Черный принц - Демина Карина (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Мел все-таки раскрошился, влажноватый, он прилип к перчатке.

— Нижний город? — Кейрен подошел к схеме.

— Радиус в четверть мили и…

И оба знают, что этого слишком много. Плотная застройка.

Подземелья.

— Склады. — Брокк стер вторую точку. — Они стоят над полостью в граните… и с учетом того, что треугольник будет правильный, то третья вершина придется на королевский парк.

Кейрен потер шею.

— Парк… мне парк нравится. Нехорошо получится, если его взорвут…

— Нехорошо, — согласился Брокк.

Подняв шар, Кейрен задал следующий вопрос:

— И сколько осталось?

Немного. Прилив грядет.

Огнем и пеплом. Силой, которая опьяняет, лишая разума. Живым железом, что грозит закипеть в крови. Люди не слышат голоса истинного пламени. Они до последнего останутся глухи, и… если повезет, то не узнают, как поет огонь, вырвавшись из гранитного русла реки.

…а следом, оседлавши ветер, пеплом, черным прахом пойдет чума.

— Неделя после Перелома. На максимум жила выйдет к рассвету.

— Неделя… Я вот пытаюсь понять… — Кейрен подвинул поднос к себе, он сидел, упершись острыми локтями в стол. Крышку снял и, склонившись над тарелкой, вдыхал аромат жареного мяса. — Времени осталось не так и много… если предположить, что все закончится не очень хорошо, то… как им распорядиться-то?

Он подцепил кусок мяса пальцами и, отправив в рот, зажмурился.

— Жить. — Теперь Брокк точно знал ответ. — Спешите жить, пока еще не слишком поздно.

Он надеялся, что сам не опоздал.

И после ухода Кейрена сел за станок. Камень по-прежнему слышал Брокка… и желтый топаз расслаивался, менялся, прорастая тончайшими лепестками…

…опоздал.

Но он нагонит.

Есть еще месяц… целый месяц и немного больше для каменных цветов, механического какаду, и… он так и не показал Кэри драконов. А ей понравятся.

Определенно понравятся.

ГЛАВА 16

Черный экипаж и красная каретная обивка. Задернуты шторы, и окна забраны решетками.

— А ты изменилась, детка. — Грент устроился напротив. Для мертвеца он выглядел весьма неплохо. Пальто из серого с искрой драпа с отложным воротником из бобра. Черные перчатки. Черные туфли. До боли знакомый черный саквояж, который Грент поставил рядом. Он то и дело поворачивался к саквояжу, проводил по коже ладонью, убеждаясь, что тот на месте.

Вещи Таннис стояли на полу.

— Молчишь?

— Молчу, — согласилась Таннис.

О побеге нечего и думать. Грент вытащил из кармана шило, узкое, наточенное, и вертит в руках, дразнит. Но Таннис не настолько глупа. Там, в городе, она, может, и рискнула бы, но дверцы кареты заперты. Снаружи еще двое, не считая кучера… да и в юбках этих не больно-то побегаешь.

— Не рада меня видеть?

— Не рада.

— А я ведь почти поверил, что ты умерла. — Грент воткнул шило в сиденье. — Горевал… такая лапочка, как не горевать-то?

— Заткнись.

Он рассмеялся, но замолчал, впрочем, ненадолго.

— Знаешь, лапочка, — шило вдруг вспороло воздух перед глазами Таннис. И когда она отпрянула, больно ударившись затылком в стенку кареты, Грент хмыкнул, — я ведь ничего не забыл. Одно не понятно, отчего он с тобой возится?

Кто? Спросить, и Грент ждет вопроса, но Таннис заставляет себя молчать. Отворачивается к окну.

— Гордая… леди из себя корчишь. А я ведь знаю, какая ты на самом деле…

— Отстань.

— Не боишься?

Хотел бы убить, убил бы, а раз языком мелет, то убивать запрещено. Наверное, даже трогать запрещено, иначе шило пропороло бы не воздух, а лоб. Или щеку. Или в руку воткнулось, мстя за обиду. Гренту ведь хочется, по лицу видно, что хочется, однако он не смеет тронуть.

Треплется?

Пускай себе… собака лает, ветер носит.

…знать бы, куда этот ветер Таннис занесет.

— Зря не боишься. Быть может, он отдаст тебя мне. Хорошая награда. И тогда мы продолжим нашу беседу в обстановке более… подходящей. Так ведь принято говорить? А пока — держи. — Он вытащил из кармана мятое кашне. — Завяжи глаза.

