Железное Сердце (ЛП) - Варела Нина (книги регистрация онлайн .txt, .fb2) 📗
Крайер остановилась, держась одной рукой за дверную ручку. Она оглянулась на него, глаза привыкли к тусклому освещению, и в последний раз изучила черты его лица.
– Я не знаю, можно ли кого-нибудь из нас простить, – сказала она и вышла из комнаты.
* * *
Ноги сами понесли её сначала в собственные покои, к письменному столу. Вечность назад, за несколько дней до свадьбы, отец подарил ей золотой ключик от того, что он называл комнатой трофеев – комнаты, где он хранил все человеческие артефакты, которые собирал годами: священные предметы, древние книги, реликвии Войны Видов. Испытывая отвращение при мысли об этом, Крайер спрятала золотой ключ в ящик своего письменного стола. Теперь она была готова им воспользоваться.
Вниз по извилистому коридору. Ещё один коридор. Вот и дверь. Ключ в замке. Щелчок – и дверь комнаты трофеев беззвучно открылась от её прикосновения. Она вошла внутрь. Тишина этой комнаты ощущалась физически, как будто в уши набили вату. Дверь за ней захлопнулась, и Крайер осталась одна.
И в ярости.
Она никогда в жизни не была так зла. Не тогда, когда поняла, что Кинок шантажирует её. Не тогда, когда отец отдал Киноку место в Совете. Не тогда, когда узнала, что королева Джунн убила Рейку. Не тогда, когда сбежала из дворца. Не тогда, когда увидела эти тела в Железном Сердце, увидела, как их кровь медленно сочится в сосуды из чёрного камня, и поняла, что происходит. Даже когда Кинок приставил меч к горлу Эйлы. Много раз в жизни Крайер доминирующей эмоцией был страх. "Я Ущербна, – думала она, и ей было страшно. – Кинок что-то замышляет, – думала она и пугалась. – У меня никогда не будет права голоса в судьбе своей страны, – думала она. – Рейка пропала, и, похоже, никого это не волнует. Движение за Независимость становится опасно. Не хочу выходить замуж за Кинока. Эйла хотела меня заколоть. Отец никогда не любил меня. Я не знаю, как остановить Кинока. Я не знаю, как спасти кого-либо. Я не знаю, как мне самой спастись".
Страх, страх и ещё раз страх. Ледяная вода в венах, белое, как лёд, сердце. Собственное тело – тюрьма. Рот закрыт проволокой, конечности тяжелы от мороза. Самым смелым поступком, который она когда-либо совершала, было бегство, и даже тогда она была в ужасе. Она переоценила себя, почувствовала вину за то, что ушла, подумала, не слишком ли остро она реагирует, не следовало ли ей остаться и разыгрывать идеальную, послушную дочь, даже если это невыносимо. "Неблагодарная, – шептал ей разум. – Наивная. Невежественная. Беспомощная. Ты – леди Крайер, дочь правителя. Для этого тебя создали, и ты никогда не будешь никем другим. Как ты смеешь пренебрегать единственной целью своей жизни?"
– Нет, – сказала она вслух, глядя на собственное отражение в потускневшем ручном зеркале, стоявшем на одной из полок. Её глаза были дикими и налитыми кровью. – Нет. Ты ошибаешься.
Она резко обернулась, рассматривая каждую деталь комнаты, все сотни предметов на полках: старые ржавые кинжалы, стеклянные безделушки и детские игрушки, раскрашенную кожаную маску, толстые пожелтевшие книги, деревянную шкатулку для драгоценностей, усыпанную драгоценными камнями всех цветов радуги, набор фарфоровых зверюшек, карманные часы, набор тростниковых дудочек, тряпичную куклу, бесчисленные ножи и наконечники стрел, венок из сухих цветов, изодранное белое платье – это была коллекция украденных вещей. Сердце колотилось в висках, дыхание было громким и резким, Крайер запечатлела их все в памяти, даже когда зрение начало расплываться по краям. Это собрание призраков, преступлений отца. Она приняла их, обезумев от ярости и горя.
Затем она разрыдалась.
