О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный - Байху Валентина
Та-а-ак, кажется, волк в какой-то сказке приглашал к себе кого-то в гости в подобной манере…
Девушка повернула ручку двери. Сердце неприятно стукнуло в грудной клетке, будто говоря, что хорошо бы сейчас развернуться и уйти. Но разум упорно твердил, что убегать было глупо, неразумно и бессмысленно. Вот что с ней могло случиться здесь, да еще посреди дня? Совершенно ничего, Марина в полной безопасности, а возникшие вопросы наверняка имели какие-то простые объяснения. В конце концов, она не участница запутанного детективного триллера, а простая безработная учительница с чрезмерным чувством справедливости. Поэтому отмахнувшись от настырно зудящей на ухо интуиции, она вошла внутрь. Селиванов удобно расположился в своем кресле, немного откинувшись и положив одну ногу на другую. Она чуть нахмурилась – выглядело все это как-то слишком для начальства вообще и мужчины в частности. Все же первое отталкивающее впечатление не было ложным и подтвердило, что с ним сложно будет вместе работать.
– Здравствуйте! – поприветствовала она его, сделав несколько шагов по направлению к рабочему столу.
Только дойдя до середины кабинета, осознала, что помимо них здесь присутствует еще один гость. И этот гость, в отличие от Селиванова, находился от нее на совсем небольшом расстоянии. Как появился так, что не заметила? Ведь секунду назад никого рядом не было…
Марина немного запнулась, принявшись разглядывать незнакомца. Он замер недвижимым изваянием, и не сразу можно было сообразить: живой этот мужчина или статуя. Больше всего он напоминал именно статую, настоящее произведение искусства, потому что в реальности сложно было представить такого, а увидеть и вовсе невозможно. Гибкое, стройное тело чем-то напоминало по комплекции азиатов, за исключением роста, но Марина сомневалась, что оно было тщедушным и слабым под одеждой. Почему-то в голову сразу пришли ассоциации с легендарным Брюсом Ли. И даже черные волосы, спадающие до самых бедер мужчины, ничуть не портили этого впечатления, как и не умаляли его мужественности. На нее незнакомец смотрел равнодушными фиолетовыми глазами. Марина сначала даже не поверила, что видит именно этот оттенок. Его окружала невероятная аура властности, а чеканная, жесткая красота, производила неизгладимое впечатление.
Несколько мгновений ошарашенно разглядывая его, Хромова пришла к выводу, что все-таки такими люди не рождаются. Не бывает. Наверняка пластика, линзы и прочие ухищрения помогли ему сотворить подобную внешность, а не мама с папой. И вообще чужая фантастическая внешность была делом десятым, ее совершенно не касалась, а потому следовало задавать совсем иные вопросы.
Как только Марина собралась это сделать, ее прервал заговоривший Степан Игнатьевич. Он плавным движением поднялся с кресла и вытащил из одного выдвижного ящика большую баночку с желтой мазью внутри.
– Прежде, чем начнем, намажьте свои глаза этим, Марина Даниловна.
Ну вот и все… Разум, прощай! В добрый путь!
– Знаете, – выдавила она, попятившись назад, к выходу, – я, пожалуй, поищу себе другую работу. Всего хорошего!
К черту! После таких заявлений она даже спрашивать расхотела обо всем!
– Не думаю, – ласково сообщил Селиванов, и дверь с громким хлопком закрылась перед носом неудавшейся беглянки.
Марина схватилась за ручку двери и повертела, пытаясь открыть. Но ни ручка, ни сама дверь не думали поддаваться. Они не только не подрагивали от довольно ощутимых ударов, но даже не издавали никаких привычных звуков. Стук, скрип – ничего подобного не было.
– Немедленно откройте! – возмутилась девушка. – Что вы себе позволяете?!
