Железное Сердце (ЛП) - Варела Нина (книги регистрация онлайн .txt, .fb2) 📗
Крайер подняла голову. Она моргнула и уставилась на Эйлу. Послеполуденный солнечный свет проникал в окна, окрашивая всё в пыльный и золотой цвет. Это окно – то самое, через которое Эйла вылезла, сопровождаемая Бенджи и четырьмя другими слугами, в ночь, когда она пыталась убить Крайер. В ночь, когда у неё ничего не получилось.
– Я даже не... Там что-то происходит?
– Пока нет, – ответила Эйла.
Крайер не пошевелилась. Она казалась вырезанной из дерева, как будто была всего лишь одним из музыкальных инструментов, неподвижных и беззвучных, созданных нежной рукой.
– У меня есть кое-что для тебя, – сказала Крайер, и Эйла поняла, что Крайер что-то держит у себя на коленях – небольшой свёрток, завёрнутый в ткань.
Эйла подошла к ней, села на краешек скамейки. Из-за жёсткого кожаного нагрудника сесть было трудно, нагрудник врезался в тазовые кости, едва она хоть немного наклонялась. Она наклонилась к Крайер и посмотрела на свёрток ткани, который Крайер держала обеими руками, как будто это птенец, что-то хрупкое и живое.
– Для меня? Что это? – вполголоса спросила Эйла.
Крайер подняла его, сдёрнула ткань, и у Эйлы перехватило дыхание.
Это был тёмно-синий камень размером со сжатый кулак, с гладкой отполированной поверхностью. Эйла видела этот камень раньше – не в реальной жизни, а в памяти Сиены об этом голубом камне, похожем на кусочек ночного неба. Эйла уставилась на него, потеряв дар речи. Турмалин. Настоящий Турмалин, не сырой камень, из которого сделаны бомбы с сизым дымом, а алхимический Турмалин мастера. Сердце Йоры.
На поверхности были выгравированы крошечные символы. Концентрические круги: четыре стихии и золото. Это повторялось по всему камню, за исключением одного места.
– Откуда... ? – прохрипела она.
– Нашла в комнате трофеев отца, – сказала Крайер. – Со всеми другими его военными артефактами. Он лежал среди коллекции человеческих украшений, покрытых пылью. Должно быть, пролежал там много лет. Возможно, ещё со времён нападения на вашу деревню. Уверена, отец подумал, что это просто ещё один драгоценный камень, ещё одна маленькая безделушка.
Эйла не могла вымолвить ни слова. Она не могла отвести взгляд от камня. Ей кажется, или он на самом деле пульсирует в самом центре, в сердце "сердца"? Крошечный пульс, слабейшее голубоватое свечение, даже после всех этих лет без тела, когда он просто обрастал пылью? Бьётся ли ещё сердце Йоры?
– Он принадлежал твоей бабушке, – прошептала Крайер. – А теперь он принадлежит тебе. Это твоё наследие, Эйла. Возьми его и делай с ним, что хочешь.
"Это бомба, – подумала Эйла, глядя на неё. – Это может быть бомба". Если бы она захотела, она могла бы превратить его в самую смертоносную пороховую бомбу и уничтожить целый батальон, прикончить сотню пиявок в одно мгновение, переломить ход этой войны – всё ради своей деревни и погибших родителей. Она могла бы разрушить половину дворца, если бы захотела, с Эзодом внутри.
Крайер поморщилась, поднеся руку ко лбу. Заметив вопросительный взгляд Эйлы, она объяснила:
– Я... не принимала сердечник со времён Железного Сердца. Я... я начинаю уже чувствовать.
Не принимать сердечник с тех пор как… Эйла сглотнула. Нехорошо, нехорошо. Кинок приближается, а Крайер – его цель номер один. Если случится какая-нибудь битва, если она хоть на мгновение окажется в опасности, то не принимая несколько дней сердечник... она не исцелится. Она будет такой же слабой и уязвимой, как умирающий от голода человек. Она будет в опасности.
Эйла могла разнести сердцем Йоры половину дворца.
Или.
– Крайер, – сказала она. – Ты мне доверяешь?
– Да, – сказала Крайер.
– Ты хочешь, чтобы эта война закончилась?
– Да, – Крайер нахмурилась. – Конечно.
– Хорошо.