Она опустилась на корточки, закрыла лицо руками и заплакала так, как никогда раньше не плакала. Громкие, истошные рыдания ребёнка, человеческого ребёнка. Даже свежесозданные автомы так не плакали; их очень рано учили тому, что приемлемо, а что – нет. Слёзы текли по её лицу, горячие и зудящие, на губах была соль, как будто внутри неё был океан, и он наконец переполнился до краёв.
По прошествии, казалось, нескольких часов, рыдания перешли в прерывистое дыхание. Крайер тяжело всхлипнула. Она подняла голову, чувствуя себя одновременно полной и опустошённой. Она вытерла лицо, нос, сморгнув последние слёзы.
Затем она нахмурилась.
На одной из самых нижних полок, почти незаметной под рукавом белого платья, лежала полоска тёмно-синего цвета. Крайер подползла на коленях, волоча за собой юбки, протянула руку и сомкнула пальцы вокруг этого синего кусочка. Он был не больше солнечного яблока, но тяжелее, чем она ожидала – как кусок железа. На первый взгляд поверхность казалась идеально гладкой. Но когда Крайер присмотрелась повнимательнее, ото увидела крошечные буквы, выгравированные на синем камне.
Она видела этот камень раньше – не в реальной жизни, только в памяти. В первый раз, когда она случайно размазала каплю крови по медальону Эйлы и погрузилась в воспоминания человека, который жил и умер за много лет до того, как создали Крайер.
Она держала в руках сердце Йоры.
19
Эйла стояла в углу большого бального зала, который превратили в своего рода оружейный склад. Там было около двухсот человек, готовящихся к битве. Войска Кинока шли к дворцу. Гвардия королевы Джунн и их союзники, автомы и люди, собрались со всех уголков Зуллы. Там были легко узнаваемые жители Рабу и Варна, а затем несколько людей, должно быть, из Таррина: у них была такая же смуглая кожа и тёмные волосы, как у Эйлы, но одежда была создана для жарких, влажных джунглей, а не для северных холодов. Они были одеты в свободные, лёгкие ткани землистых тонов, охристых, коричневых, зелёных и глиняно-красных, и Эйле постоянно мерещился узор из переплетающихся синих кругов, вытканных или оттиснутых на их одежде, нарисованных на обнажённой коже. Крошечные голубые камешки свисали с их ушей; подвески из синих камней висели у них на шеях и запястьях. Конечно же, ведь таинственный синий камень Динары нашли в Таррине. Для его жителей он был столь же священным, как сердечник для автомов или серебро и золото для жителей Рабу и Варна.
"Неудивительно, что о вас долго ничего не было известно, – подумала Эйла, украдкой бросив ещё один взгляд на пару жительниц Таррина в толпе. – Вы скрывались не от правителя". Жители Таррина прятали что-то своё. Системы пещер, полные синих кристаллов, обладающих достаточной разрушительной силой, чтобы потопить целую нацию. Эзод не мог знать об этом – он бы послал в Таррин тысячи армий, закрыл границы с Варном, будь он проклят.
Настоящим чудом было то, что Кинок не добрался туда первым.
– Привет. Ты ведь Эйла, верно?
Она вздрогнула, оторвав взгляд от жительниц Таррина. Перед ней стояла золотоволосая пленница из Железного Сердца. В последний раз, когда она видела её, пленники лежали в полубессознательном состоянии в фургоне, а врач накладывал припарки на её огрубевшую, покрытую волдырями кожу. Теперь она выглядела намного лучше. Во-первых, она держалась прямо, но дело было не только в этом. Её большие карие глаза светились, а лицо больше не выглядело сероватым и жёстким. Она где-то помыла волосы, и они падали свободными локонами, а не липли к голове от пота и грязи.
– Да, это я, – кивнула Эйла.
– Мне сказали принести тебе это, – сказала пленница, протягивая груду чего-то похожего на доспехи, какие носили все люди: рубашку и штаны из толстой, подбитой шерсти, нагрудник из твёрдой кожи.
– Спасибо.
– Подарок королевы, – пояснила пленница, слегка поморщившись, как будто слово "королева" было неприятно на вкус.
– Ты не самая большая её поклонница? – Эйла подняла бровь.
Та фыркнула, сдувая с глаз непослушный локон.
– Я обязана ей жизнью, а скиру Рабу желаю смерти, поэтому какое-то время буду сражаться под её флагом. Но я против монархии.
– Напомни, как тебя зовут? – спросила Эйла.