Таннис подчинилась. От кашне разило табаком, и запах этот, некогда вполне привычный, вызывал тошноту.

— Не дергайся, — сказал Грент, когда она отшатнулась, ощутив на лице его пальцы, — я лишь проверю…

Он убедился, что повязка завязана туго, и замолчал. Карета катилась. Скрипели колеса, стучали по горбатой мостовой. Куда везут? Поворот и еще один. Шум рынка, запах рыбный, характерный. И вода опять же. Жаль, что у Таннис чутье человеческое, Кейрен…

…о Кейрене не следует думать.

Осталась записка. И он поймет, что Таннис ушла. Будет ли искать?

Будет.

И доберется до вокзала, а там… Таннис купила билет. Дилижанс уйдет к Перевалу, и Кейрен поверит, что она уехала… хорошо бы ему поверить, что Таннис уехала…

— Прибыли, — сказал Грент, когда экипаж остановился. — Леди, позволите вашу руку?

Стиснул запястье так, что Таннис зашипела от боли.

— Не волнуйся, дорогая. Осторожно, бордюр… увидишь, тебе понравится.

Воздух сырой. И ветер пронизывающий, ледяной, какой бывает у реки. Грент ведет? Куда? Под ногами камень, но дорожка неровная, и Таннис то и дело спотыкается. Ей приходится опираться на руку Грента, который проявляет просто-таки невероятную заботу.

— Ступеньки… и порог. Вот так, дорогая…

Запах кладбища. Сырой земли. Тлена. Старого дерева и древнего камня. Натужный скрип дверных петель. И холод по ногам. А дверь, невидимая, но представляющаяся Таннис огромной, неповоротливой, захлопывается.

— Теперь можешь снять повязку. — И Грент отступает. — Но без глупостей, ясно? Бежать тебе некуда.

Темнота.

Нет, лишь показалось, света мало. Древний старик с древним же канделябром в руке. Желтые тонкие свечи дымят, и дымы свиваются в нить, а нить стремится к потолку, который теряется во мраке.

Старик кланяется.

— Вас ждут, леди, — говорит он, и голос его скрипит точь-в-точь, как давешние петли.

— Не дури, Таннис, — доносится в спину.

Грент остался на пороге.

Холл огромен.

Каменный пол. Белые стены, по которым расползалось древо имен. И Таннис замерла, глядя на многочисленные ветви, переплетенные причудливым узором. Сколько же здесь… имена и снова… опять имена… Таннис читала их, пока старик не напомнил о себе вежливым покашливанием. Его тень скользнула под ноги, словно престранная ковровая дорожка.

— Вас ждут, леди.

Старик шаркал ногами, и звук его шагов разносился по длинному пустому коридору. Бурые стены. Эркеры, в которых тускло поблескивал древний доспех. И рыцари казались почти живыми, они следили за ней, прикрыв лица сталью забрал.

Смотрели в спину.

Запоминали.

Таннис сжала кулаки, напоминая себе, что вовсе не рыцарей следует бояться, но того, кто ждет ее в этом странном месте.

— Где мы? — спросила она, и звук ее голоса увяз в камне стен.

— Шеффолк-холл, леди, — с достоинством ответил старик, кланяясь. А ведь не столь уж немощен ее провожатый. Эта штука в его руке весит прилично, но руки в белых перчатках не дрожат. Да и расшитая серебром ливрея широка в плечах.

Шеффолк…

Герцогиня Шеффолк, некоронованная королева и ее племянник, чей голос заставил Таннис вздрогнуть: ей на минуту показалось… показалось, просто-напросто показалось.

— Прошу вас, леди. — Старик распахнул перед Таннис дверь.

И сам, вместе со свечами, остался за порогом.

Темно.

Стена. И лес полок, которые где-то очень высоко смыкаются друг с другом. Запах книжной лавки. Шелест юбок. Собственные шаги здесь кажутся слишком громкими. И Таннис поднимается на цыпочки, подхватывает юбки, кляня это такое неудобное платье.

Она нелепа.

Смешна.

И потерялась. Глаза ее, постепенно привыкая к полумраку, различают белесые тени книг, старых, толстых, укрытых саваном пыли.

— Не стоит бояться. Я не причиню тебе вреда, Таннис. — Тот, кто это произнес, прятался за полками. Лабиринт, но Таннис идет на голос, и лабиринт пропускает ее.