Охота на мудрецов (СИ) - Мор Дэлия (электронные книги без регистрации .txt) 📗
– Нет, я не согласна.
Публий морщится, будто ест горький лимон.
– Ваше согласие не имеет значения. Есть инструкция с четким требованием стерилизовать пациентов с диагнозом шизофрения.
– В бездну инструкцию! – кричу я, сжимая кулаки. – Я не согласна!
Врач вздрагивает от крика и трет пальцем висок. Жмурится, как от яркого света и недовольно выговаривает мне.
– Дарисса, ваша истерика бессмысленна. Даже если я вдруг пойду на должностное преступление и оставлю вас фертильной, то родившийся ребенок совершенно точно унаследует психиатрическое заболевания матери. Его признают генетически негодным, так же, как и вас, и поместят в клинику на принудительное лечение. Этого вы хотите? Или будете аборты делать один за другим? Зачем издеваться над собой и производить на свет ущербного ребенка?
Мне хочется ударить его или задушить. Погасить ненавистное пламя в глазах. Бить так долго, чтобы с костяшек на кулаках капала кровь. Как в стенку карцера. Снова и снова. Но я не могу. Бессилие уничтожает, отчаяние рвет на части. Я не хочу остаться одна. У меня никого не будет кроме ребенка. Мужчины приходят и уходят, любовь тускнеет, счастье рассыпается прахом. Мой сын или дочь – единственное родное существо. И военврач собрался убить их нерожденными. Падаю на колени и складываю руки на груди.
– Пожалуйста, капитан Назо, заклинаю всеми несуществующими богами! Не убивайте во мне женщину!
Медик резко встает со стула и в два шага оказывается возле меня. Хватает за плечи и рывком тянет вверх.
– Дэлия! Немедленно прекрати!
Сердце тяжело стучит, а слезы прорываются – не сдержать. Горячие, соленые, долгожданные.
– Дэлия! Никогда и не перед кем не вставай на колени! Ты слышишь? – капитан яростно встряхивает меня и кричит. – Никогда!
Не чувствую опоры, сползаю вниз, складываясь, как деревянная марионетка, у которой отрезали ниточки. Завод кончился, шестеренки остановились, музыка больше не играет. Сквозь темноту, как сквозь плотную ткань, едва слышу голос врача, но не понимаю слов. В нос ударяет тошнотворный запах аммиака и слезы текут сильнее. Открываю глаза и пытаюсь отбиться от сильных мужских рук, растирающих ватным тампоном мне виски.
– Ты в сознании, Мотылек? – военврач больше не церемонится со мной. Куда делась вся вежливость, пусть даже сквозь зубы? Понимаю, что лежу на кушетке, а капитан черной скалой возвышается надо мной.
– Нет, – упрямо твержу, – никакой операции. Нет.
Публий рычит зверем. Низко, угрожающе. Запускает руку в соломенные кудри и садится рядом на кушетку. Молчит, пока я вытираю слезы пальцами. Будет силой тащить в стационар – буду драться и звать на помощь. Кто-то должен услышать.
– Я пожалею об этом, – ворчит Публий. – Мотылек, с этого дня ты наблюдаешься только у меня. Любой чих или прыщик на заднице – звонишь мне. Договорились?
Киваю, не понимая, к чему он клонит? От медика пышет жаром. Настоящий взрыв эмоций против моей слабости и опустошенности.
– Операции не будет. Тихо, помолчи! Я поставлю барьер. Он защитит от беременности и через пять циклов его можно удалить без последствий. Забеременеешь и родишь, если захочешь. Не знаю, зачем я это делаю. Тяну время. На преступление иду. Подлог. Сочинять вескую причину буду для установки барьера. Подделывать анализы. Тихо, я сказал. От тебя требуется только одно – молчать. И никаких осмотров у других врачей.
Улыбаюсь и киваю на каждое слово. Кусаю губы, чтобы не рассмеяться нервно. Теперь снова хочется броситься ему на шею, но уже с поцелуями. Пять циклов – это много. Случиться может что угодно. Например, с меня снимут диагноз. Глупая надежда, конечно, но вдруг? Главное, что ничего непоправимого не произошло.
– Какой день отсчитала с начала периода? – спрашивает Публий, постепенно остывая.
Хмурюсь, с трудом вспоминая.
– Пятнадцатый.
– Даже не надеялся, что попаду в интервал, – усмехается военврач, – придешь ко мне между четвертым и восьмым, а пока молча отдашь Наилию вот это.