Эйла тяжело вздохнула. Она посмотрела на Крайер, их лица были так близко друг к другу, что она могла видеть золотые искорки в глазах Крайер, нечеловеческую гладкость её кожи. Эйла узнала её очень хорошо. Ей она доверила свою жизнь, всё, что у неё было. За ней она пойдёт в тёмный лабиринт, на поле битвы. "Как я могла не знать? – думала она, вглядываясь в лицо Крайер. – Если гнев – это пороховая бомба, то это – огонь в очаге. Это..."
– Мне пришла в голову мысль, – сказала Эйла, голос показался ей самой странно далёким. Она наклонилась ближе? А Крайер? Их носы почти соприкасались, она чувствовала дыхание Крайер на своих губах, вдыхала её запах, солёную лаванду и море. – Это опасно. Это может не сработать.
– Я всё равно согласна, – сказала Крайер.
– О, чёрт! – воскликнула Эйла и поцеловала её.
Когда они поцеловались в первый раз, всё произошло случайно. Разгорячённые, взволнованные и отчаявшиеся, они хватали друг друга за одежду и путались в волосах, обнимались крепко до боли, языки неистово двигались, телами они прижималась друг к другу, Эйла упиралась спиной о стену, ногти Крайер впивались в мягкую кожу у неё за ушами, обе задыхались от шока, боли, гнева, или сочетания всех трёх, а затем между ними вспыхнули сотни других раскалённых добела электрических чувств, которые так же быстро пропали, когда вернулась реальность. Когда они поцеловались в первый раз, Эйла вырвалась из этого чувства и ненавидела себя несколько дней, недель; она снова и снова прокручивала всё в голове и ненавидела себя за это тоже. Она так старалась забыть, как это было: пальцы Крайер в своих волосах, вкус Крайер, похожий на каплю мёда, на губах, глухой звук их зубов, стукающихся друг о друга, – и что от всего этого ей хотелось прижаться к ней ещё сильнее. Она так старалась забыть, но обнаружила, что забыть невозможно.
Однако сейчас.
Прямо здесь, прямо сейчас.
Если первый поцелуй был незабываемым, то для второго ещё не придумали слов.
Эйла поцеловала Крайер и на этот раз сосредоточилась на том, чтобы запомнить всё, на что в прошлый раз ей было наплевать: форму рта Крайер, полноту её губ; то, как Крайер медленно вдохнула через нос, словно пытаясь успокоиться; то, как она двигалась, словно боялась, что любое резкое движение приведёт Эйлу в чувство, будто это не лучший выбор, который Эйла сделала за всю свою чёртову жизнь, как будто в этом было не больше смысла, чем во всём остальном. Мгновение никто из них не двигался. Поцелуй был мягким, с сомкнутыми губами, лёгкое прикосновение, лёгкое дыхание. Затем Эйла просто… не вытерпела. Она отвела голову, чтобы перевести дух, а потом снова поцеловала Крайер в губы, на этот раз сильнее – вопрос, ответ или утверждение, или всё сразу. Это даже не имело значения, потому что губы Крайер раздвинулись в бессловесном "да", и поцелуй превратился во что-то горячее и яркое, что Эйла чувствовала каждым дюймом своего тела, а пальцы сами сжались в сапогах. Теперь Эйла потянулась вверх, запустив дрожащие руки в волосы Крайер. Она села верхом на скамейку, чтобы смотреть Крайер в лицо, под нужным углом. Одной рукой Крайер обняла Эйлу за спину, притягивая её ближе к себе. Они слились в нескольких глубоких, сочных поцелуев, горячих, головокружительных и бесконечных, губы двигались вместе, а Крайер жадно впивалась губами в губы Эйлы, её вкус был подобен летнему дождю. Эйла припадала к неё снова и снова, завладевая её губами, уже привыкшая к этому, к ней, к Крайер, ко всему, что её касалось, ко вкусу, аромату и теплу её кожи в своих руках. В конце концов Крайер отстранилась, содрогаясь. Потрясённая. Её губы распухли, на нижней остался след от поцелуя Эйлы. Она с трудом сглотнула; взгляд Эйлы проследил за движением её горла.
– О… – только и смогла произнести Крайер.
Эйла расхохоталась. У них война на пороге, а она смеялась, согнувшись пополам и уткнувшись лбом в плечо Крайер.
– О… – повторила она, продолжая смеяться, и уткнулась лицом в изгиб шеи Крайер. Рука Крайер по-прежнему лежала у неё на спине, тёплая даже сквозь толстую шерстяную броню. – Действительно.
– Заткнись… – взволнованно сказала Крайер. – Вряд ли я теперь смогу составлять полноценные предложения ещё неделю.