Потянувшись за сотовым в кармане и решив, что полицейские самые лучшие в мире люди, она не стала дожидаться, когда ее начнут бить, пытать, насиловать или что там обычно полагалось из списков самых жутких криминальных хроник. Уж лучше заплатит штраф за ложных приезд полиции после, выставит себя дурочкой и навсегда потеряет шанс найти работу, но перебдеть ей больше нравилось, чем вариант с недобдеть. Не смертельно и совсем не страшно по сравнению с тем, что происходило сейчас. Мужики в форме только наорут, а здесь она заперта наедине с двумя неизвестными, от которых непонятно чего ждать. Дикое, ненормальное требование намазать глаза, странная не открывающаяся дверь, недавний приступ в коридоре, последняя неделя, которую она провела словно под наркотическим дурманом… Что-то явно плохое происходило в эти мгновения и, увы, главным действующим лицом была именно Марина Хромова, а не какая-то левая девица.
Однако и здесь ее поджидала великая птица обломинго, щеголяя самыми розовыми из всех розовых перьев. Марина не то что сообразить не успела, даже писка не издала, как сумка полетела в одну сторону, сотовый – в другую, а она оказалась прижата к крепкой мужской груди. Очень жесткой и совсем непривлекательной в этот момент. Не помогало даже то обстоятельство, что грудь принадлежала тому впечатляющему воображение незнакомцу. Простите уж, что она не барышня из романа, но томно вздыхать и якобы испуганно трепетать ресницами, как бы это случилось в книжной любовной истории в аналогичных обстоятельствах у главной героини, она не могла. Не было в ней романтической жилки. Совсем.
Зато реакция последовала незамедлительно. Слава богу слабыми голосовыми связками Марина никогда не страдала:
– Ааа!!! Помогите!!! Пожар!!! Пожар!!!
Ведь как часто бывает? Если начать кричать о том, что убивают или насилуют, то никто и не почешется. Повезет, если кто-то хотя бы к телефону потянется, да и то… решит на полдороге, что бутерброд с колбасой и пиво предпочтительнее возможных проблем. А вот пожар – дело, касающееся всех. Никому не захочется знакомиться с необузданной стихией поближе, в которой можно потерять все свое добро, вот народ и проявляет активность.
– Спасите!!! Пожа…
На горло легла тяжелая рука и вроде бы девушку не душили, но кричать она мгновенно перестала. Как отрезало. Страшно осознавать себя той самой курицей, которой с легкостью и в любой момент могли свернуть шею, даже не вспотев. Но долго Марина не изображала статую, практически сразу попыталась вырваться из жуткого захвата.
– Отпустите! – прохрипела она, ударяя кулаками, куда получится.
– Помолчите, – одернули ее, и от этого приказа у Марины ни много, ни мало затряслись коленки, подкосились. Она упала бы на пол, если бы ее не держали. В затуманенном паникой мозгу вспыхнула мысль о том, как легко получается у мужчины удерживать ее. Хромова привыкла к своей упитанной комплекции, иногда та служила добрую службу по отпугиванию особо наглых персон в автобусах или очередях. А этот… жуткий тип держал ее слишком легко, не прикладывая никаких усилий, даже не шевелился, и совершенно не реагировал на удары – иные хотя бы морщились бы, одергивали, но не в данном случае.
Между тем незнакомец посмотрел на стоящего поодаль Селиванова, и чему-то неприятно ухмыляющемуся.
– Мазь, – потребовал тип-похититель.
Селиванов схватил банку с вязкой желеподобной массой со стола и бросил. Марина зажмурилась, ожидая услышать звон разбивающегося стекла, или удара по лбу, но ничего подобного не произошло. Оба из представленных вариантов могли случиться, бросок оказался слишком сильным, и не каждый, даже с хорошей реакцией, мог перехватить подобный снаряд. Но держащий ее мужчина легко поймал мазь, так же легко он продолжал удерживать девушку одной рукой – не человек, а Терминатор какой-то!
Марина предприняла еще одну попытку освободиться:
– Пожалуйста, отпустите…
– Тихо, – приказ, сказанный таким голосом, мог не просто заставить тут же подчиниться, при желании можно было впасть в коматозное состояние.
Она почти подчинилась, почти…
Однако пересилив себя, вновь начала сопротивляться. Что бы там эти психи ни задумали, а покорно терпеть происходящее она не собиралась. Впрочем, кричать о помощи тоже было бессмысленно: и с этой, и с той стороны кабинетной двери никто не спешил на помощь, а Бэтмен, кажется, застрял в пробке на своем бэтмобиле.
