступил через сына, схватился руками за столбы кровати и помертвевшим взглядом уставился на распятие, лежащее на едва вздымающейся груди его жертвы.
Дору незаметно отполз к двери, осторожно разжал ладони и принялся, точно собачка, зализывать языком ожоги. Веки его нервно дергались, а из уголков глаз текли слезы. В тот же миг на пороге возник Эмиль У джемпера не хватало одного рукава, и ворот его тоже болтался на одной нитке Из разбитой губы сочилась кровь, по всей левой щеке растекся сиреневый синяк, а на шее алели глубокие борозды от ногтей Он опустился на пол рядом с Дору и прижал его к себе.
— Я пытался остановить отца, но не смог, — прошептал он, гладя плачущего брата по голове
— Прости, — прошептал Дору — Я не должен был оставлять тебя с ним один на один.
В этот момент граф с ужасным криком опустился на колени и начал биться головой об основание кровати Горбун по стеночке добрался до скорчившихся на полу молодых хозяев
— Что делать с графом? — спросил он хриплым полушепотом.
— Ничего, — отозвался Дору — Сейчас выпустит пар и затихнет
Четверть часа прошли в жуткой тишине, нарушаемой лишь мерными глухими ударами по дереву Наконец граф опустился на пол, спрятав голову в колени и больше не двигался Пока Эмиль с горбуном в недоумении смотрели на скрюченную фигуру хозяина замка, Дору поднялся на ноги и скомандовал:
— Эмиль, принеси тазик с холодной водой и полотенце. А ты, Серджиу, ступай и приготовь много ромашкового чая для нашей гостьи
Сам же направился к камину и ногами допинал стоявший там стул почти что до самой кровати — с этого места лучше всего было видно лицо Валентины
— Эмиль, поставь тазик на пол и постарайся перетащить отца на стул. Не бойся, он больше не станет драться. Я не могу ни до чего дотронуться, — он показал свои прожженные ладони. — Можешь засчитать это за эксперимент, который ты не в состоянии проверить на себе. Вот увидишь, завтра все пройдет, но сейчас я — калека
Эмиль с трудом разогнул графу спину, чтобы обхватить его под мышками и попытаться поднять Глаза графа оставались закрытыми: он не сопротивлялся, но и не помогал надрывающемуся профессору, и все же тот достаточно ловко сумел водрузить благодетеля на стул. Дору сразу же подкинул ногой подушку, валявшуюся подле камина, и та упала прямо Эмилю в руки. Он подложил ее графу под спину и оглянулся в поисках одеяла
— Это лишнее, ему не холодно, — хохотнул Дору — Ему сейчас намного теплее, чем нам с тобой Ты лучше намочи полотенце и положи ему на лоб Смачивай красноту водой, и она постепенно спадет
— Я знаю… — прохрипел Эмиль — Хватит командовать!
Дору обиженно отвернулся и уселся прямо на железный лист, охранявший пол перед камином, а Эмиль занялся лицом графа Через пять минут водных процедур, когда раздражение исчезло, тот открыл глаза и легонько толкнул Эмиля в плечо Легонько, но Эмиль отлетел к кровати и ударился головой об ее остов