Капитан достает из кармана квадратную упаковку, похожую на витаминный напиток из сухпайка и кладет в мою ладонь. Внутри прощупывается мягкое кольцо.
– Он мальчик взрослый, всё поймет. А это мой номер телефона на карточке. Звони, хорошо?
Киваю еще раз и улыбаюсь.
– Спасибо, капитан Назо!
Публий вздыхает совсем тяжко и подает руку, помогая встать с кушетки.
– Иди, генерал уже заждался.
Киваю на прощание и убегаю совершенно счастливая.
Глава 21. Дом, милый дом
Нахожу Наилия на кушетке возле лифта с гарнитурой и за неспешным разговором. Увидев меня, генерал прощается с собеседником и поднимается на ноги. Вспоминаю про высохшие слезы на глазах. Воды нет, а краснота осталась. Пытаюсь замаскироваться широкой и беззаботной улыбкой, но Наилий берет за руку и тянет к лифту со словами:
– Не здесь, давай дойдем до машины.
Еще одно чудо инженерной мысли я узнаю даже через стеклянный фасад медцентра. Других машин такого класса на парковке просто нет. Черный монстр с агрессивным дизайном и панорамным остеклением. С чересчур длинным и раскосым разрезом фар, напичканный электроникой настолько, что светится изнутри ярморочными огнями, едва Наилий заводит его с брелока. Двери плавно и бесшумно открываются вверх, как в катере.
– Пафосно, не правда ли? – с усмешкой спрашивает генерал. – Не поверишь, не моя. Рэм прислал вместе с водителем. В салоне всего два кресла, поэтому лейтенанта я отпустил. Садись.
Чувствую себя неуклюжей медведицей и вспоминаю красавиц с экрана телевизионной панели. Как закутанные в шелка дариссы грациозно опускаются на сидения подобных машин. Никогда не испытывала трепета перед роскошью. Кожаная обивка ледяная, а через полчаса езды наоборот разогреется, заставляя одежду липнуть к телу. Но что только не готовы вытерпеть женщины ради демонстрации своей успешности. Они как летящие к планете метеоры – горят ярко, но недолго.
– Дэлия, что сказал Публий? – хмуро спрашивает генерал, усаживаясь за руль и закрывая двери. Вздрагиваю, отвлекаясь от рассматривания табло с информацией о состоянии всех систем автомобиля.
– Паническая атака, ничего серьезного.
– У Публия серьезны только проникающие ранения в брюшную полость, – ворчит Наилий, – что делать с паникой?
– Терпеть, – вздыхаю я и пересказываю стандартные рекомендации, – поменьше нервничать, гулять на природе, вовремя ложиться спать, выпив перед этим снотворное и успокоительное. Через цикл или два пройдет.
Полководец кивает на каждое слово, и недовольство медленно превращается в гнев.
– Бред. Слишком просто. Задыхаться во сне от увиденных кошмаров даже мне не доводилось. А я генерал и в бездну заглядывал чаще тебя.
Молчу, не зная, что сказать. Слабая надежда не оправдалась. Жаль, что единственный мудрец, хорошо разбирающийся в сновидениях, сидит в карцере, обвиненный в покушении на жизни двух генералов. И судя по сказанному второпях обещанию избавить от кошмаров, надеется на мою помощь. Утопающий хватается за соломинку. Но если Марк и Наилий не примут условия сделки, то от казни двух мудрецов ничего не спасет. Их жизни отнимут с такой же легкостью, как до этого пытались они.
– Значит, тебе нужно успокоиться и больше не волноваться, – резюмирует Наилий, – хорошо я понял. Совместим традиционный подход со способностями мудрецов.
Оборачиваюсь к нему с распахнутыми от удивления глазами. Слова вопроса про Сновидца складываются в сознании, но я так и не успеваю его задать.
– Если станет совсем плохо, поедешь к Аттии, – заканчивает мысль генерал, – я оценил ту спокойную ночь. А сегодня ждать кошмаров? Может быть, мы зря не остались у Марка в секторе?
Опускаю глаза, увлеченно рассматривая сложенные на коленях руки. Вместо событий прошедшего дня вспоминается наш разговор в доме Аттии. Моя обида на генерала, за то, что не позволил остаться. Поэтесса когда-то сказала, что я не умею прощать. Нанизываю боль бусинками на нитку и везде ношу с собой. Не очень мудро и совсем не правильно. Давно нужно было выкинуть эти бусы. Именно они, а не Юрао – мои духи-паразиты и пьют меня бесконечно.
